Доминант
Шрифт:
Я целую ещё выше и ещё глубже внутрь бедра.
– Плохо, - и Марта делает закручивающее движение снейком в руке так, что он оплетается вокруг меня, и я думаю, что таким сейчас будет предупреждение, а значит целовать надо выше, может сразу туда. Но в момент, когда хлопушка плети соприкасается со мной у меня на пояснице, Марта вздёргивает руку со снейком вверх, и я понимаю, что это был разгон. Второй завиток снейка оказывается свистящим, и, отступив на шаг, Марта опускает мне по ногам кнутом.
Я издаю «хриплый» вопль и отскакиваю, потирая ушибленные бёдра по всей полосе пришедшего мне на ноги хлыста.
– Вот - совершенный результат! – говорит она, поигрывая со снейком. – Вот это – совершенный результат.
Она замахивается плетью в мою сторону, резко отдёргивает её назад, - издаётся щелчок, - тут же резко дёргает рукой куда-то в сторону, оставляя второй щелчок позади себя, и тут же «даёт» снейком влево-вправо, производя ещё два щелчка. Это было в высшей степени исполненная «атака кобры». У меня мурашки пробежали по всему телу.
– Это тоже совершенный результат. Слышишь? – произносит она.
– Да, Госпожа, - с благоговением шепчу я.
Два щелчка кнута, слева и справа от меня, заставляют сжаться мой желудок. Как она играет! И кажется, глядя на изменения, носящиеся по ней, что эта мысль будет последней, которая сегодня посетила мою голову – я теперь просто не буду успевать за настроем Марты.
– Вот - совершенный результат, ты понял?
– Да, Госпожа. Что прикажешь, Госпожа?
– Умница, – засияла Марта, - как быстро и хорошо ты учишься! Из тебя вышел бы толк, если бы ты не был так ленив.
– Да, Госпожа. Госпожа, как всегда права. Что прикажет Моя Госпожа?
С некоторое время Марта присматривается к моей реакции и, вероятно, пытается удостовериться, насколько я естественен, или вычисляет, насколько я сегодня «гожусь» к тому или другому.
– Одень свою госпожу.
– Да, Госпожа.
Я бросаюсь к её наряду, но прежде, чем начать одевать свою Госпожу, старательно поправляю всю одежду, лежащую на диване. Всё должно быть безупречно. Марта наслаждается, глядя, как я «устраиваю» начало одеваний, а я наслаждаюсь «выходом». Причёска – это разогрев. Самое интересное для меня начинается, когда мне приходится одевать Марту.
Я не помню, что привело меня к тому, почему я стал считать, что всякая вещь в этом мире должна быть создана, порождена или каким-либо другим образом привнесена в него в идеальном состоянии. Когда-то это было моей проблемой. Впрочем, как и воображение. Да они и сейчас ещё мои проблемы, просто я изловчился время от времени эксплуатировать их в свою пользу. Скажем, в институте у меня всё никак не удавалось написать дипломную, а чтобы начать свой бизнес, мне приходилось тратить на написание электронного письма из пятнадцати слов на иностранном языке до полутора часа. Или. У меня на «рукопашке» до крови доходило и на руках, и на лице, но чувствовал я себя при этом великолепно, а вот как только к моему зубу стоматолог прикасается бором, я сразу теряю сознание. Почему? Потому что в этом случае я наблюдаю огромную пещеру в горе (дырка в зубе), и туда проникает гигантское сверло буровой установки (сверло бормашины), и оно крушит, чистит и раздвигает стенки пещеры, освобождая их от ненужных пород. Каменные осколки размером с человеческую голову, некоторые больше, некоторые меньше, прежде чем быть выброшены образующимися в результате круговорота сверла воздушными потоками вон из пещеры, до сотни раз кряду ударяются то об вертящееся сверло, то о бедные стены пещеры. И пыль, которая возникает в пещере, она точно такая же, как та, что возникает у меня от бормашины при удалении поражённых кариесом участков эмали и дентина. Как при таком «больном» воображении не упасть в обморок?
