Дома костей
Шрифт:
– Нет, я ищу здесь родителей, – объяснил Эллис.
Парнишка прищурился:
– Так ты здешний? Что-то непохоже.
– Я вырос в Каэр-Аберхене. Князь взял меня к себе.
Брови парнишки изумленно взлетели.
– И ты сбежал со служанкой?
Эллис фыркнул:
– Да нет же. Адерин, дочь Гвина, – могильщица из Колбрена. А я картограф.
– И вы явились сюда? – окончательно растерялся парнишка. – Зачем?
Эллис слабо улыбнулся. Он понимал, как выглядит – рослый худой юноша в слишком
– Меня нашли здесь неподалеку. Я тогда был совсем маленьким, голодным и одиноким. Наверняка мои родные должны быть где-то поблизости.
Если только они сами не отвели его в лес и не оставили там одного.
Парнишка взглянул на него с вновь вспыхнувшим интересом:
– Когда, говоришь, ты потерялся?
Он произнес этот вопрос так, что Эллис невольно задумался. Потому что он никогда не рассматривал свое прошлое в таком свете: его нашли, он вообще не терялся.
Или, скорее всего, оказался ненужным.
Он отмахнулся от этой мысли.
– Примерно… лет пятнадцать назад. Сейчас мне, наверное, восемнадцать. – Свой точный возраст он не знал, хотя знахарка князя несколько раз осматривала его и на этом основании сделала выводы.
– Пятнадцать лет назад… – пробормотал парнишка, будто перебирая воспоминания. – Я в то время еще не родился, но могу спросить у мамы. Она живет здесь с тех пор, как закрыли рудник. На руднике она не работала, но эти дома так и хотелось занять… Вот она и заняла.
– А твой отец?
Парнишка покачал головой.
– Теперь он не говорит, – объяснил он. – Он один из бессловесных.
Эллис не понял, что это значит, но постарался выразить сочувствие.
– Так большинство людей живет здесь с тех пор, как закрыли рудник?
Парнишка кивнул.
– Я поспрашиваю про твоих родителей, – пообещал он. – Как тебя зовут?
– Эллис.
– А фамилия?
– Я ее не знаю.
Лицо парнишки смягчилось, на нем проступило подобие жалости. В заплатанной и поношенной одежде, с пальцами, огрубевшими от тяжелой работы, он жалел Эллиса.
– Дома костей… – произнес Эллис, меняя тему и надеясь привлечь внимание собеседника этими словами. – Как вы с ними справляетесь?
– Ты о чем это? – Парнишка прищурился.
Неужели этим людям дома костей не досаждают? Не может такого быть. Эллис не заметил вокруг поселка железной изгороди, а ведь поселок располагался гораздо ближе к Аннуну, чем Колбрен. Почему же здешние жители избегают нападений?
– Да ладно, – Эллис не стал уточнять, – не важно. – На его взгляд, разговор стал уходить слишком далеко в сторону. – Если узнаешь что-нибудь, я тоже буду рад услышать. Я остановился у Кэтрин.
Парнишка кивнул:
– Я зайду. – И он
Вернувшись домой к Кэтрин, Эллис забрался на сеновал, хватаясь за перекладины лестницы здоровой рукой. Адерин спала, свернувшись на боку, подложив под голову мешок и укрывшись плащом. Ее рыжевато-каштановые волосы выбились из косы и волнами легли вокруг лица. Даже во сне она держалась за рукоять топора. С приоткрытых губ слетало хрипловатое дыхание.
Эллис вдруг заметил, что улыбается.
Адерин была бесстрашна, и он даже немного этому завидовал. Большую часть жизни он пытался предугадать чужие желания, соответствовать тому, чего от него ждали, быть человеком, который нравится всем. Порой казалось, что настоящего Эллиса не существует. Он всего лишь послушный подопечный князя, старательный ученик учителей, вежливый со всеми окружающими. А если он и держится немного замкнуто – что ж, лучше скрывать свое истинное «я», чем рисковать, зная, как легко ранить его.
В воздухе висел густой дым от очага. От него слезились глаза и першило в горле, и Эллис задумался, сумеет ли уснуть в таком месте.
Спать он не любил, в сновидениях к нему являлся бесконечный лес, пальцы, раздвигающие ветви, босые ноги, онемевшие от холодной земли, жгучая боль в плече и тянущая пустота в желудке.
Родители ему не снились никогда. Но в моменты между сном и пробуждением он слышал женский голос, шепчущий: «Милый мой мальчик».
Спал он крепко. А когда открыл глаза, освещение уже изменилось.
Адерин нигде поблизости не было. Огонь в очаге догорел, в доме пахло приготовленным мясом. Вынув из мешка узкую полоску ивовой коры, Эллис зажал ее в зубах, чтобы было не так больно спускаться по лестнице.
Кэтрин хлопотала у очага. Услышав, как спускается Эллис, она подняла голову, и улыбка коснулась ее губ. Странная улыбка: ласковая, но без тени веселья.
– Ивовая кора? – тихо спросила она.
Он вынул полоску коры изо рта и подтвердил:
– Да.
– А-а. – Лицо женщины понимающе смягчилось. – У меня есть несколько трав, помогающих от боли. И питье – вкус у него мерзкий, во рту после него жжет, зато после него хорошо спится.
Он хмыкнул:
– Не люблю напиваться до беспамятства. Лучше уж бодрствовать и мучиться от боли, чем валяться без чувств.
Она кивнула:
– Ага, вот и моя мама так считала, когда болела.
– Ты говоришь, она живет здесь? – Эллис огляделся, ожидая увидеть старуху.
Кэтрин кивнула: