Доктор Самты Клаус
Шрифт:
— Не кипятись, чувак! — несколько испуганно вскрикнул Джейсон. — Там, в чугуном корыте с патентованной ветошью валяются какие-то отмычки. Может, это они и есть? — произнес он первые в жизни осмысленные слова.
Делать было нечего, пришлось Лэму лезть в чугунное корыто. Перепачкавшись машинным маслом, как первоклассник мороженным, он все же отыскал в груде тряпок здоровенную связку проржавленных предметов, по виду сильно смахивавших на орудия из средневековой пытошной. На одном из них Лэм разглядел клеймо «Чумной изолятор», два других были скованы цепью и скреплены биркой «Стартовый запуск, вращать на раз-два-три», на четвертом ключе стояло «Запасные райские врата. Подпись: Святой Петр». И, наконец, ура! Оцинкованная пластиковая карточка с надписью «Сторожка». Недолго думая, ПД прихватил на всякий случай всю связку.
Наскоро попрощавшись, Лэм выволок наружу нового, Только Что Назначенного Диктатора, хотя Джин Икарус слегка упирался. Беседовать с Джейсоном ему понравилось. Хозяин котельной, наверное, был единственный, кто, за исключением доктора Бряк, мог слушать Джина Икаруса и при этом не испытывать жгучей жажды убийства своего собеседника.
Возвращение назад, к финиковому пню заняло считанные минуты. (Не забывайте, это было путешествие «обратно», так что все в порядке). Однако Джин Икарус окончательно утратил остатки своих штанов (поэтому ему предстояло щеголять всю оставшуюся часть повествования в обычных сатиновых трусах, без всякой вышивки и не слишком чистых). А еще с его головы окончательно пропала бейсболка и с кроссовок золотая надпись «Боско-спорт». Зато удалось сохранить пустую переметную суму и обломок отшельнического посоха.
— Теперь вперед. На Вездесущее болото! — приказал Лэм, навьючивая на Робина Гуда небольшой походный чемодан и пухлый служебный портфель. — Ничего, ничего, — утешал он свое бедное и бессловесное средство передвижения: — Прибудем на место, и я подарю тебе настольную книжку «Сто один неудачный карточный фокус для начинающих массовиков-затейников».
Спустя понятия не имею сколько времени в неожиданном месте на Вездесущем болоте. То есть в Пряничном домике и его окрестностях.
Вы не подумайте, что автор вам наврал, когда утверждал, будто Пряничный домик был самым бесполезным местом на всем Вездесущем болоте. Это так и есть. Но вот сторожка! С виду обычное строение неизвестного архитектора, где среднестатистический дачный фанат держит грабли, тяпки, лопаты и огородные лейки, а если повезет, то и курей. На самом деле все было не так. На самом деле за скромным фасадом дощатой покосившейся хибарки скрывалась главная тайна вселенной «МММ-3», позаброшенная за ненадобностью. А именно: машина перемещения во времени и в пространстве. (Кому интересно подробное устройство, смотри роман Г. Уэллса с аналогичным названием. Заодно и на счет классики можно просветиться). Правда, во времени этот агрегат давно ничего уже не перемещал — ага, вы угадали, распределительный коленвал полетел.
Но в смысле передвижений в пространстве устройство функционировало вполне надежно. По принципу — на всякое действие есть свое противодействие. Или кто с мечтой придет от мечты и погибнет. Или бочка и затычка всегда разлетаются в разных направлениях. Это означало, что если кто затеет перемещать Таинственный остров из пункта А в пункт В, то и сам заодно переместится из этого пункта А черт его знает куда, но только не в пункт В.
Лэма Бенсона этот вариант вполне даже устраивал. Во-первых, он сам, его портфель и небольшой чемодан уж точно сгинут, как можно дальше от Таинственного острова. А во-вторых, Лэм мимоходом предпримет спасательную операцию, и остров окажется в таком месте, где никто уже не будет знать его координат, даже сами жители. Это было хорошо в том смысле, что ни Пеппи Тостер, ни ее бывший жених Сэнд Муд, ни ее будущий супруг доктор Клаус, ни прапорщик Проша, ни его невеста Дулечка никогда не попадутся на глаза Лэму Бенсону и не вернутся в большой мир. (ПД справедливо полагал, что большому миру он в этом случае оказывает агрома-адную услугу).
