Догоняя рассвет
Шрифт:
Клайд бросал потоки пламени до изнеможения. Усталость сковала его конечности и даже мысли, но Клайд готов был израсходовать всего себя до последней капли магии.
Где-то вновь зазвенела сталь, вселяя в тело приток мощи. Гвардейцы вступили в бой с выжившими вампирами, зародив в душе Клайда новую надежду и силы.
Оберон навис над Амари, опираясь на уцелевшую руку, и жадно вдыхал возле нее воздух, уловив нечто, достойное внимания больше, чем собственное увечье.
— Мне знаком этот
— Кажется, наши чувства взаимны.
Амари взяла Оберона за затылок плотным обхватом и нанесла ошеломляющий удар головой в лицо. Цепляя с земли оружие, она лихо сбросила с себя вампира и, перевернув его на спину, оказалась сверху. Оберон попробовал ударить Амари когтями, но смог только порезать плечо. Острое жжение, поразившее тело, взбудоражило в сердце гнев, и Амари с силой самозабвенного бешенства пригвоздила руку Оберона кинжалом к земле. Поднявшись над поверженным вампиром, занесла меч.
— Я всего лишь хотел лучшего для своего народа, неужели ты на моем месте не сделала бы того же? — захрипел Оберон с холодившей душу злобой. — Ты не луч света во тьме, маленькая убийца. Я по запаху чую, что твои руки по локоть в крови, от которой тебе не отмыться.
Амари крепко сжала рукоять меча обеими руками, готовая бесповоротно вонзить клинок. Ее разум накрыло затмение, не подпуская слова Оберона; возможно, в них таилась хитрая уловка, способная подорвать уверенность.
— Моя смерть ничего не изменит, ты будешь жить, пожираемая ненавистью к возлюбленному предателю, медленно угасая от мук разбитого сердца…
— Еще чего, — презрительно процедила Амари и всадила лезвие меча в грудь вампира.
Только после того, как ужас на лице Оберона сменился вечным покоем, Амари ощутила усталость, будто на нее навалился вес целого мира. Слабость в ногах подкосила ее, девушка повалилась рядом с убитым вампиром. Каждый вдох отдавался тупой болью в груди, мышцы подергивались и ныли сильнее горящей раны в плече. Не позволив себе лежать ни секунды больше, Амари поднялась, усилием воли превозмогая тяжесть тела, и поплелась дрожащей в изнеможении походкой.
Никогда еще приближение рассвета не было столь долгим. Ночь оказалась длиной, а битва жестокой и изнуряющей. Тот огонь, что ревел из-под рук Клайда исчез, оставив после себя сероватый пепел, но бушевал и другой, вызванный взрывчатым порохом. Все, кто способен был сопротивляться удушающему смраду, тушили пожар общими силами. Среди них Амари нашла взглядом Клайда, — пастор Моретт опирался на палку, точно на трость, и магией разгонял пламя в небытие.
Амари двинулась к нему через усеянную трупами улицу. Не нужно было обладать отменной наблюдательностью, чтобы заметить, как значительно число убитых людей превосходило павших в бою демонов. Возможно, не выпади на долю Амари гордый Оберон, рассчитывавший
Увидев возле себя Амари, лицо Клайда просветлело в облегчении. Он прижал ее к груди свободной рукой и некоторое время не отпускал, словно опасаясь, что девушка растает, как видение.
— Терпимо? — от ее взгляда не ушло повреждение Клайда.
— Эта боль сведет меня с ума, — вымученно усмехнулся он, — но я справляюсь.
К тому моменту Амари успела позабыть про свои собственные раны. Голову внезапно засаднило. Клайд аккуратно взял девушку за подбородок и повернул ее лицо к отсветам полыхающего пламени.
— Тебе тоже досталось, — негромко проговорил он, осматривая рассеченную голову.
— Я была у заставы во время взрыва, легко отделалась.
В глазах Клайда возникло нечто, сродни щемящему чувству жалости. Он собирался ответить, но заметил кого-то за спиной Амари и выпрямился в суровом молчании.
Уверенным победным шагом к ним направлялась группа гвардейцев во главе с Рэндаллом, ведя в железных наручниках плененного Лироя. Сердце Амари предательски вздрогнуло в груди. Приблизившись, Рэндалл грубо пихнул Лироя в спину, заставив его ноги подогнуться в коленях.
Лирой безвольно упал перед Амари и даже не пытался исправить свое положение.
— Что делать с ним? — пренебрежительно спросил гвардеец.
— Не убивайте, — в тревожном порыве Клайд отреагировал раньше Амари, — есть участь хуже смерти, — уже спокойнее добавил он.
При виде поверженного Лироя в голове девушки зазвучали слова Оберона. Вампир мог нанести Амари серьезную травму, укусить, обратив в проклятое отродье, но совершил самую пакостную вещь — поселил в ней свой голос, отныне ставший бессмертным.
«Ты будешь жить, пожираемая ненавистью к возлюбленному предателю», — Амари заскрежетала зубами в бессильном гневе на неспособность избавиться от чувства, принуждавшее рассудок молчать. Измена и причинение людям огромного горя никак не могло выровнять вторую чашу весов, на которой располагалось любящее сердце.
Тем временем Лирой поднял на нее взгляд, не оттененный раскаяньем, но серьезный и даже какой-то глубоко мыслящий. Кому как не Амари знать, что Лирой мог сбежать у нее из-под носа прямо сейчас, однако он все еще стоял перед ней на коленях совершенно недвижимо.
— Жизнь даст тебе случаи искупить свою вину, — холодно бросила ему Амари, удаляясь прочь.
Клайд не желал брату ни смерти, ни чего похуже, хоть брат определенно заслуживал наказания. Вид побежденного Лироя пробудил в сердце пастора жалость неожиданно, поскольку прежде Клайд порицал вероломность, как порицал когда-то Рю. Но не травя больше душу проявленным милосердием, пастор Моретт быстро распорядился, чтобы Лироя доставили в крепость Окриддейл под пристальный надзор.