Шрифт:
Толерантность
Роман
Глава первая
– Скажите, Анастасия Григорьевна, в нашем доме никто не сошёл с ума?
– Ты о чем, Маша?
– Второй день покоя нет. А у меня зачеты, два экзамена… Вместо учебы я слушаю какие-то непонятные музыкальные звуки, стоны… Что случилось?
– Ты про нового жильца спрашиваешь? Это он пустую квартиру библиотекарши занял, вот и обживается. Парень приезжий, Анзором зовут.
– Из Дагестана? Из Чечни?..
– Нет-нет, не иностранец он, наш…
– Как-то странно, Анастасия
На разбитом, шатающемся влево-вправо деревянном столе вахтерши, стояла праздничная бутылка шампанского, а рядом коробка конфет. Среди обшарпанных стен конуры, где сидела улыбчивая старушка, за мутными стеклами, увешанными объявлениями, этот подарок смотрелся так же нелепо, как если бы на столе со строгой белоснежной скатертью стояло ведро с веником. У Маши промелькнула мысль: наверняка бутылку Анастасии Григорьевне преподнес новый жилец. Но утреннее настроение у нее еще только налаживалось, к долгой беседе не располагало, и она, лениво помахав старушке рукой, выпалила скороговоркой, направляясь к выходной двери:
– И я сегодня буду пить шампанское. У меня день рождения!
– Ой, надо же, а я, старая, забыла. Ты мне в воскресенье говорила… Поздравляю, Маша! Тебе же теперь восемнадцать лет!?.. Возьми-ка мое шампанское.
– Как можно, бабушка Анастасия?.. Угощайся сама да за меня выпей. Спасибоньки, меня тут уже нет.
Она выпорхнула во двор. В лицо пахнуло весенней свежестью. Вокруг дома раскинулся тихий сквер из высоких и стройных берез. Среди них росла рябина – раскидистое дерево, которое в детстве Маша посадила вместе со своей бабушкой. Сегодня, в день рождения, ей захотелось прикоснуться к нему, упорно и безнадежно тянущемуся ввысь за березами. По дороге из распахнутого окна под ноги Маши вдруг упали, будто кирпичи, две толстые книги. Вздрогнув, она замерла на месте и от испуга прижала руки к груди. Через несколько секунд на лужайку опять одна за другой вылетели книжки с шуршащими на ветру страницами.
– Эй, зачем книги выкидываете?! – сердито крикнула Маша.
Вчера в холодном зале библиотеки, укутавшись в шарф, радуясь возможности держать в руках дорогую сердцу книгу, она читала потрепанные страницы с ритмически точными словами, наполненными той любовью к человеку, коей пронизана вся купринская проза… А сегодня ее очаровательный Куприн валялся на земле, едва проросшей травой. Великий Куприн, а еще Шмелев, Бунин, Короленко, Лермонтов, Есенин, Лесков… Ее глаза едва успевали читать фамилии авторов, названия книг, наваленных кучей под распахнутыми настежь окнами. «Боже мой, каким образом здесь собралось столько чудных книг?» – подумала она. Потом вспомнила: вахтерша сказала, что в их доме жила библиотекарь. «Вот беда, мы ведь и не знали друг друга, не общались, а я могла запросто брать эти книги у нее». Машу охватила неожиданная обида за себя. Нет теперь этой возможности: спускаться на нижний этаж, заходить к человеку, у которого были собраны литературные труды многих писателей, чьи имена заставляют сердце учащенно биться.
Только вот у одного человека сердце бьется от счастья держать в руках интересную книгу, а у другого оно торжествует от удачи избавиться от нее.
В открытом окне второго этажа мелькнула фигура парня в цветной рубашке. Маша не успела его разглядеть. И когда к валяющимся на улице классикам приземлились несколько томиков стихов Тютчева, ее суровый голос заставил новосела выглянуть.
– Перестаньте швыряться. Вам не стыдно?..
– Почему стыдно?
– Это же книги.
– Они никому не нужны.
На подоконнике завис крепко сложенный парень с круглым
Под усами парня разлилась улыбка. Только речь по-прежнему звучала укоризненно.
– Знаете, книги я предлагал соседям – возьмите, не берут. Позвонил в библиотеку. Тоже отказались… Знаете, девушка, они сказали, книги старые, таких у них полно.
– На улицу их выкидывать нельзя.
– Тут всего много. Они, как и мебель старушки, мешают. Ремонт нужен.
– Я бы на вашем месте оставила их себе.
– Зачем они мне? Пользы от них нет. А квартира пусть будет просторной.
– Тогда я одну книжку с вашего согласия возьму.
В ее тонких руках зашелестели страницы. Напряженные губы прочли вслух:
– Куприн. «Гранатовый браслет». Читали?
– А вы книжки читаете?
– Да.
– Время не жалко. Приходите вечером к нам, у меня друзья приедут, дискотека будет, танцы, вино, музыка. Меня Анзор зовут. А как, девушка, ваше имя?
– Я не знакомлюсь на улице… Извините, мне пора.
Маша испугалась предложения незнакомца, презрительно поджала губы и стремительно направилась вдоль зеленого сквера на остановку.
– Заходите, – кричал ей в спину Анзор. – Мы же теперь в одном доме живем.
Ей не хотелось ни отвечать, ни затевать новый разговор. Сваленные в кучу на земле бесценные книги занимали все ее воображение. Теперь они пропадут. Вчера был дождь, будет он и сегодня, и коллекция умершей библиотекарши размокнет, погибнет. Люди не взяли книжки домой. Их трудно понять… Она бы каждую забрала, только испугалась, вдруг этот наглый парень с масляными глазами будет приставать потом каждый день.
На остановке Машу с волнением ожидал, прогуливаясь взад-вперед мимо людей, высматривающих нужный автобус, однокурсник Денис Каштанов. Огромная шевелюра кудрявых волос не могла скрыть синяк под глазом. В его руке яркими огоньками пылали несколько гвоздик. Таких цветов на таких длинных ножках Маша еще не видела. Потому обрадовалась и букету, и вниманию Дениса, который не скрывал своего желания превратить дружбу во время учебы в театральном училище в более серьезные отношения. Она вознаградила его поцелуем в щеку. И, широко открыв озорные глаза, спросила:
– Синяк еще не сошел?
– Боюсь, что не пройдет и дня, как у меня под другим глазом засветится еще одна гвоздика.
– А ты не дерись, не лезь, куда не просят.
– Ладно. Поздравляю тебя с днем рождения. Надеюсь, в этот день ты не дашь мне повода заступаться за тебя.
– Последний раз ты не защищал меня, а просил мальчишек в автобусе уступить мне место. А я стояла спокойненько, ни о чем тебя не просила…
Так оно и было. Занятия тогда в училище затянулись, измотали ребят. Ну, Денис и попросил здоровенных бугаев уступить даме место. Сказал вежливо. Только слово за слово и незаметно перебранка перешла в мордобой. Пострадал джентльмен. За год знакомства с ним Маша помнит не одну драку, затеянную в ее присутствии. И всегда Денис оказывался пострадавшим, то с побитым лицом, то с пораненной рукой. Отсутствие физической силы, возможности дать наглецам по заслугам тяготило ее, но бесстрашие, с которым он обрушивался на обидчиков, наоборот, вызывало доверие и порой даже восхищение. Вряд ли какая девушка останется равнодушной, увидев перед собой рыцаря… Денис нравился. Располагал к себе и его уступчивый характер. Но поцеловать себя Маша ему ни разу не позволила. Держала на дистанции.