Дом для непрощённых
Шрифт:
И я остался. Терпел ещё как-то. Сам даже не знаю, как. Уж больно тот котёнок мерзучий был. Но в мою комнату ему доступ был закрыт. К сожалению, до поры до времени.
Как-то лежу я на кровати, Минаева читаю. Ничего так писатель, прикольный. А дверь в комнату приоткрыта была. Мне горничная, не помню её имени, молоко с печеньками принесла. А дверь, стерва, закрыть забыла. Мне неохота было с кровати вставать. Ладно, думаю.
И вот, короче, забегает в мою комнату Леонардо. Весь такой весёлый, довольный. Поел, наверное, только что, скотина. Я Аллу предупреждал, чтобы ноги его на
Леонардо побегал-побегал, кепкой моей любимой поиграл. Я сжал зубы, но пока ничего не предпринимал. А потом котёнок запрыгнул на кровать и принялся играть с моей ногой.
Я ждал. Мне было приятно смотреть на него, такого оживленного и безмятежного, приятно осознавать, что сейчас я причиню ему боль.
И дождался!
В котёнке что-то заурчало и он вырыгнул огромного белого глиста прямо мне на джинсы.
– Ах ты, мразь!
Я пнул этого тварёныша так сильно, что он грохнулся об пол, завижав от удивления и боли. Так тебе!
– Эдик, боже мой, что ты делаешь? Зачем ты бьёшь Лео?
Аллочка стояла на пороге моей комнаты и, конечно, всё видела. Длинные загнутые ресницы, стрижка каре, синий шёлковый сарафан. Она всегда ненавидела меня, я знаю. И я, кстати, отвечал ей взаимностью.
Мачеха прижала к груди вопящего котёнка, гладя на меня со смесью ужаса и отвращения. А я жалел только об одном – что не проломил этой лохматой скотине череп.
Мерзкий жирный глист извивался на моём покрывале в луже блевотины. Я с отвращением стащил джинсы, швырнул их на кровать и сгрёб всё вместе с постельным бельём. Открыл окно и метнул этот комок прямо на дорожку перед гаражом. Если бы я видел, то отец уже загнал машину в гараж, то, конечно бы, так не поступил. Я думал, он приедет вечером, а к тому времени горничная всё уберёт.
Отец, предварительно, конечно, поговорив с Аллой (а уж эта стерва ему напела про мою изощренную жестокость), зашёл в мою комнату и, не слова не говоря, влепил мне пощёчину.
Такого я от него не ожидал. Когда-нибудь я отомщу ему. И только когда мы будем квиты, я забуду то унижение.
Только тебе об этом, папочка, знать не обязательно. А то заблокируешь мои кредитки.
Отец сразу потеплел голосом, принялся расспрашивать, как у меня дела. Я ведь все же убрался из коттеджа в Стрельне в московскую квартиру. С того дня мы с отцом не виделись.
– У Полонского завтра день рождения. По этому случаю приём в его загородном особняке, - сообщил отец.
– Мы должны быть. Ты – с парой.
Опаньки! Отменяется, значит, пока расставание. Катрин, можешь плясать! Яков Полонский – крупная шишка, владелец заводов, газет, пароходов. Они с отцом постоянно меряются рогами. Раз отец сказал – надо быть с девушкой, значит, так и сделаю. Правда, Катя, как я уже говорил, простовата для нашего круга, ну да ничего. Может, ей денег дать, хоть прикинется нормально? А, ладно, слишком для неё жирно. Сойдёт, как говорится, для сельской местности. Я уверил папочку, что его указание будет выполнено в лучшем виде. Мы уже собрались распрощаться, но тут папуля неожиданно спросил:
– Эдуард, а что с «Бентли»? Он на ходу?
–
– Ну ладно. Увидимся завтра.
Окей, не вопрос, увидимся. Пойду, обрадую Катюху. Она на таких крутых тусовках сроду не бывала. Вот и посмотрит, какой жизнью ей никогда не жить. Правда, я ей чего-то про Бэтмена наплел, ну и фиг с ним! Выкручусь. Катюха тупая, как пробка. Поверит всему.
Вернувшись за столик, я с места в карьер заявил, что завтра мы едем на приём к Полонскому. Катрин была настолько счастлива, что буквально писалась кипятком.
– К Якову Полонскому? Тому самому?
– Тому-тому, - кивнул я, небрежно развалившись в кресле.
Ну, Бэтмен забыт, слава богу. Полоский все-таки покруче.
– Ой, зая, а ты расскажешь там про то, что у тебя обнаружились сверхспособности?
А нет. Не забыт. Она смотрела на меня, невинно хлопая ресницами, и, кажется, не понимала, какую глупость несёт. А может черт с ней, с Катюхой этой? Опозорит ещё, тупяшечка. Можно позвонить Лере. Или Свете. Да они будут счастливы завтра пойти со мной на приём.
– Про это нельзя рассказывать всем, - терпеливо попытался объяснить я. – В фильме же Бэтмен носит маску?
Девушка с сомнением кивнула.
– Ну вот. Он скрывает свою личность. И я тоже должен скрывать. А то ведь… - не удержался я от смешка, – враги не дремлют.
В конце концов, мне удалось замять разговор о своих способностях. Просто спросил, в чем она завтра пойдет. И началооось… Она трескотала без умолку, но я уже отключился, принявшись разглядывать публику в ресторане. Нет, я кивал в нужных местах, и слова «зая», «платье», «ногти», «круто» доносились до моего сознания, но как-то слабо. Кончилось всё тем, что Катя предложила мне совместный поход по самым дорогим бутикам, мотивировав это тем, что ей совершенно нечего завтра надеть, а она должна сразить всех наповал. Наверное, надеялась, что я буду расплачиваться.
Счас прямо, бегу и падаю! Отвязаться от Катюхи стоило просто титанических усилий. Пришлось соврать, что у меня встреча с отцом. Считая минуты до расставания, я подвёз её к торговому центру. Катрин почему-то приспичило пораспинаться о нашей любви ещё минут двадцать, после чего, вымелась, наконец-то из машины.
Свободен! Да, любовь – штука непростая. Устал я что-то сегодня. Хочу домой.
Для уютного домашнего вечера я приобрел бутылочку сухого Циклос Мальбек, а на закуску неплохой сырок, который готовят из молока лосося.
Так вышло, что дорога домой, в «Золотую милю», легла через тот самый перекрёсток. Каково же было моё удивление, когда я увидел того самого попрошайку в инвалидном кресле. Я-то думал, он укатил на обед. А то и вовсе решил взять отпуск после неудачи с долларами.
Нет, преспокойно катается между машин, собирает свои жалкие гроши. Он узнал мою машину. Я по ненавидящему взгляду понял – узнал.
Неожиданно мне в голову пришла гениальная мысль. Я вытащил из бумажника две пятитысячные и опустил стекло. Ухмыльнувшись попрошайке, помахал красненькими купюрами. Что ж, боец, ты понял все правильно - если унизишься – я тебе их отдам.