Допельдон, или О чем думает мужчина?
Шрифт:
Смотрит на меня. Смеется.
— Не?
Его смех такой заразительный, что я тоже начинаю подсмеиваться.
— Да уж. Действительно херня! Презерватив. Не знаю. Может быть. А, не обращай внимания.
Брат снова отхлебывает чай из кружки, потом снова ставит ее на стол, оставляя уже второе пятно, и смотрит на меня веселыми глазами.
— Ну, так ты идешь купаться?
Вот так! Только что он произнес вслух мое слово. Вслух! И ничего не произошло. Ровным счетом ничего. Если не считать двух пятен от кружки чая на платежном поручении. Этот человек, сидящий напротив меня, сорока двух лет от роду, способный забить на все в понедельник, стал первым в мире индивидуумом, который познакомился с моим новым словом, но его это совершенно не волнует. Его сейчас волнует, составлю ли я ему компанию для похода на пляж или нет.
Я смотрю на него, стараясь не выдавать своих мыслей. Мне почему-то кажется, что они бегущей строкой проходят по моему лбу. Но это мне только кажется. Потому что брат строит мне смешную рожу.
— Давай соглашайся. А то мне одному в лом идти.
И я махаю рукой.
— А пошли!
День рождения слова
Как оказалось, «забить на все» был способен не только мой брат.
В два часа дня, в понедельник, на озере было совершенно не протолкнуться от народу. Здесь был в буквальном смысле весь город. Все. От мала до велика. И самое удивительное, у меня создалось впечатление, что даже те люди, которые донимали меня звонками сегодня первую половину дня, звонили мне откуда-то отсюда.
Ну, разве это не допельдон? Полнейший! Форменный! Самый настоящий!
И тут я подумал, что на самом-то деле мой брат не случайно появился у меня на пороге в этот жаркий солнечный день. В день рождения моего слова. На самом деле так было задумано и спланировано. Знаете, как в каком-то американском или нашем, уже не помню, фильме. У человека день рождения. Он думает, что про этот день все забыли, потому что его никто и нигде не поздравляет. Ни дома, ни на работе. Он ходит весь день неприкаянный, и уже от обиды и от отчаяния готов покончить жизнь самоубийством. Идет домой, чтобы написать предсмертную записку. Заходит в квартиру, темно, он нащупывает рукой выключатель, вспыхивает свет и вдруг слышит со всех сторон: «С днем рождения!»
Потому что в комнате его ждут все: его коллеги по работе, родственники и даже школьные друзья, которых он не видел уже, бог знает сколько лет. И все ему улыбаются и дарят подарки.
Вот и сейчас на краю Кратовского озера я как будто оказался на середине комнаты, которую вдруг резко осветили солнечным светом, и на меня вдруг обрушился поток улыбок, смеха и беззаботного веселья.
Бам! В плечо ударяется волейбольный мяч. Молоденькая девушка, стеснительно улыбаясь, подбегает ко мне.
— Ой, простите!
«Ну что, допельдоша! С днем рождения тебя! Сегодня ты стало уже совсем большим! Надеюсь, тебе понравиться мой подарок?»
— Ничего страшного, все нормально! — отвечаю я, отдавая пойманный мной мяч, а брату со смехом говорю.
— Как думаешь? Вряд ли в ближайшем будущем нам следует ожидать удвоения ВВП.
Мой брат — философ. Он очень тонко чувствует ситуацию и поэтому глядит в корень. Провожая красотку глазами, она снова упорхнула на площадку, брат еле слышно прошелестел губами:
— Ты смотри какая!?
Потом до него доходит смысл моих слов. Он смотрит на меня очумелыми глазами и даже пытается покрутить пальцем у виска.
— Я думаю, что в ближайшее время нам следует ожидать увеличение рождаемости…
Брат скидывает с себя шорты и майку, остается в одних плавках.
— А это уже само по себе и не плохо! Согласись?
Не дожидаясь моего ответа, он растворяется в воздухе.
Через секунду я уже вижу его, играющим в пляжный волейбол. В команде, за которую играет девушка, естественно.
«Нет, он неисправим. Мой двоюродный брат!»
Маленькая жизнь
Пляж — это наше общество в миниатюре. Здесь каждый выбирает себе место согласно своему статусу и положению. Именно поэтому пока брательник забавлялся перебрасыванием мячика из рук в руки, мне предстояло самостоятельно решить, куда кинуть свои кости, а заодно и вещички брата.
Место дислокации надо было выбирать грамотно и со смыслом, чтобы не ошибиться. И чтобы не было потом мучительно больно за бесцельно проведенное время…
Вот брат! Он быстро и безошибочно определил свое место. Его жизнь всегда была игрой, и он тут же стал играть. А куда приткнуться мне?
Я окинул взглядом Кратовское озеро. «Допельдон!» И кто только его так назвал? В смысле «озером». И ведь все давно так его называют, и никому в голову не приходит, что у озера не может быть два совершенно самостоятельных берега.
Ну да, действительно. Если озеро, то оно круглое. И у него один берег. Один. А у Кратовского два!!! Как так? Да очень просто. Кратовское озеро — искусственное. Когда-то по дну лощины протекал мелкий ручеек. И вот где-то там, ниже по течению, ручеек перекрыли плотиной. И лощина до краев заполнилась водой и превратилась в пруд. Но это было так давно, что уже все забыли, что это пруд, то есть искусственный водоем, и называют его озером. А это неправильно!
Так вот у Кратовского озера, которое на самом деле пруд, два берега. И тот, на котором я сейчас стою, выбирают чаще всего для отдыха пожилые семейные пары или мамы с детишками. Этот берег более ухоженный и более цивилизованный. Здесь есть горки для детей, уютное кафе для мам, пологий спуск в воду для пожилых супружеских пар и песчаная волейбольная площадка для таких, как мой двоюродный брат.
Ведь это очень удобно для случайного и ничего не обязывающего знакомства. Мячи вылетают за поле и подкатываются к ногам скучающей мамаши.
«Будьте любезны, не могли бы Вы подать мяч! Спасибо! У Вас отличный удар. Не хотите присоединиться?» Дальше все просто…
Обычно, когда мы приезжаем на это озеро с сыном, то выбираем место возле тарзанки. Она висит на сосне, которая склонилась над озером, чуть в стороне от волейбольной площадки, в тенистой зоне. Там где как раз собираются престарелые супружеские пары, которым ничего уже не надо и которым очень нравится наблюдать, как молодые ребята прыгают в воду.
Мой мальчик всегда первым делом бежит к тарзанке, на ходу скидывая одежду, забирается, как обезьянка, по стволу дерева, хватается за перекладину и сломя голову летит в воду. «Смотри, пап, как я умею!» Потом он вылезает из воды весь синий от холода, зуб на зуб не попадает, я вытираю его полотенцем, и мы сидим на земле, грызем орешки, смотрим, как прыгают в воду другие ребята. Когда он высыхает и согревает, то резко скидывает полотенце с плеч и не просит, а в ультимативной форме заявляет мне: «Ну я пойду, еще разок прыгну!» И так до бесконечности.