С тем, что я никак не мог написать дипломную или электронное сообщение коллегам-иностранцам, я справился, благодаря уже упомянутой женщине-психологу. Чётко поставив мой диагноз – перфекционизм – она добавила, с эдаким прищуром, что у меня ничего никогда не получится сделать: я никогда не напишу дипломную, никогда не напишу книгу, не смогу начать свой бизнес и, возможно, в отношениях с противоположным полом я тоже останусь с нулевым результатом, а всё потому, что по моему представлению всё должно быть выполнено на десять балов из десяти возможных, меня устроит только стопроцентный результат. Поэтому, если дипломная - то ею д'oлжно восторгнуться всему научному свету страны, мира; если это письмо на иностранном языке - то даже самый лингвист не должен найти ни одной ошибки; если это книга - то после неё все женщины земли должны слечь у моих ног; а если это женщина… Здесь она не стала заканчивать фразу, являясь собой, в смысле привлекательности, в общем-то идеальным представителем сорокалетних женщин – с узкой талией, но крутыми выпуклостями, с прекрасными ресницами, тонкими, но эротичными губами, и приковывающими внимание, прям как у актрис или девушек из шоу-бизнеса, завихрениями длинных, мелированных волос. Но самое примечательное - игривый взгляд, собственно, ласковых глаз, легко удерживаемый ею постоянно, и так не сочетающийся с её серьёзным грузом знаний!
А что касается посещения «зубодробильных» кабинетов, с этим мне помог справиться один мой знакомый стоматолог. Оказывается, если следовать эволюционной логике, что выживает сильнейший, а вернее, наиболее приспособляющийся, то следует понимать, что те из нас, на кого нападали древние тигры, динозавры и прочие монстры, и которые пытались противостоять им, погибали под их когтями и клыками, а те из нас, которые от вида первой полученной царапины теряли сознание, бывало, оставались живы и давали потомство. То есть, потомство-то пошло от таких, как я. Смешно. Но и что-то рациональное тут просматривается. По крайней мере, я спокойно предупреждаю каждого нового стоматолога, что с лёгкостью падаю в обморок, и тогда нашатырь пододвигают ближе. Опять смешно.
Но теперь… Теперь я начинаю заводиться. Места от удара плетью горят, но приятно. Марта умеет рассчитывать удар. А я начинаю заводиться.
Первое, что следует сделать, это надеть Марте сапоги. Прикосновение к ним уже будоражит. Мелкие и отполированные камни, покрывающие весь сапог, распространяют упорядоченную жуть. Я беру первый, но тут же откладываю его в сторону.
– Шампанское для Госпожи, - хватаю бокал с пола и подаю его Марте. Она принимает его. Я протягиваю руку к снейку. Она не обращает внимания на мой жест. Да, Марта! Будь с ним в руке.
Вдруг вспоминается, как однажды она стояла в одних чулочках и лифчике на четвереньках на кровати, выгнув спинку, с силой сдвинув ножки, а мне было приказано делать всё что захочется, но главное удерживать её руками за талию, и при этом от неё следовал приказ за приказом кончить. Она - безумная в своей красоте и позе; подкатывающий оргазм; осаждающие, напрягающие и охлаждающие её приказ за приказом, чтобы я кончил сейчас же, тут же – эти три фактора несколько минут сходились воедино с трёх разных сторон, пока не «сошлись», как подобает. У меня тогда с середины первого оргазма начался второй. О, как та картина преследует меня!
Беру сапог, отворачиваю голенище, чтобы Марте было легко погрузить в него ножку. Прежде чем распрямить голенище, просовываю пальцы к своду стопы и скольжу ими до плюсны, затем обратно к пяточке, сильней отворачиваю голенище, чтобы проделать такую же процедуру, но со внешней стороны стопы, насколько получается засунуть туда пальцы, и начинаю распрямлять голенище по ноге, постоянно касаясь кожи Марты пальцами. Фиксирую идеально надетый сапог на ноге своей Госпожи и начинаю медленно тянуть собачку молнии снизу вверх. Перфектно!