Долгое дело
Шрифт:
— Суп из лука, а сладкий, — заметил Рябинин, которому эту неделю всё казалось сладким.
— Потому что в нём глюкоза, фруктоза и эта… овощёза, — внушительно объяснил инспектор.
— Вадим, а вы дома готовите? — спросила Лида, любопытствуя, и это любопытство застелило её лицо ребяческим нетерпением.
— А как же. Варю пельмени, жарю чебурашки…
— Какие Чебурашки? — удивилась Светлана.
— То есть чебуреки и разные чахохбили.
— А супы? — посмелела она.
— Супы нынче не в моде.
— Да? — спросила Лида, готовая
— Нынче в моде бульоны с пол-яйцом… Женщины, да я знаю столько полезных советов, сколько вам и не снилось. К примеру, как из селёдки выбить селёдочный запах.
— А зачем его выбивать?
— Чтобы она пахла осетриной.
— Ну и как выбить? — заинтересовался Рябинин.
— Вымочить одну сельдь в одном литре коньяка.
— А коньяк потом куда?
— Не скажу. Женщины, а знаете, как отмыть подгоревшее дно чайника?
— Вадим, у чайников дно не подгорает, — сказала Лида вместо своего «Да?».
— Ещё как, если варить в нём кашу. И вообще, посуда легче всего отмывается, когда её моет другой.
— Кто же этот другой?
— Вчера, например, мыл инспектор Леденцов…
Рябинин глянул на женщин единым охватывающим взглядом. Раскрасневшаяся Лида… Воспрявшая Светлана… Сначала он решил, что из-за этого единого и охватывающего взгляда ему захотелось совместить их силуэты, как это делается в фотоаппаратах. Но тут же понял, задетый беспричинной и сразу убежавшей тревогой, что дело не в его взгляде… Они похожи, они внешне очень похожи. Ростом, фигурой, чертами лица, женственностью… Только Лида, может быть, на сантиметр повыше. И волосы её погуще и поярче, с далёким красноватым отливом. И постройнее. И говорит своё бесподобное «Да?».
— Вадим, у вас будет гастрит, если вы… — начала было Лида.
— Если я не женюсь, — подхватил инспектор. — А я живу по русской пословице: пока баба не грянет, мужик не перекрестится.
— Ну и скоро грянет баба? — спросил Рябинин.
— У нас есть инспектор Фомич. Знаете, как жена о нём заботится? Звонит ему, и если он не обедал, то предупреждает: «Смотри, подохнешь!».
— Вас и так предупредить некому, — заметила Лида.
— А я вот попрошу Свету звонить мне и спрашивать: «Не подох?». Всё на душе будет теплей…
Краска, которую не могла вызвать двухчасовая суета на кухне, теперь робко проступила на Светланиных щеках. Рябинин обрадовался — ей, наверное, у них хорошо, коли краснеет от шутливых намёков. И Лиде хорошо — она любит приятных гостей. И Вадиму хорошо — второй бифштекс уминает. А Рябинину всю неделю было хорошо.
— Лучше расскажите что-нибудь из вашей практики, — попросила Светлана инспектора, чтобы не гореть огнём от его слов.
— Можно. Приземляли мы вчера на хазе забулдона…
— Как? — ничего не поняла Светлана.
— Арестовывали на квартире пьяницу. Только вошли… Он прыжком к шкафу. Ну, думаю, быть пальбе. Между нами раздвинутый стол. Кричу, как положено, насчёт кистей вверх. Ну и свой пистолетик уже в руке. А забулдон открыл шкаф, выхватил…
— Ружьё? — ужаснулась Лида.
— Нет, длинную, тяжёлую, конусообразную…
— Мину? — тихо предположила Светлана.
— Нет, бутылку «Плодоягодного». И забулькал. Граммов триста успел.
— Да?
— А говорят, что в городе появился садист, — окончательно распрямилась Светлана. — Подсаживает в свою машину девушек, везёт за город, там пытает, а их крики записывает на магнитофон…
— И потом дома прокручивает, — знающе подтвердил Рябинин.
— Ага. — Инспектор кивнул. — Только садист не один, а их несколько. И не на магнитофон записывают, а сами играют на гитарах. И не девушки кричат, а они сами орут. И называются не садистами, а вокально-инструментальным ансамблем «Гармония».
Женщины засмеялись.
У Рябинина всплыла мысль, никуда не исчезнув, потому что была ясной: сколько сказано о любви… А о дружбе? Нет, не так. С какой силой воспето неясное и трепетное состояние, когда человек лишь начал влюбляться. А где и как воспето состояние, когда человек?.. И слова-то нет.
Рябинин обвёл всех какими-то обмякшими очками и блаженным голосом спросил:
— Братцы… Есть слово «влюбился», а почему нет слова «вдружбился», а?
Добровольная исповедь.
Уж коли зашла речь о любви… Оставим её для молодёжи — пусть развлекаются, пока не повзрослеют. Жизнь она ведь земная. Я к тому, что любовь есть секс, и больше ничего. Грубо? А правда она такая, грубая. Вся наша любовь сводится к греховным потребностям. Думаете, я любовь не признаю? Признаю, только моё понятие любви другое… Когда с женщиной просто живут — это секс, а когда это делают красиво — это любовь.
Из дневника следователя.
Мне кажется, что я понял, в чём ошибается Юрий Артемьевич, — он не разграничивает понятия «смысл жизни» и «главное в жизни». Разумеется, главное в жизни — это труд. Здоровье — тоже главное в жизни. Ещё главное в жизни — любовь. Дети, конечно, главное. Природа, материальная база, психологический климат, образ жизни — всё это главное в жизни. Что там ещё осталось?..
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ
Рябинин не поверил первым флоксам, заболевшим, закрасневшим на лотках у метро. Он не поверил ранней свежей картошке, принесённой Лидой с рынка. Он календарю не поверил…
Но в парке посмотрел на берёзу одновременно с порывом сильного ветра. Его взгляд опередил скорый воздух и первым лёг на пышную, слегка отяжелевшую от тепла и поливов зелень, которую желтизна не тронула даже волоском. И тут же гулящий ветер — тот, который он опередил взглядом, — вломился в крону и вытряхнул из неё стайку невесть откуда взявшихся рыжих листьев.