Доминика из Долины оборотней
Шрифт:
– Молодец, девочка, – довольно заулыбался Дэн и глянул куда-то вдаль.
Я уже начала узнавать подобный взгляд – очередной «сеанс связи» с кем-то из родственников. Похоже, Стейси даже смотреть на фотографии не придётся – у её мучителя теперь есть замечательная примета, по которой его легко вычислят и накажут. От этой мысли я сама довольно заулыбалась. Так ему и надо – нечего было ребёнка мучить.
– Я вот думаю – нужно было раньше начать кусаться. Но и так хорошо вышло. И спасибо, что спасли меня. Не знаю, сколько бы я выдержала на поводке. Хорошо, что вы пришли.
– Стейси,
Поскольку других пленников не нашли, вполне может быть, что их уже убили, ведь теперь они стали не нужны. Но как девочка отреагирует на это? И, кстати, странно, что она не зовёт маму, не просит позвонить. Любой ребёнок на её месте рвался бы к семье, да и не ребёнок – тоже. А она – нет, сидит и улыбается.
– А у меня их нет, – ответила девочка. – Папы никогда не было, а мама умерла. Давно. Мне тогда пять лет было. Её машина сбила.
– А другие родственники? – спросил Дэн.
– Я знала только бабушку и дедушку, но они не захотели меня взять к себе после маминой смерти. Сказали, что не хотят растить ублюдка, которого их дочь нагуляла неизвестно от кого, и отдали меня в приют. Они никогда меня особо не любили, мы редко виделись, только по праздникам. Так что последние три года я жила в приюте.
– Наверное, там за тебя волнуются, – предположила я, решив не заострять внимание на поведении людей, отказавшихся от собственной внучки. Мне такого было не понять. Увидев недоуменно поднятые брови малышки, пояснила: – Тебя же выкрали из приюта, да?
Я помнила, как украли меня, да и Гвенни тоже.
– Нет, меня не выкрали, директор меня сам отдал этим людям. Ну, когда узнал, что я... превращаюсь.
– А как это вообще произошло? – спросил Дэн. – И когда у тебя это случилось в первый раз?
– В первый раз? Я не помню. Я всегда это могла.
– Ничего себе! – восхитилась я. – Мы можем перевоплощаться, только став взрослыми, а в детстве не умеем.
– Думаю, это не единственное, в чём Стейси отличается от нас, – покачал головой Дуглас. – Не представляю, как бы мы справлялись, если бы наши дети могли обращаться ещё малышами.
– А вы тоже можете превращаться? – воскликнула Стейси. – Как я? В собак?
– Нет, – улыбнулась я. – Моя семья может превращаться в пантер, а семья Фрэнка...
Я оглянулась на него, не зная, можно ли говорить девочке про гаргулий. Но отозвался Роб.
– Давай-ка я тебя кое-что покажу, – предложил он. – Не испугаешься?
– Нет, – Стейси помотала головой. – Я уже поняла, что вы все тут необычные. Так что не испугаюсь.
Но маленькая ручка всё же скользнула в мою ладонь. Легонько сжав её, я тоже с любопытством уставилась на Роба – для меня подобное зрелище всё ещё было чем-то волшебным.
Выйдя в центр комнаты, Роб улыбнулся девочке и раскрыл огромные крылья, которые заняли почти всю комнату. Преображение прошло мгновенно и, вообще-то, если не считать крыльев, изменения в глаза не бросались. Лишь присмотревшись внимательнее, я увидела, что черты лица слегка заострились, ногти на руках превратились в длинные когти, а уши увеличились и тоже заострились, что не было для меня сюрпризом. Но новые уши Роба вовсе не были такими фантастически прекрасными, как у Фрэнка. Ну, ладно, фантастическими они всё же были. Но прекрасными уши были только у Фрэнка, и больше ни у кого.
– Какие смешные у тебя ноги! – захихикала Стейси.
Опустив глаза, я поняла, что она имела в виду. Босые ноги Роба изменились заметнее рук. Кроме удлинившихся ногтей, превратившихся в черные когти, вытянулись и сами пальцы, причём большой был противопоставлен остальным.
– Они у тебя как руки! – восхитилась девочка.
– В принципе – да. При желании я могу ими брать что-то не хуже, чем руками. Очень полезная особенность.
– Именно с их помощью нам и удалось нести одновременно по два твоих родственника, – пояснил мне Дэн.
Я только сейчас заметила, что и он, и Фрэнк тоже были босиком. Когда Фрэнк обратится в следующий раз, я обязательно рассмотрю эти невероятные ноги поподробнее. А то Роб уже успел принять свой прежний облик.
– Так ты превращаешься в пантеру? – послышался голос Эбби.
Ой! Про неё-то я и забыла! Наверное, бедняга ошарашена подобным открытием. Зря я вот так, без подготовки...
– Да, – чуть застенчиво улыбнулся ей дядя Ричард.
– В чёрную пантеру? – уточнила Эбби чуть мечтательно. Похоже, я напрасно переживала, не могут половинки чем-то друг друга испугать.
– Нет, в темно-каштановую, – поправил Ричард и коснулся своих волос. – Чёрный у нас Гейб.
– Вы становитесь такого же цвета, как и ваши волосы? – заинтересовался Дэн.
– Да. И цвет глаз остаётся своим. И, кстати, сам глаз остаётся человеческим, с круглым зрачком. Нам не нужен сужающийся кошачий зрачок, у нас и так есть ночное зрение, даже в человеческом облике.
– Значит, ты станешь золотистой кошечкой, – промурлыкал Фрэнк мне на ухо.
– Скорее – жёлтой, – хмыкнула я.
– А у меня никакого «ночного зрения» не появляется. Наоборот, краски пропадают. Я становлюсь самой обыкновенной собакой. Ничего необычного.
– Ты считаешь, что оборачиваясь практически с рождения, остаёшься обычной? – покачал головой Дуглас. – Ты – маленькое чудо, поверь. Ничего подобного мы никогда не встречали.
– Значит, говоришь, директор сам тебя сюда отправил? – спросил Дэн. Похоже, эта мысль не давала ему покоя.
– Да. Мама мне всегда говорила, что никто-никто не должен знать, что я такая особенная. Она часто возила меня куда-нибудь в безлюдное место, чтобы я могла там превратиться и побегать, но там, где меня могли увидеть, этого делать было нельзя. Поэтому в приюте я не превращалась, знала, что опасно. А потом заболела. Простыла. И ночью мне стало очень-очень холодно, меня всю трясло, а одеяло было тонкое, я не могла согреться. И я подумала, что если я превращусь ночью, то никто не узнает, я же лежала в изоляторе, одна. А я смогу согреться. Я не знала, что там установлена видеокамера, а директор станет просматривать запись. Я до сих пор не знаю, зачем он смотрел её, но он увидел, как я превращаюсь. А вскоре пришли люди, мужчина и женщина, и директор сказал всем, что это мои дальние родственники, и они меня нашли и хотят усыновить. Я обрадовалась – мне надоело жить в приюте, я хотела в семью...