Догоняя рассвет
Шрифт:
— Да, — Клайд и сам осознавал важность своего возвращения. Он должен находиться в Иристэде, чтобы жить на благо себе и своей семьи, которая пусть и не соединяла его кровными узами, но не заставляла усомниться в ином, более глубоком родстве.
— Клайд, — внезапно обратилась Джосет. — Нужен тот, кто возглавит сопротивление.
В ее жизни не было ничего более жуткого, чем смотреть в дорогие сердцу голубые глаза и видеть в них свою скорую гибель.
Пробуждение стало для Амари чудом перерождения, разум постепенно приходил к убеждению,
Рядом кто-то сообщил о своем присутствии глубоким вздохом. Амари повернула голову и, как только увидела Клайда, вся сонная одурь вмиг сошла с нее. Девушка подскочила в кровати, Клайд тут же удержал ее за плечи.
— Ты жив, — с иссушенного языка ее слова сорвались хрипло, почти неразборчиво.
— Пришлось спуститься к вам с небес на землю, — по-доброму улыбнулся Клайд, хотя закат в его серых глазах и блеснул едва уловимой грустью. — Я объясню все, но позже. Сейчас есть дела поважнее, близится ночь.
— Лирой… — сквозь бурю воспоминаний, Амари судорожно пыталась прийти к ясности мысли, — они идут на Иристэд…
— Знаю, — успокаивающе проговорил Клайд. — Поэтому следует поторопиться. Мы ждем тебя в зале.
Одевшись в привычный телу костюм с курткой, Амари вышла из комнаты. Шагая по дворцу, она думала о том, как изменились стены, внутри которых некогда звучал низкий голос Рю, смех Лироя и его препирательства с Джосет, а теперь все вокруг источало немой холод и навевало страх неопределенного будущего. В обеденном зале Амари ожидали Клайд, Изабель и Джосет. Явно храбрившись, Изабель стояла с обращенным на Амари спокойным уверенным взглядом, но не различить в нем кручинного отблеска было невозможно.
Среди собравшихся определенно кое-кого не доставало.
Рэндалл показался тихо и внезапно. Он вышел с видом побитого пса, ссутулив плечи и поглядывая на остальных потухшим взглядом исподлобья. От былой дерзости не осталось даже самых призрачных следов. И все же, несмотря на болезненность его лица, выдававшую слабость как в теле, так и глубоко в душе, Рэн нашел в себе силы преодолеть долгую печаль и принять участие в решающем бою.
— Рэндалл, — Амари отвесила приветственный кивок.
— Я рад, что ты вернулась, — сквозь общую серость мелькнула улыбка, подобно солнцу, пробивавшемуся сквозь пасмурный пласт сизых туч.
— Зря, — печально усмехнулась Амари. — Оно еще нам всем откликнется последствиями.
— Мы тебя в обиду не дадим, — слова Рэндалла подействовали ободряюще.
Оказаться с Лироем по разные стороны противостояния удручало его в той же мере, что и Амари. Однако каждый сделал свой необратимый выбор, Лирой понятно дал знать, что все закончится его смертью. Отныне перед Амари и кланом Мореттов стояла только одна задача: достойно столкнуться с исходом всех принятых решений.
— Мы посовещались и сделали вывод, что ты должна возглавить наш клан, — заговорил глубокий голос
Судя по степенной речи Изабель, говорила она вполне серьезно.
— Я? — удивилась Амари. — Но ведь я не Моретт, есть еще Клайд…
— Теперь это вопрос не родового наследства должности, — возразил Клайд, — в конце концов я ведь тоже не совсем Моретт.
— Не думаю, что достойна этого, — нутро Амари противилось забрать себе то, что никогда ей не предназначалось, — я не смогла убить Лироя, когда требовалось, и вот к чему это привело.
— Поверь, Амари, каждый из нас на твоем месте поступил бы так же, — ответил Клайд. — Только познав ужасы слабости, можно обрести настоящую силу.
Джосет, все это время стоявшая у стола, сдернула плотную ткань, под которой лежал уже знакомый Амари длинный меч с золоченным эфесом — атрибут главы «Алой стали».
— Рю всегда мечтал примерить его, — приглушенный смешок Клайда звучал как посетившее его счастливое воспоминание о рвении брата перенять семейное дело, — еще мальчишкой засматривался.
Амари по очереди перевела взгляд на Изабель, Джосет, Рэндалла, на меч, зазывно сверкавший в свете закатного пламени. И вновь оглядела собравшихся, ища в глазах каждого согласие.
Напрасно он отговаривал себя от, казалось бы, совсем пагубного намерения посмотреть вниз; ситуация с падением Амари была столь болезненной, что не следовало бередить душу видом последствий, очевидно не радующим глаз. Но Лирой не смог сдержаться.
Он выглянул с края крыши и увидел Амари на руках Клайда. В ту секунду Лирою следовало преисполниться чувствами облегчения и радости, но все его существо вновь охватило негодование: взгляд на предателей заставил его глаза сверкать непередаваемым презрением. Помимо этого, собственнический инстинкт возбудил в сердце ненависть к виду того, как Клайд бережно прижимал к груди Амари.
Весь содрогаясь от злобы, Лирой спрятался наверху, где взгляду Клайда было его не достать. Лирой часто дышал в порыве гневных эмоций да так быстро-быстро, что подаренный крест на его груди едва не подпрыгивал. В самозабвенном бешенстве вскипела кровь, даруя неиссякаемый прилив сил; Лирой сам не помнил, как съехал с крутой кровли, вовремя зацепился за карниз и, качнувшись на руках, нырнул в окно часовни.
Воспоминание о той ночи нарушило тихое шарканье ног Оберона. В логове во всю шла подготовка к грядущей атаке, и хоть Оберон внешне выдавал каменное спокойствие лидера, его неспособность устоять на месте указывала на нервный мандраж.
Лирой всмотрелся в туалетное зеркало Веноны, из которого на него глядел бесприютный скиталец, так и не нашедший счастья в кругу своей семьи, но намеренный вновь попытаться обрести его среди себе подобных. Это жалкое лицо с глазами пропащего мученика стало ему столь ненавистно, что Лирой схватился за пудру со столика Веноны и уже сделал первый белый штрих на щеке, как вдруг ледяное касание Оберона остановило его.