Доктор Самты Клаус
Шрифт:
— Господи, за что? — печально взвыл голос из каюты, следом за тем раздался звук, сильно смахивавший на тот, когда кто-то со стоном рвет на себе волосы.
— Я, конечно, не Господи. Но могу ответить за него, — строго и нараспев сказал снаружи Вонючка. — Вам как? Изложить отдельно по пунктам или лучше в общих чертах?
— Лучше в общих, — обреченно вздохнул голос изнутри.
— Так вот. В общих чертах вы виновны в следующих преступлениях:
Во-первых. В осквернении Таинственного острова посторонними объектами, не сочетающимися с природным ландшафтом. Если попросту: какого черта вы понастроили эти безобразные бараки из отходов стекольной
Во-вторых. В использовании многообещающих умов прогрессивного человечества для невразумительных целей. В смысле, зачем вам понадобилось, чтобы профессора и академики устроили здесь это дурацкое Вездесущее болото?
В-третьих. В негуманных экспериментах над разумными неживыми и нечеловеческими существами. (Громкий крик наболевшей души: «Я тебе попомню подвал с крысами и горящую самбуку, гюрза подколодная!»)
В-четвертых. В обмане трудящихся при помощи впиндюривания им поддельных акций несуществующих компаний. Имеется в виду «Сибирский пододеяльник» и «Общество слепых любителей живописи».
В-пятых. В использовании рабского умственного труда несовершеннолетних безответных детишек. Это уже Лэм просил вам передать. Помните такого? Ну, еще бы!
Дальше перечислять или хватит? По-моему я и так наговорил на две публичные казни через повешение и одну на электрическом стуле.
— Хватит, хватит, — робкой скороговоркой пропищал голос из-за двери. — Но возьмите в расчет мою команду неустрашимых минеров и их дядьку прапорщика Улюлюкина!
— И не надейтесь. Храбрыми минерами только что кончили обедать наши замечательные акулы Федька и Марфа. Напомнить, кто именно запустил их в здешние прибрежные воды? А прапорщик Улюлюкин в данный момент успешно женится на дочери того самого Лэма Бенсона, по чью душу вы и приплыли. Доченька, правда, дура полная. Да и ваш прапорщик — не светило чистого разума. Но сами понимаете, вряд ли он захочет нанести обиду своей невесте, плохо отозвавшись о ее папаше.
— Пресвятые угодники! Матерь божия, заступница! Что же мне делать? Четвертый день ведь терплю! Без еды, на одной только газированной водичке! И в туалет жутко хочется! — захныкал голос в каюте.
— Пресвятые угодники вам не помогут. А на матерь божью вовсе не рассчитывайте. Но я вам очень даже подскажу, что делать! — и Вонючка залил весь коридор добродушным сатанинским смехом. — Делать вам надо вот что. Два варианта на выбор. Или вы ищете под рукой предмет потяжелее, привязываете его на шею и выбрасываетесь в иллюминатор — если повезет, утопнете, если нет, то у Федьки и Марфы будет ужин. Или вы сейчас же разворачиваете вашу лохань в сторону, строго противоположную острову, а заодно забываете его координаты, как зовут Лэма Бенсона и куда делись деньги с ваших банковских счетов. После чего счастливо проводите остаток жизни в сумасшедшем доме.
— Может, есть какой третий вариант? — упавшим ниже пяток голосом спросил из-за двери несчастный Степан Израилевич. — Может, договоримся?
— Может и договоримся. Третий вариант такой! — заверещал от счастья Вонючка. Это воистину был его звездный час. — Вы остаетесь у себя. А я с этой стороны. И все продолжается как прежде. Завывания, окутывание мраком, вызов летучих мышей, устроительство тараканьих нашествий, и музыкальные пародии на Валерия Леонтьева исполняющего репертуар Оззи Осборна. До тех пор, пока кто-то из нас двоих не сдастся или не отбросит коньки. Или не склеит ласты. Или не двинет кони. Или не откинет белую простыню. И смею заверить, это наверняка буду не я!
За
— Ладно. Пусть будет второй вариант. Я согласен на сумасшедший дом. Тем более что я по случаю приобрел контрольный пакет акций больничного учреждения имени Кащенко. Кстати, не хотите купить часть по дешевке?
— Не хочу, — злобно ответствовал Вонючка. — У нас на острове и без того, что ни день, так сплошной дурдом! И вообще. Советую поторапливаться, пока я не передумал! Потому что, лично мне больше по сердцу варианты первый и третий. Особенно третий! Как вы понимаете, я вполне могу обойтись без сдобных булочек и туалета, и даже без газированной водички. А круглосуточно устраивать мглу и мстю без всякой мзды — любимое мое занятие!
Спустя полчаса судно «В последний путь», запустив двигатели на всю катушку, улепетывало во всю ивановскую, отправившись в последний путь. На его капитанском мостике стоял собственной персоной поседевший, как древность, Степан Израилевич Навроде. Он крутил трясущимися руками штурвал и тихо бормотал под нос:
— Все, что хорошо кончается, на самом деле, не так уж плохо! А в Кащенко сейчас ужин. Тушенка с картошкой и компот. Красота!
А над океанскими прибрежными волнами носился во весь дух радостный Вонючка, в гордом одиночестве. Водица вокруг него была безвидна и пуста. Вонючка напевал:
— Через пень, через колоду, замучу поганкой воду! Эх, мать твою так, через пень-колоду!
После того же самого времени, или около того. Снова вернувшись к нашим баранам. То есть, обратно к доктору Клаусу и его команде. Ну, вы понимаете.
После того, как Сэнд Муд изложил всем присутствующим без исключения, хотели они того или нет, сущность своих затруднений с Пеппи Тостер, доктор Клаус задумался. Не подумайте о нем хорошо, вовсе не тревожно о том, как спасти из тяжелого положения бедного ирландского террориста. Но не подумайте и слишком плохо, вовсе не злорадно о том, как чертовски не повезло его ближнему. Нет, доктор Клаус, недаром обладавший необычным и ненормальным умом, на сей раз размышлял о вещах весьма насущных и приземленных.
В виду своей профессии, Самты имел обыкновение быстро принимать рискованные решения у прозекторского стола — а как иначе? Думаете, начальник тюрьмы станет полдня дожидаться заключения: помер его подопечный от удара ножом в печень или отравился в библиотеке несвежим героином, как бы не так! Причем диагноз нужно было не столько правильно поставить, сколько правильно угадать, чтобы не портить общую квартальную отчетность.
В общем Самты задумался. И думал он следующее. На Таинственный остров вот-вот, со дня на день, с недели на другую недельку (то есть, времени в обрез) прибудет чужая богатая невеста. Конечно, богатая! Ведь этот Муд проболтался, что у папаши Тостера был не один миллиард, а несколько.
И вот, эта невеста, уже после того, как разделается со своим вновь обретенным женихом, останется совершенно одинокой. Как былинка в чистом поле. Ну, или как взбесившийся бизон в прерии. Или, на худой конец, как водонапорная башня в бескрайней степи. А доктор Клаус, надо сказать, уже примерно целых двадцать минут своей холостой жизни мечтал о том, чтобы перейти на семейное положение. И если от миллиардов папаши Тостера еще осталось хоть что-нибудь, то почему бы не использовать часть этой суммы на благо человечества?