Дом для непрощённых
Шрифт:
– Мальчик должен поехать с нами.
– Как? – удивилась директор. – Куда?
– Не куда, а к кому. Парня уже ждёт уполномоченный по делам несовершеннолетних, - пояснил напарник рыжего. – Побеседовать с ним надо.
– Я его одного не отпущу, - заявила Василиса. – Что ещё за новости?
– Сами посудите, зачем вам это надо? – спросил полицейский, устало глядя на неё блёклыми голубыми глазами. – У вас работа, а там неизвестно сколько ждать придется. Вы же все-таки не с какими-то дядями его отпускаете. Мы полицейские, как-никак.
– Ничего
– Как будешь дома, позвони Ольге Алексеевне! – велела мне директриса на прощанье.
Обязательно. Только класснухе нашей я не звонил!
– Вы так над ним хлопочете, как будто мы его съедим, - проворчал рыжий, надевая фуражку.
В общем-то, они были ничего. Обычные полицейские, выполняющие свою работу. В любом случае, уж лучше с ними, чем слушать вопли Шпиготской. Диманова мать даже с нами поехать порывалась, чтобы заявление на меня накатать. Слава богу, медноволосый сказал, что её присутствие пока не требуется, и что с ней свяжутся. Надеюсь, надолго они меня не задержат. Я должен попасть домой как можно раньше, чтобы объясниться с матерью.
Машину они припарковали в тупике за школой. Новенький фольксваген по самое не хочу был заляпан грязью. Даже цвет тяжело разобрать – то ли белый, то ли серебристый. Скорее всего – последнее.
На мгновение меня посетило что-то вроде флешбека, странная судорога свела пальцы и в мозгу загорелась ярко-красная лампочка.
«Не садись в эту машину, не садись», - зашептал женский голос, а я вспомнил свой ночной кошмар.
Правда, кошмар, который случился со мной днём, был всё-таки покруче.
Прикидывая диспозицию, я быстренько оглянулся по сторонам.
Фолькс припаркован в тупике – это плохо. Две глухие стенки и забор… Забор – это хорошо. Перемахнуть через него – и я на территории родной школы. За углом разгружается у заднего входа грузовик с продуктами. Раз, два – я уже в столовке. Пробежать мимо изумлённо-рассерженных поварих труда не составит. А потом – пара секунд, и я на выходе. Там уже все – ушёл.
– Запустили-с вы, однако, автомобиль, Гармоген Галактионович, - услышал я внезапно, и обалдело огляделся по сторонам.
Видимо, я так увлёкся обдумыванием плана побега, что не заметил, как сел в машину, и как мы тронулись. Ну да, оно и к лучшему – если бы я сбежал от ментов, было б хуже во сто крат. Мне теперь вообще нельзя с ними отношения портить.
– Машину мыть не надо, Агафон Аристархович, - произнёс рыжий мягче мягкого. – Люблю, когда грязно.
Гармоген Галактионович, Агафон Аристархович…
Стопе.
И вовсе они не в полицейской форме, а в каких-то допотопных шмотках. У ражего на голове котелок, как у Эркюля Пуаро, только у того в фильме новенький был, а у рыжего – потёртый. На чернявом клетчатый берет с красным помпоном.
Красная кожа сиденья издаёт скрип при каждом движении.
–
Медноволосый вёл машину вовсе не на улицу Дружбы, а куда-то за город.
Солнце сияло очень ярко для осеннего дня, но этот свет был обманчивым. Лишь мелькнули скособоченные многоэтажки Заводского района, началась просека, и солнце скрылось.
– Сам не подозревал. До вчерашнего дня, - доверительно сообщил рыжий.
Я поймал его взгляд в зеркале заднего вида и отшатнулся. В правом глазу вместо зрачка на чёрном фоне скалился маленький Микки Маус. Красноволосый ободряюще улыбнулся мне и свернул с асфальтированного шоссе на какую-то тьмутраканскую дорогу, по которой явно давно никто не ездил.
– Я так понимаю, мы с вами едем на пикник? – сказал я громко, перекрыв звук допотопного радио, которое включил чернявый.
«А ночью по лесу идёт сатана, и собирает свежие души. Новую кровь получила зима, и тебя она получит. И тебя она получит!».
– Отличная песня!
– не обращая на меня внимания, кивнул рыжий и сделал погромче.
Я слушал «Агату Кристи» довольно спокойно, будто находился дома, в своей комнате. Я ясно осознавал, что участь моя будет ужасной, но страха не было. Может быть, потому что я пережил все это с девушкой из моего сна. А может, потому, что я был круглым дураком. Только дураки до полусмерти избивают своих одноклассников. Только дураки ничего не боятся.
– Гармоген Галактионович! – вскинулся брюнет, и помпон на клетчатом берете задорно подпрыгнул, будто удивился вместе с хозяином головного убора. – Русский рок! Вы не перестаёте меня удивлять!
– Очевидно, сегодня день удивлений, - заметил рыжий.
– О, смотрите, собака!
Невесть откуда взявший белый пёс с лаем набросился на машину. Наверное, это с дачных посёлков, только чего он в лес забрёл? «Беги отсюда, болда!» - мысленно приказывал я псине, но тщётно. Она, как привязанная, бежала за фольксвагеном. Может, думала, в машине её хозяева…
Чернявый так пристально разглядывал собаку, что мне стало не по себе.
– Нет времени, - с сожалением проговорил он, повернувшись к водителю, и облизнулся напоследок.
Во рту у него блеснули загнутые желтоватые клыки.
Рыжий дал по газам.
Себя мне не жалко. Наверное, я заслужил всё то, что происходит со мной. Недаром мне приснился этот сон. Жалко маму и Мишаню.
И ещё ту девушку в зелёном платье. Я не видел её лица, но, по-моему, она была красивая.
– Не жалей её. Она получит по заслугам, - не оборачиваясь, проговорил рыжий. – Так же, как и ты.
3.
Эдуард.
На перекрёстке встали. Причём конкретно. Очередь из машин двигалась со скоростью черепахи. Потом ещё у какого-то дедка заглох его ржавый рыжий «Запорожец» и стало непонятно, повернём ли мы в этой жизни.