Доктор 5
Шрифт:
Действия, которые говорили за себя. Тот же Кеша был в первую очередь продуктом и человеком Структуры. А парень — нет. Парень оставался человеком Идеи. Взять хотя бы его бесплатные неоценимые решения, сегодня воспринимающиеся как должное (например, консолидация таких разных сторон-участниц в проекте Завода).
Такого союзника, который действует из идеологии Друга, надо беречь. Ради будущего Поднебесной через полвека беречь, чтоб дети и внуки, в мире двадцать второго века, соседствовали с т а к и м и соседями. А в идеале, не просто с соседями, а с друзьями.
Гао тщательно скрывал свои идеалистические взгляды
Этот парень (вот смешное совпадение!) затеял у себя, в одиночку, то, что Гао с удовольствием бы применил и на Родине: ограничение неограниченной власти Государственного Центра сбалансированными механизмами народного волеизъявления. В перспективе века, это было очень полезное для страны начинание. Проблема в другом: в Поднебесной, да и тут, текущие властные группировки добровольно властью делиться не собирались. И процесс явно обещал быть болезненным.
Для руководства, Гао вполне логично обосновал свою позицию необходимостью защиты инвестиций. А такой парень, делающий по запросам китайской стороны всё, что мог, был явно ценной стратегической инвестицией. Плюс, в отличие от мнения дурацких западных СМИ, Поднебесной благодарность была естественна и не чужда. В том числе, на государственном уровне: начальство Гао полностью поддержало того не только в официальном документообороте, а и по-человечески. Согласившись, что за добро надо платить добром.
Гао допил кофе в прихваченном с собой в беседку кофейнике, поглядел ещё пару минут в маленький прудик и поднялся с лавочки, направляясь искать Кешу. Надо было кое-что выяснить, а заодно согласовать позиции.
Кофейник из беседки потом уберут другие люди. Слава богу, теперь есть кому.
На второй день моего стояния на площади, особых проблем не было. По крайней мере, в наблюдаемых мной диапазонах. Люди вокруг прибывали, организовывались в какие-то группы, составляли какие-то списки, вели какие-то дискуссии и почти каждый считал своим долгом перемолвиться со мной.
В такой атмосфере, я с ужасом ожидал почти любого контакта от пациентов, поскольку с запозданием понял: я погорячился в своих объявлениях в чате КЛИНИКИ.
Слава богу, молодые мамы (и кандидатки в таковые) видимо, критично наблюдали происходящее в интернете, и здесь пока не появились.
Вместо них, утром мелькнул Бахтин. Подошёл, поглазел на обстановку, поржал, перебросился парой слов, оставил пачку печенья со словами «сухпай» и потопал на работу.
А в обед, достаточно неожиданно для меня, появились Кеша и Гао.
Гао поздоровался и пошёл по периметру площади, с интересом глядя по сторонам и прислушиваясь к разговорам.
А Кеша извлёк из недр заплечного рюкзачка раскладной стул, установил его рядом со мной, приземлился на него и, достав бутылку пепси, мечтательно уставился в сторону горизонта.
— Ну что, ты как тут? — вопрошает Кеша со своей мини-табуретки после того, как мы отхлопываем друг друга по спине, здороваясь.
— Да вот, как собирался… — оглядываюсь по сторонам, поскольку несколько человек из толпящихся, при виде Кеши, технично перемещаются поближе и явно
Я очень хорошо помню несколько правил, оговоренных Кешей с самого начала. В первую очередь, никаких функциональных разговоров в общественных местах не вести, планы вслух не обсуждать, реальных намерений не выказывать (не знаю, кого это обманет, но Кеша был очень настойчив в этой просьбе).
— Нормальное начинание, — смеётся в ответ Кеша, прихлёбывая пепси. — Смотрели с Гао вчера серию роликов, тебя тут с кучи ракурсов снимают. Все подряд снимают, кстати! В том числе наши, но из чуть другого сектора…
— Не пострадаешь? Что со мной тут? — деликатно интересуюсь обстановкой.
— Пофиг, — пренебрежительно отмахивается Кеша. — Мне давеча орден вручили, за закрытыми дверями. За те две гранаты. Так что, я на коне — дальше пенсии не отправят. А ЯньАнь как раз выступает за мою скорейшую пенсию.
— Что решил в итоге? «Туда» или «сюда»? — видимо, наш разговор максимально нейтрален, поскольку Кеша не делает никаких условных знаков о смене тематики.
— Пока не решал. — Качает головой Кеша, продолжая пить пепси. — Ещё не всё определилось. С обеих сторон. Пока время есть, плюс мои не против, — он выделяет кое-что интонацией, многозначительно прикрывая веки, — я тут с тобой постою денёк. Заодно, если кто-то из наших к тебе сегодня подгребать будет, пусть попробуют меня заболтать. Тебе, кстати, просили передать! — Кеша делает вид, что оглядывается по сторонам, и поднимает незаметно вверх большой палец. — Твои плюшки будут не сейчас, а когда эта вся ботва рассосётся. Там со складами и с арсеналом вояк не пойми что, ты фигурируешь; в общем, никто не хочет поднимать тему…
Я не до конца понимаю, о чём речь, но подчиняясь Кешиным знакам, дисциплинированно киваю и не перебиваю. Изображая полное согласие.
— А то мы друг друга внутри конторы не поймём, если что, — продолжает Кеша. — Начни тебе плюшки сейчас выдавать. Получается, один сектор награждает того, кто мочит второй сектор…
— Тут скорее наоборот, — я в недоумении от его текста, но говорю, что думаю. — Тут скорее не я сектор. А сектор меня. Пытался…
— О чём и речь! — салютует полупустой бутылкой Кеша. — А пенсии я, если что, и сам сейчас обрадуюсь. Родине не должен. У завода задачи по профилю есть. Зарплата, как догадываешься, в разы. Плюс детей, Яна говорит, надо срочно…
Какое-то время мы так и перебрасываемся ничего не значащими (по большей части) общими фразами, пока Гао не оканчивает обход площади и не присоединяется к нам, держа в руках три пакета всё с тем же лавашом с гонконгской курицей:
— Возьмите! Настоящая китайская еда, очень вкусно!
Мы переглядываемся с Кешей и прыскаем, вспоминая кое-что из личного прошлого.
Глава 40
За некоторое время до этого.
Что у полиции возникли затыки в одном из стандартных, но не афишируемых простому народу алгоритмов, в Конторе стало известно чуть не в режиме реального времени, от собственного же мониторинга. Парень с лозунгами продолжал смущать общественность своим пребыванием на площади и нетривиальными заявлениями. Включающими невысказанные, но откровенные, претензии к одному из подразделений Комитета.