Дом непредсказуемого счастья
Шрифт:
За спиной проводницы появился Урбас. Есть люди, на которых достаточно взглянуть, чтобы понять: это король если не по рождению, то по положению. Им ничего и делать-то не нужно, да они и не делают, они просто живут, их не волнует публика вокруг и тем более ее мнение. Урбас из этой редкой серии. Пятьдесят лет только улучшили породу, отшлифовали независимый нрав, ведь возраст либо улучшает личность, либо низводит до уровня брюзги-надоедалы. Одна посадка головы с орлиным носом чего стоит! И эти развернутые острые плечи, прямая спина – приятно посмотреть! Даже стройность говорит сама за себя: излишеств Урбас избегал,
– День добрый. Когда приехали?
– Часов пять назад, – ответил Йог. – Мы даже поспать успели.
– В таком случае покатаете меня по городу, хочу познакомиться с ним. Номер мне в гостинице сняли?
– Обижаете, шеф, – сказал Йог.
Урбас с интересом разглядывал современное здание вокзала и, выйдя на площадь, огляделся, будто примеривался, с чего начнет штурм этого города. Ребята ждали, они привыкли к святой обязанности – не мешать шефу, что бы тот ни делал. Любуется божьей коровкой на пальце, но при этом опаздывает на самолет? Да, божья коровка важнее, потому никто не напоминает: пора, а то самолет улетит без вас. Ну и улетит – что с того? Есть другие рейсы.
Но вот Урбас бросил взгляд на Йога, тот понял и жестом указал, куда надо идти, вскоре они расселись в салоне внедорожника. Тамтам легко встроился в поток автомобилей и, краем глаза поглядывая то на улицы, то на шефа на заднем сиденье, озадачился: зачем шефу знакомство с городом, в котором он не собирается жить? Но свои вопросы он оставил при себе, ведь шеф может их проигнорировать, словно не услышав, а ты потом сиди, как дебил, которого молчанием приземлили к плинтусу. Но Йог развернулся всем корпусом к шефу:
– Павел Давыдович, когда начнем поиски?
– Завтра, Юра, завтра.
– Что такое? Почему лежим? Почему бутылку к лобику прижимаем?
– Не надо, не надо ерничать, – неласково встретила Щелокова Юлия. – А вот ты меня удивил столь ранним визитом.
– Дорогая, сейчас день, утро минуло давно.
Он плюхнулся в кресло, фактически разлегся и ноги вытянул, скрестил их – так чувствуют себя хозяева в собственном доме, а не в чужом. Что это с ним?
– А я имела в виду под ранним визитом праздник, ты что же, поработать решил в законный выходной?
Щелоков выдержал паузу, подперев кулачком свой короткий подбородок и с особо пристальным вниманием разглядывая тело на диване, приложившее дно бутылки к виску. Его интонация на этот раз не несла и доли шутливости:
– Где это ты так набралась!
– Какая разница? Хочу – пью, имею право.
– М-да… Плохой признак, раз ты заговорила о правах.
– Хватит о плохом. С чем вы прибыли, дорогой товарищ? Вы же оторвались от сто пятой кандидатки в жены не просто так.
Несмотря на очень-очень плохое самочувствие, Юля заметила в лучшем друге семьи не свойственную ему нерешительность. Он как будто пришел с определенной целью, но внезапно потерял ее и теперь не знал, что ему делать. Прозорливостью
– Понимаешь, Юла, тебе нужно уехать на время.
– Почему?
– Мы не знаем, кто свел счеты с Иваном и за что. Я должен в этом разобраться.
– Вот-вот, – подхватила Юля, правда, слабо. – Ты адвокат, занимался всеми делами Ивана, почему же не знаешь, кто и за что его мог пришить? Тебя-то почему там не было, если деловая встреча планировалась? Разве ты не должен проследить, под какими документами Иван ставит подписи? Странно, знаешь ли. И вообще, сколько было народу на нашей даче? Почему ты не в курсе?
Во как приложила Саню прямыми вопросами, что тоже с ней впервые случилось, сама себе удивлялась. Люди крайне осторожно говорят прямо, обычно неловко задать скользкий вопрос, сказать правду в лицо находится тысяча обходных приемов, которые оппонент попросту не слышит или делает вид, будто не понимает, потому что невыгодно. И первый раз, когда ехали к следователю Косте, Саня лихо ушел от ответов. Кто для него Юля? Дура, домашняя клуша, одноклеточное, она миллион раз чувствовала снисходительно-высокомерное отношение в свой адрес не только Сани, но и многих Ванькиных друзей-прихлебателей. Терпела. А сейчас – хрен ему. Сейчас – бунт!
– Юля, твой муж далеко не всегда советовался со мной, – наконец произнес он после длинной паузы, во время которой якобы изучал картины на стене (а ведь видел их бессчетное количество раз). – Если бы советовался, избежал бы многих неприятностей.
– Каких, например, м?
– У твоего Вани тяга к интригам причем, он на голубом глазу откалывал номер, а потом сообща приходилось выпутываться. Например, распустил слух, что строительство за городом маленького лекарственного завода приостановлено, так как бюджет разворован, а подрядчик смылся. Это была банальная сплетня.
– Мой Ванька проделывал подобные штуки?
Щелоков принялся гулять по гостиной, а это явный признак, что он занервничал, поэтому заговорил как робот – чеканным слогом:
– Да, милая, твой Ванька. Перепуганные инвесторы, весьма уважаемые в городе люди, кинулись спасать свои кровные…
– То есть забирать? Говори ясней, а?
– В результате строительство было заморожено, пока все выяснилось, время было упущено, сроки работ нарушены, деньги закончились. Это не все. Знаешь, зачем он это сделал? Отомстил собственнику завода! Тот его в упор не видел, а твоему мужу хотелось с ним дружить. Дру-жить! Дурацкое слово. Как, интересно? Вместе весело скакать где-нибудь по баням? Но с Ваней дружить народ опасался, его лишь терпели, зная каторжный характер твоего мужа.
– М-да, я бы Ваньку на месте подрядчика и хозяина завода точно грохнула.
– Ну, вот видишь… Так что грохнуть нашего Ваню – заветная мечта многих граждан любимого города. Знаешь, а ведь и у тебя есть повод… мотив…
К этому времени он подошел к дивану и наклонился к Юле. Улыбнулся. Этакой всезнающей улыбкой иезуита, поймавшего жертву за неприличным занятием. И Юля снова сделала открытие: Саня не просто неприятный тип, а она ему не доверяет… Нет, не так. Она никогда ему не доверяла, просто раньше не замечала за собой наблюдательности с проницательностью.