Итак, возле Пряничного домика Лэм остановил свой караван, сделал печальное лицо и торжественно сказал:
— Вот и все, дорогие мои друзья. Мой путь окончен, а твой путь, Избранный Джин Икарус, только начинается. Всегда следуй верной дорогой, слушайся советов Джейсона, не обижай Робина, женись на докторе Бряк, храни мир и спокойствие на острове и не пей сырую воду из луж. Ты теперь главный. Но помни! Приказы, которые ты будешь отдавать своим подданным, никогда не должны быть ясными и четкими. Иначе ты всегда окажешься крайним и не сможешь при случае отвертеться. Прими как бесплатный совет от бывшего диктатора.
Джин Икарус испуганно захныкал:
— А как же я один? А как же мне обратно в таком виде? А что мне приказать? А я же не умею!
Лэм Бенсон досадливо поморщился. Джин Икарус совсем не годился в Избранные, но при всем богатстве выбора другой альтернативы сейчас не было. «Вот же дурень малахольный! — думалось Лэму. — Да было бы кому приказать, а уж что — всегда найдется! Нет, вовремя я отсюда сматываюсь». Однако вслух он сказал:
— Крепись, друг мой. Таинственный остров тебя не забудет! (Надо думать! Ехидно усмехнулся он про себя). Для начала организуй самодеятельный оркестр, тимуровские отряды и лагерь для переселенцев с пляжа. Да, и не забудь, что радиста Жукова нужно вернуть на станцию «Знойная пурга», а мясника Пфуя в поселковый вытрезвитель. Ну, вроде все. Пора прощаться. Ах., да, чуть не забыл! Твой внешний вид!
Поскольку новому диктатору и впрямь неудобно вышло бы показаться народу в одних трусах, то надо было прикрыть ему хотя бы лысину. Лэм пошарил в кустах терновника, окружавших Пряничный домик, и извлек наружу небольшой алюминиевый тазик для бритья.
— Вот, держи! — с этими словами он нахлобучил тазик на голову Джину Икарусу. — Это взаправдашний шлем Мамбрина. Остался от Дон Кихота, когда тот гостил в наших местах, в поисках сбежавшей мельницы.
Джин Икарус подбоченился. В трусах и в каске, с отшельническим посохом в руке, он показался сам себе вполне достойным диктаторского звания. Потом новоявленный ПД-второй сел на верного Робина и неспешно затрусил прочь с Вездесущего болота. А Лэм поволок свой чемодан в сторожку, держа в зубах пухлый портфель.
В сторожке никаких тяпок, лопат и прочей хозяйственной утвари и в помине не было. Посреди совершенно пустого пространства стояла лишь одинокая шарманка с ручкой. Лэм выбрал на панели управления песню «I m go to hell», навьючил на себя багаж, поплевал на счастье через левое плечо и принялся с остервенением крутить ручку.
Он крутил и думал. Что отныне и впредь он будет свято исповедовать следующие жизненные принципы:
никогда не пить ничего слабее виски;
никогда не иметь дело с порядочными женщинами;
ни копейки не жертвовать на сиротские приюты;
никогда не ездить в автомобиле дешевле роллс-ройса;
а когда на него внезапно накатит приступ человеколюбия, выбрать полисмена позлее, назвать его козлом и мужественно остаться стоять на месте для просветления ума.
А еще он непременно купит мусоросжигательную фабрику и с удовольствием назначит себя ее счастливым директором.
Уже исчезая в сумрачной дымке, Лэм вдруг понял, что в пылу радужных мечтаний он не докрутил-таки ручку. Теперь, по его спешным расчетам курса, он сам должен был попасть вместо Западного Голливуда прямиком на Соловки. И это бы полбеды, ну, напугает досужих монахов очередным явлением Христа народу. А вот остров! Интересно, куда занесет теперь остров?