Долг
Шрифт:
О, пробуждение было неприятным. У меня жутко затекла спина и всё, что находилось ниже головы! Я открыла глаза и тут же их закрыла. Так ведь и пролежала всю ночь! Сидя боком, извернувшись, как змея! Вот же ж…
— Хорошо, я согласен, — раздалось сбоку.
Я даже не сразу поняла, кто это был. Показалось, что я ещё сплю. Кое-как выпрямилась и потянулась, разминая всё!
— Ммм? — промычала я, морщась от нереальной боли в шее. — Что?
Повернула голову и встретилась с зелёными глазами. В такую-то рань. И он уже не спит. Конечно, он-то выспался.
— Я согласен лечиться, — громче повторил он. — Довольна?
И выглядел он… не только что проснувшимся. В смысле плохо, бледный такой, измученный, но глаза смотрели прямо. Он давно проснулся. То-то сразу заговорил, как только я начала подавать признаки жизни. И… что он сказал? А?
— Да… то есть, почему я должна быть довольна? — не понимала я, растирая затёкшую ногу. — И ты… согласен? Правда?
Я уже начала приходить в себя, ибо творилась история, а я сплю! Лорин идёт на встречу! Пусть на кону и стоит его жизнь, но он готов был бодаться! А сейчас… нет. Он шутит или издевается! Чтобы Лорин и добровольно согласился мне подчиняться?! Я его ночью не душила случаем? У меня крайне беспокойный сон!
— Сколько раз мне это сказать, чтобы ты начала меня лечить? — сдвинул он брови. — Сама же просила, вот я тебе дал ответ. Что ещё?
Недоволен. И вдруг я поняла. Ему больно. Видимо не может уже терпеть и решился довериться человеку. Значит, боль действительно сильная. Выкурила его всё-таки.
— Ничего, — тут же мотнула я головой. — Ты… готов поговорить со мной?
Это было важно. Очень важно!
— А мы что делаем? — не понял он.
Я сместилась и тут же пожалела. О, Матушка Природа, чего ж так больно-то?! Всё ноет и ноет!
— Ты расскажешь, что тебя беспокоит? — пояснила я осторожно.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, как на идиотку, вот честное слово.
— У меня две незапланированные дыры в теле. Ты нормальная?
Стало неловко. Не так вопрос видимо задала! Думай! Но с утра я туповата прям, как дерево!
— В смысле, как болит, может быть беспокоит что-то ещё? Головная боль, тошнота, слабость, — начала я перечислять.
— Да. Сильно.
Что «да»?! Мы точно не созданы для разговоров. Он в лес, я в поле.
— Тебя всё мучает? — не поняла я. — И очень сильно болит? А какая рана: та, что на плече или та, что на груди?
Теперь Лорин нахмурился, словно прислушиваясь к себе.
— Плечо и да.
Он немногословен. Но это уже что-то! Он говорит! Не посылает меня, а говорит! Мы прям, как нормальные!
— Хорошо, — кивнула я, поднимаясь на ноги.
Прихрамывая, направилась в кухню.
— Ничего хорошего, — услышала я тихий ворчливый голос больного, но никак не отреагировала.
И понеслось! Я быстро привела себя в порядок и растопила печь. Со вчерашнего дня остался суп, поэтому поставила его греться, а также греться молоко.
Неужели я реально пробилась? Мне не верилось! Честно! Он же такой…
Дано добро, а значит пора действовать по полной! Тёплый суп я принесла в глубокой тарелке вместе с ложкой. Он согласился, значит — это временное перемирие. Нужно вспомнить всё, что я знаю о знахарстве и попытаться выложиться полностью. Возможно, тогда я зауважаю себя и пойму за что мне всё это.
— Я не хочу есть, — заметив меня, тут же заговорил Лорин.
Это плохо, но не катастрофа.
— Нужно, Лорин, — тихо произнесла я и встала у дивана.
— Меня тошнит, — как-то натужно произнёс он, будто выдавливал из себя слова.
Он не хотел со мной говорить и уж тем более о таком. Ведь ему плохо, а он должен быть всегда сильным, он не должен быть таким, каков есть сейчас, и его это коробит. Я вижу это. Он ненавидит себя за это… за слабость. Неужели ему ещё хуже, чем мне?
— Тебя тошнит от голода, — проговорила я. — Съешь немного, и аппетит появится, вот увидишь.
Он затравленно взглянул на меня, будто я ему аферу какую-то предлагаю.
— Ты же не собираешься меня с ложечки кормить? — подозрительно спросил он.
О, да твоя гордость этого точно не выдержит. Поэтому я поставила тарелку с супом на маленький столик, находящийся за диваном и, вернувшись, отстегнула ремень, который сковывал правую руку мужчины. Ничего не спрашивая, запустила кисть под его шею и осторожно подняла его. Он тут же ухватился за спинку дивана свободной рукой, и я услышала, как он тяжело задышал, словно приходя в себя. Резкая смена положения из лежачего в сидячее так же даётся крайне тяжело. Поэтому я стояла рядом и держала его.
— Сильно кружится? — спросила я, когда он начал свободной рукой протирать пот с лица.
Держался он сам, но я подстраховывала.
— Уже нет, — буркнул он спустя какое-то время. — Давай сюда свой суп.
Не решившись оставить его без поддержки, соорудила за его спиной из его же подушек подпорку и только после этого отлучилась.
Когда он взял ложку в руку, то она тряслась. Тарелку держала я. Он подчерпнул кусок курицы и немного бульона и попытался поднести всё ко рту, но дрожь в его руке была такой сильной, что всё содержимое ложки тут же оказалось снова в тарелке. По лицу мужчины тут же пробежала волна недовольства. Наверное, только сейчас я всё поняла. Ему стыдно за себя. Ещё и передо мной. Я ведь самая слабая всегда была, и он меня в это не раз тыкал, а теперь всё изменилось. Я могу его убить прямо сейчас. Виер дрыхнет, а Лорин слаб, как котёнок. Но не делаю этого. Почему? Смотрю на него и понимаю, что никогда не смогу. Рука не поднимется. Я ведь так привыкла к нему… хватит!