Дома костей
Шрифт:
Адерин обошла освещенный костром круг стороной, держась в тени домов.
– Если кто-нибудь из местных женщин заметит тебя, то наверняка утащит танцевать, – предупредила она.
Его плечо отозвалось уколом боли, он потер ключицу.
– Танцор из меня никудышный. Однако я собирался поговорить с местными перед сном, – сказал он. – Расспросить про вход в рудник – завален он или открыт – и узнать, ходил ли туда кто-нибудь из них.
Она помедлила – он заметил отражение нерешительности на ее лице.
– В доме увидимся, – мягко добавил
Она кивнула, но осталась на месте, одной рукой держась за ручку двери дома Кэтрин и подняв лицо к Эллису. Отблеск огня играл на ее рыжевато-каштановых волосах ярким малиновым огнем, и почему-то при виде ее поднятого подбородка у Эллиса болезненно защемило сердце.
На миг у него мелькнула мысль рассказать ей всю правду. О ночах, проведенных без сна, о том, что ему никогда не снятся родные, что свое тело он ощущает не как храм, а скорее, как поле битвы, и даже не знает, кто он такой – только хочет быть кем-то.
Но ничего этого он не сказал.
Только повернулся и зашагал к костру.
Глава 17
«Папа побывал здесь».
Эта мысль билась в голове, заглушая все остальные. Рин смотрела на поселок совсем другими глазами, обводила взглядом каждый дом, гадая, видел ли их ее отец. Что он при этом думал. Стоял ли рядом с общей печью, ел ли в кругу этих людей.
Что-то горячее и едкое обжигало горло изнутри, и она пыталась проглотить это нечто.
Мысли по-прежнему вертелись вокруг воспоминаний об отце, вызывая желание выйти из дома и броситься расспрашивать всех подряд. Может, ей удастся начерпать у этих людей новых воспоминаний об отце, как воды из колодца.
Но сюда она отправилась с совсем другой целью.
Рин шагала по дому, глаза постепенно привыкали к темноте.
Перед все еще горящим в очаге огнем сидела женщина – спиной к Рин, распустив по плечам легкие белые волосы. На ней была старая ночная рубашка, тонкие пальцы лежали на подлокотнике грубовато вырезанного кресла. Должно быть, мать Кэтрин наконец встала с постели и пришла к очагу погреться. Рин подошла к ней.
– Добрый вечер, – поздоровалась она.
Пальцы женщины на подлокотнике кресла дрогнули, но она не ответила.
– Извините, что потревожила, – добавила Рин. – Я сейчас поднимусь на сеновал…
Женщина повернула голову, отсвет огня скользнул по ее лицу.
Она действительно была в ночной рубашке – чистой, белой, с вышитыми на рукавах цветами.
Но глаз у нее не было, кожа туго обтягивала скулы. А слишком большой рот обнажал зубы.
Женщина протянула руку. Она как будто звала или упрашивала.
Рин пошатнулась, запнувшись о собственную ногу. Из безгубого рта вырвался бессловесный хрип, и Рин невольно отпрянула.
Женщина была мертва.
Мертва
Ее волосы гладко расчесали, любовно перебирая прядь за прядью. Ночную рубашку старательно выстирали. О ней заботились.
А она была мертва.
Дверь распахнулась, в дом вошла Кэтрин. Она несла чашку с чем-то горячим – над ней вился пар. Увидев Рин, она улыбнулась.
Улыбнулась.
– Вижу, ты уже познакомилась с мамой, – тепло произнесла она.
Спятила. Кэтрин наверняка спятила. Именно поэтому так беспечно держит при себе дом костей, прямо у себя в доме.
– Она… она же… – начала Рин срывающимся голосом.
– Мама, – Кэтрин положила ладонь на плечо мертвой женщины, – не бойся, это наша гостья.
Мертвая склонила голову набок, устремив взгляд пустых глазниц на Рин. От этого взгляда кровь заледенела в жилах, ее замутило.
– Что ты?.. – снова начала Рин и опять осеклась. – Она же… она из…
Губы Кэтрин дрогнули в улыбке.
– Ну разумеется.
Как будто Рин следовало знать. Как будто никакой это не секрет.
– Ты же знала, – с расстановкой продолжала Кэтрин. – Разве не поэтому вы сюда пришли? По этой причине сюда приходят все. – Она встретилась с Рин взглядом, и та увидела в ее глазах радость, которой ужаснулась. – Смерть не касается здешних мест, – продолжала она шепотом. – Если умираешь, если твой отец, сестра, супруг умирают… можно прийти сюда.
Или мать, – мысленно добавила Рин, но промолчала.
– Твой муж… – сказала Кэтрин. – Ведь это он умирает, да? Я видела, как он ходит, будто у него болит вся спина. Видела, как он жует кору ивы. Ты пришла сюда, чтобы не разлучаться с ним.
Рин открыла было рот, чтобы развеять это недоразумение: Эллис никакой ей не муж, и он уж точно не умирает…
А вдруг?..
Тогда понятно, почему ему не страшно умереть в горах. Смерть ничего не стоит там, где мертвые восстают каждый вечер. Он мог просто вернуться и…
Тут-то она и поняла, что это за поселок.
Люди приходили сюда не для того, чтобы жить.
Сюда приходили умирать.
Приходили, чтобы их близкие оставались безмолвными, разлагающимися, лишь отдаленно напоминающими прежних себя, и восставали каждый вечер. Чтобы можно было цепляться за останки близких и любимых. Чтобы не пришлось предавать тело земле и носить цветы на могилу. Да, глупо, опасно, но…
Так заманчиво.
– Мы пришли сюда не за этим. – Слова вырвались из Рин сами собой. Она почти не слышала, что говорит, все ее внимание было приковано к мертвой женщине в кресле. Какой спокойной, какой умиротворенной она выглядела!