Долг. Мемуары министра войны
Шрифт:
В первом совещании администрации Белого дома по выводу войск я участвовал по видеосвязи. Совещание получилось весьма обескураживающим. Выступающие говорили о слабости афганского центрального правительства, о недееспособности кабинета Карзая, о зависимости афганских сил безопасности от МССБ и об отсутствии прогресса в мирном урегулировании. К моему огорчению, Панетта и Клаппер заявили, что в ближайшие два года кардинальных перемен к лучшему ожидать не приходится. Петрэус рекомендовал окончательно вывести подразделения, переброшенные в Афганистан для реализации президентской стратегии, в декабре 2012 года. Байден предложил президенту вывести 15 000 человек к концу 2011 года, а оставшиеся 15 000 человек подкреплений – к апрелю 2012-го, самое позднее – к июлю, до следующего «сезона наступлений».
Я не удержался и спросил в ответ, какова все-таки наша стратегия в Афганистане: вывести войска любой ценой или добиться определенных успехов и закрепить достигнутое? Я сказал, что критики слишком сосредоточены на Карзае и центральном правительстве, что текущая ситуация
Донилон так перепугался, что Байден убедит президента вывести весь наш контингент к апрелю либо к июлю 2012 года, что через несколько дней после моего возвращения из Афганистана организовал для меня личную встречу с Обамой. Я начал разговор с конкретных цифр – рекомендовал президенту объявить о выводе 5000 солдат между июлем и декабрем 2011 года и сообщить, что полный вывод всех подкреплений, переброшенных в Афганистан, завершится к концу лета или в сентябре 2012 года. Это ничуть не противоречит, указал я, первоначальному решению активизировать наши усилия в Афганистане на срок от восемнадцати до двадцати четырех месяцев. Подкрепления полностью развернулись на месте только с конца лета 2010 года, то есть длительность операции составила всего девять месяцев. Я сказал, что стратегия работает и не нужно судить о ней в масштабах целой страны. Четверть населения Афганистана теперь находится под защитой афганских сил безопасности, наши командиры уже оценивают местную армию куда позитивнее, чем можно предположить по донесениям разведки. Кабул ныне намного безопаснее Багдада, и именно афганцы обеспечивают безопасность своей столицы. Карзай, конечно, тот еще фрукт, но мы все равно, так сказать, собираемся начать новую жизнь, с Райаном Крокером в качестве посла США; кроме того, мы отлично знаем, как обуздывать Карзая, и до сих пор нам это удавалось. Коалиция сильна, наши затраты существенно сократились – с 40 миллиардов долларов в 2012-м финансовом году до 25–30 миллиардов в следующем финансовом году. Это, безусловно, не бесконечная война. Нам нужно сохранять уверенность и действовать взвешенно. Разумеется, до полной стабильности в Афганистане далеко, как и в Ираке, кстати, но боевые командиры на местах, многие журналисты и руководство НАТО полагают, что мы на правильном пути. «Чем больше времени проводишь в Афганистане, – сказал я президенту, – чем ближе к фронту находишься, тем чаще встречаешь оптимистов».
Затем я проанализировал предложение Байдена вывести все подкрепления к апрелю 2012 года. Я напомнил Обаме, что вице-президент категорически возражал против решения 2009 года и никогда не задумывался о возможных последствиях провала своих планов. Я сказал, что, если Обама объявит о выводе 30 000 солдат к апрелю, это покажет афганцам, талибам, пакистанцам, нашим союзникам и всему миру, что Соединенные Штаты признали: победить в этой войне невозможно и девять месяцев активной фазы кампании прошли впустую. Если президент назовет в качестве финальной даты апрель или даже июль, весь контингент сфокусируется именно на выводе, на определении того, какие области и территории оставить без защиты, а какие прикрывать до последнего, и на стремлении уложиться в названные сроки. По этой причине все успехи активной фазы кампании во многом окажутся под угрозой прежде, чем первый солдат покинет афганскую землю. Логистика – штука сложная, подчеркнул я, а мы, получается, намерены вывести от 40 000 до 50 000 военнослужащих из Ирака к декабрю, еще 15 000 солдат из Афганистана одновременно с этим и 15 000 человек к апрелю! Вдобавок войска почти наверняка почувствуют себя обманутыми такой поспешностью: «После всех потерь они уверены, что побеждают, а мы, будто нарочно, убеждаем их, что жертвы были напрасными». Боевой дух пока высок, прибавил я, но быстрый вывод подкреплений заставит солдат поверить, что их успехи признали не заслуживающими внимания. «Я знаю, вы хотите положить конец этой войне, но как мы ее завершим – это очень, очень важно. На мой взгляд, вывести все подкрепления до осени было бы трагической ошибкой».
Байден не унимался, яростно отстаивая свою точку зрения и нападая на мотивы и замыслы высшего военного руководства. Сотрудник Белого дома по секрету рассказал мне, что Байден говорил Обаме: «Они постоянно вас подводят». Также он наседал на Донилона, обвиняя того в «гребаной беспристрастности». По-моему, это наивысший комплимент советнику президента по национальной безопасности. Том продолжал относиться к военным крайне подозрительно, но искренне стремился поступать правильно, исходя из интересов президента и страны. Мужество, с которым он осмеливался возражать Обаме и Байдену, полагая, что они оба ошибаются, было великолепным примером честного служения стране и ее руководству.
