Долина лошадей
Шрифт:
Эйла заглянула в посудину и изумленно ахнула. Ее поразило то, каким густым стал постепенно остывавший бульон. Она помешала его и обнаружила, что мясо опустилось на дно посудины. Эйла нанизала скользкий кусок на заостренный деревянный вертел и вынула его, изумленно взирая на стекавшую с него студенистую липкую массу. Внезапно молодая женщина поняла причину столь странного явления и разразилась хохотом, испугавшим львенка до такой степени, что он едва не вскочил.
Неудивительно, что корень окопника оказывает столь благотворное воздействие! Если уж он смог склеить нарезанное ломтиками вареное мясо, то что тут говорить о свежих ранах!
– Детка, может, отведаешь моего варева? – спросила Эйла, двинувшись к львенку. Она вылила часть остывшего желеобразного бульона в берестяную плошку. Малыш задвигался и попытался подняться на ноги. Она поставила плошку ему под нос. Он отчаянно зашипел и попятился назад.
Эйла услышала стук копыт. В пещеру вошла Уинни. Она тут же обратила внимание на то, что малыш начал двигаться, и, подойдя поближе, опустила голову и принялась обнюхивать его мягкую шерстку. Детеныш пещерного льва, взрослые собратья которого наводили ужас на сородичей Уинни, испуганно зашипел и, попятившись назад, уперся в ногу Эйлы. Тепло ее тела и более или менее знакомый запах подействовали на него успокаивающе. Он прижался к женщине и замер. Сколь странной и страшной, должно быть, казалась ему эта пещера!
Эйла взяла детеныша на колени и, прижав его к себе, принялась издавать мычащие звуки. Некогда она успокаивала так своего собственного ребенка.
«Все в порядке. Ты к нам скоро привыкнешь». Уинни тряхнула головой и тихонько заржала. В руках Эйлы пещерный лев казался ей совсем нестрашным, хотя инстинкт говорил об обратном. Впрочем, жизнь с женщиной давно изменила ее поведенческие стереотипы. Возможно, этот лев и не представлял никакой угрозы.
Детеныш ответил на ласки Эйлы достаточно неожиданным образом: он принялся искать материнскую грудь. «Что, детка, проголодался?» Она потянулась к плошке с наваристым бульоном и придвинула ее к мордочке львенка. Тот с интересом обнюхал ее и громко засопел, совершенно не понимая того, что ему следует с ней делать. Она опустила в бульон два пальца и вложила их ему в пасть. Малыш тут же принялся жадно сосать их.
Эйла стала мерно покачиваться из стороны в сторону, не выпуская малыша из рук. Из глаз ее ручьем покатились слезы, падавшие на шелковистую шерстку звереныша. Ей вспомнился ее маленький сыночек…
Они привыкли друг к другу именно в эти первые дни – дни и ночи, когда ей то и дело приходилось брать звереныша на руки и кормить его, обмакивая пальцы в жирный бульон. Узы, связавшие одинокую молодую женщину и львенка, нисколько не походили на ту естественную связь, которая обычно соединяет мать и дитя. Природа может обходиться со своими чадами достаточно жестоко, особенно если речь идет о детенышах самого страшного и могучего хищника на свете. Своих малышей львица выкармливает грудью только в течение нескольких первых недель их жизни (в отдельных случаях этот срок доходит и до полугода). Стоит малышам открыть свои глазки, как она начинает приучать их к мясу. Что касается дележа добычи в львином прайде, то он вряд ли вызвал бы у стороннего наблюдателя сентиментальные чувства.
Львица является и охотницей. При этом в отличие от других хищников семейства кошачьих представительницы львиного племени охотятся группой, состоящей из трех-четырех особей. Они способны завалить и таких исполинов, как гигантский олень, зубр или детеныш мамонта. Следует заметить, что львицы охотятся совсем не для того, чтобы накормить своих детенышей. Прежде всего они хотят ублажить самца. Вожак всегда получает «львиную» долю добычи. Стоит ему появиться, как все прочие члены прайда расходятся в стороны. Львицы могут подойти к добыче только после того, как он насытит свое чрево. За ними последует молодь и наконец львята, которым, как правило, приходится довольствоваться объедками.
Вздумай один из голодных малышей подойти к растерзанной туше прежде, чем от нее отойдут его старшие сородичи, те скорее всего убьют его на месте. Мать обычно старается увести своих детенышей подальше от кровавой трапезы, дабы уберечь их от опасности. Три четверти львят погибают в раннем возрасте. Большая часть выживших животных превращается в бродяг, которых, как водится, нигде не ждут. В первую очередь это относится, естественно, к самцам. К самкам в прайдах относятся более терпимо, особенно если в них не хватает охотников.
Самец может добиться признания только силой – и это зачастую может стоить ему жизни. Если вожак состарится или заболеет, более молодой его сородич или скорее всего таковой бродяга сможет изгнать его из прайда и воцариться в нем сам. Главные обязанности самца – охранять территорию прайда, помеченную пахучим секретом его желез или мочой главной самки, и способствовать продолжению рода.
Иногда бродячие самцы или самки сходятся вместе, чтобы образовать новый прайд, правда, будущность таких прайдов, как правило, оказывается весьма сомнительной.
Что и говорить, Эйла ничем не походила на львицу. Она оставалась человеком. У людей родители не только защищают своих детенышей, но и стараются обеспечивать их всем необходимым. Она назвала львенка странно звучащим именем Вэбхья и стала воспитывать его на свой манер. Малышу не приходилось драться и бороться со сверстниками и получать тумаки от старших. Эйла же то и дело ходила на охоту. Она кормила его на славу, но при этом не забывала и о себе. Малыш очень любил сосать ее пальцы и обычно спал рядом с ней на ложе, устланном мягкими шкурами.
Когда львенок несколько оправился от полученных ран, она приучила его справлять нужду вне пещеры. При этом Вэбхья испытывал к своим экскрементам столь явное отвращение, что Эйла не могла наблюдать за ним без улыбки. А его шалости и проказы вызывали у нее смех. Он любил незаметно подкрасться к Эйле и броситься ей на спину. Обычно она делала вид, что не замечает его, и замирала в притворном испуге, порой же в последний момент она поворачивалась к шалуну лицом и ловила его руками.
В Клане к детям всегда относились с неизменным снисхождением – если те начинали вести себя неподобающе, их попросту игнорировали. По мере взросления они начинали улавливать разницу в статусах взрослых людей и начинали сознательно вести себя тем или иным образом, дабы занять в их иерархии определенное место, что поощрялось взрослыми.
Эйла воспитывала львенка примерно так же. Однако, когда малыш немного подрос, его игры уже перестали казаться ей такими уж безобидными. Если ему случалось сбить Эйлу с ног или поцарапать ее своими неосторожно выпущенными когтями, она переставала играть с ним и делала характерный жест, означавший на языке Клана слово «нет». Вэбхья был крайне чувствителен к смене ее настроений. Ее отказ играть с ним вызывал у животного желание пососать пальцы Эйлы или задобрить ее каким-либо иным способом.
Вскоре он стал понимать значение ее жеста и стал вести себя соответственно. Эйла мгновенно отметила это обстоятельство и стала использовать тот же жест для того, чтобы прекращать или останавливать любое его действие. Он быстро усвоил и этот урок. Достаточно было Эйле поднять руку в предупредительном жесте, как он тут же замирал, что бы при этом ни происходило вокруг. После этого он, как правило, начинал сосать Эйле пальцы, чувствуя себя бесконечно виноватым перед ней.