Президент встретился с командой по национальной безопасности 17 июня. Я повторил почти все, что говорил ему наедине. Клинтон решительно заявила, что полный вывод подкреплений к апрелю или июлю 2012 года покажет, что мы покидаем Афганистан. По ее словам, это шокирует афганцев, приободрит талибов и пробудит у местного населения стремление искать новых покровителей. Да, конечно, нам придется ослабить свое присутствие в некоторых областях и вместо давления на талибов сосредоточиться на поиске политических решений. Она рекомендовала вывести 8000 солдат к декабрю 2011-го, а остальные подкрепления – к декабрю 2012 года, увязывая «темпы и структуру вывода… с прогрессом политических переговоров». Мы должны использовать
Решающая встреча состоялась 21 июня, за девять дней до моего ухода в отставку. Президент вошел в Ситуационный центр, сел за стол и заявил, что намерен отозвать 10 000 солдат к концу декабря, а остальные 20 000 человек подкреплений вывести к июлю 2012 года. «А теперь попытайтесь меня переубедить», – предложил он. Петрэус и Маллен охарактеризовали риски, вытекающие из данного графика. Я сказал, что завершение вывода подкреплений к июлю означает, что эти подкрепления не будут участвовать в кампании лета 2012 года, так как подготовка к выводу лишит их боеспособности уже в апреле-мае. Вице-президент горячо ратовал за июль – «хотя сам я вывел бы войска раньше», – поскольку «боевой сезон» продлится до сентября, а следовательно, выводить подкрепления позже будет нелогично. (Я не стал спрашивать, в чем преимущества «июльской логики».)
Хиллари твердо сказала, что вся команда Госдепартамента высказывается за декабрь, но она не возражает и против сентября, благо эту дату обозначил я. (Обама, я понимал отчетливо, не согласится на предложенный Петрэусом декабрь, а конец сентября обеспечивал нас дополнительными силами на большую часть «боевого сезона».) Панетта уточнил: аналитики ЦРУ единогласно согласились, что подкрепления должны оставаться в Афганистане до осени. Далее Леон принялся разыгрывать опытного вашингтонского политика и сказал Обаме, что, «рассуждая политически», министерство обороны, Госдепартамент и ЦРУ рекомендуют «сентябрь или более поздний срок. Неужели вы действительно хотите опередить этот график и проигнорировать мнение своих советников?» Президент объявил голосование. Клинтон, Маллен, Петрэус, Панетта, Донилон, Макдоно и я поддержали вывод подкреплений в конце сентября. Байден, Блинкен, Лют, Роудс и Бреннан высказались за вывод в июле или ранее. (И ни один человек за пределами Белого дома не разделял эту точку зрения.)
Президент решил вывести 10 000 солдат к концу декабря 2011 года и оставшиеся подкрепления – к концу лета 2012 года. Он спросил нас четверых – меня, Хиллари, Маллена и Петрэуса: «Вы готовы поддержать мое решение публично?» Все, кроме Петрэуса, ответили согласием. Дэвид же сказал, что ему через два дня предстоит процедура утверждения в сенате на пост директора ЦРУ и он уверен, что сенаторы попросят его дать профессиональную военную оценку решению президента. Он намерен сообщить им, что установленные сроки «несколько более агрессивны», чем ему бы хотелось. Президент заметил, что все в порядке и даже полезно, но затем спросил Дэвида: «Все же вы уверены в успехе? Вы согласны, что план осуществим, что мы можем вывести войска в сентябре, а не в декабре?» Петрэус, судя по его виду, был не прочь поспорить с Обамой, так что пришлось вмешаться и посоветовать ему заткнуться. Он и так получил почти все, что хотел, и мы благополучно избежали наихудшего варианта развития событий.
На следующий день президент объявил о своих решениях. И произнес следующие ободряющие слова:
«Благодаря нашим отважным мужчинам и женщинам в военной форме, нашему гражданскому персоналу, а также многим нашим партнерам по коалиции, мы достигли поставленных целей… Мы приступаем к выводу войск, к выводу с позиции силы… Цель, которую мы преследуем, достижима, и ее просто сформулировать: нет такого убежища, из которого «Аль-Каида» или ее подручные могли бы планировать нападения на нашу страну или на наших союзников… Сегодня вечером мы вздохнем спокойно, ибо накал войны ослабевает… Пусть впереди еще немало темных дней, в Афганистане налицо движение к миру и стабильности. Длительные войны близятся к ответственному завершению… Америка, пора сосредоточиться на государственном строительстве у себя дома».
Восемь дней спустя я покинул пост министра обороны. Мой первый бой в качестве министра был за Ирак. Мой последний бой был за Афганистан. Все четыре с половиной года в министерском кресле прошли на фоне войны. Я прослужил дольше многих своих предшественников, кроме четверых, и воевал каждый день. Настало время отправиться на покой. Моя война наконец завершилась.
Глава 15
Размышления
На протяжении всех четырех с половиной лет моего пребывания в должности министра обороны президенты Буш и Обама проявляли по отношению ко мне уважение, доверие и внимание. Оба они предоставили мне возможность и честь служить своей стране. Члены конгресса, за несколькими исключениями, равно республиканцы и демократы, тоже держались со мной уважительно и любезно как наедине, так и публично. В целом СМИ оценивали мои действия на министерском посту положительно, хоть и критично, а по вашингтонским меркам их оценка была, можно сказать, необыкновенно позитивной. В составе обеих администраций мне нравилось работать со многими, и я наслаждался нашей совместной работой: будь то в Белом доме, в Совете национальной безопасности, в министерствах и ведомствах и, конечно, прежде всего в министерстве обороны. Удостоенный такого отношения (о котором многие другие старшие руководители могут лишь мечтать), причем это относится ко всем восьми президентам, кому я служил, почему же я испытывал ощущение, что постоянно воюю со всеми подряд, как уже неоднократно отмечалось на страницах этой книги? Почему я так часто злился? Почему так не хотел возвращаться в правительство и в Вашингтон?