Дорога к дому
Шрифт:
– Вот, смотри, это здесь! Разве я не молодец? – довольно пропищал Ноби, и Безымянный только чудовищным усилием воли заставил себя утерпеть и не дать со всей силы кулаком бесёнку под зад. Поскольку именно эта часть тела приятеля, висевшего в воздухе, находилась прямо перед его глазами, мешая тем самым разглядеть что-либо иное за исключением… хвоста! Ну и ещё того места, откуда он рос.
– Если ты чуть-чуть подвинешься, может, я и смогу оценить твою гениальную находку, – сквозь зубы прошипел человек и, не удержавшись, дернул бесенка за кисточку, пытаясь оттеснить того в сторону.
Недовольно заворчав, Ноби отлетел влево и, нахохлившись, как сыч, принялся вполголоса бормотать нечто о "людской неблагодарности" и о чём-то еще, что Безымянный старательно пропускал мимо ушей. Сам же он, добравшись наконец до частой решетки, отделявшей воздуховод от "внешнего" мира, принялся внимательно изучать открывшуюся его взору картину и…
– Да, в этот раз ты и впрямь молодец, –
Комната, куда выходило ответвление воздуховода, оказалась не чем иным, как складом. Огромным, уставленным высоченными – под самый потолок – стеллажами, заполненными всяким хламом: от проржавевших металлических деталей непонятного предназначения до гор посуды, часть которой явно была разбитой. Вероятно, это было одно из помещений "на всякий случай", служившее хранилищем отживших свой век вещей, которые – по тем или иным причинам – не сочли нужным подвергнуть немедленной переработке. Наверняка это было не самое посещаемое место в лаборатории и, как следствие, – идеально подходящее для незаметного проникновения. Нужно было только удостовериться в отсутствии наблюдателей… любого рода.
– Ноби, слушай внимательно, – Безымянный вновь скосил голову и посмотрел на раздувшегося от похвалы бесенка. – Отправляйся в сплайс и вынырни по ту сторону решетки, видишь? – Он указал рукой на ближайший к воздуховоду стеллаж, верхние полки которого оставались частично свободными, прочие же были забиты разным тряпьем. – Там пусто. Вот туда тебе и надо переместиться. Как только убедишься, что никого нет, слазь оттуда и порыскай по комнате. Нам нужно точно знать, что здесь никого нет. А я тем временем…
Безымянный чуть запоздало отвернулся – радужная вспышка перехода в кромешной тьме, да ещё и обостренное плетеньем зрение отозвались острой болью в напряженных глазах. Ну да ничего, не в первый раз, можно и потерпеть – ведь главное… Человек отбросил посторонние мысли и, сконцентрировавшись, в который уже раз за сегодня погрузил свой разум в безбрежный океан искуса Агронивайса, хотя прекрасно осознавал весь риск столь частого слияния с Ми`Ру. Но ведь выхода не было! Да и в этот раз ему не придется блуждать меж энергетических потоков, играть с ними в орлянку, плести "сети", наполнять "формы". Ничего этого не нужно! Достаточно всего лишь… Вот оно! Пульсирующий всеми мыслимыми оттенками оранжевого поток, обретший в его представлении форму тройного перекрученного жгута в несколько метров в диаметре, протянувшийся из одной бесконечности Ми`Ру в другую, проявился, оттеснив прочие энергетические компоненты низшего плана. Это был именно тот поток, что необходим Безымянному! У этого проявления Поля имелось множество имен, но чаще всего его называли "Кресайтини" – растущий! Это был один из центральных и наиболее часто используемых потоков, не обладающий никакими собственными материальными аналогами и являющийся проявлением развития как такового. Энергетическим компонентом роста. Соединившись с ним, человек направил его энергию через себя внутрь "следящего", многократно усиливая зону действия медальона, и тут же, мгновенно покинув Агронивайс, переключил внимание на амулет.
Увеличенная в несколько раз энергией Кресайтини сканируемая область проявилась в сознании человека в виде трехмерной сферической схемы – вроде той, что он видел в лаборатории своих нанимателей. Только на этот раз он, вдобавок к зрительным образам, ощущал и осознавал присутствие и размещение жизненных форм… Семнадцать "человек"! Безымянный от удивления чуть не вскрикнул! Он ощущал присутствие всего лишь семнадцати четких сигналов в огромном пространстве сканируемой области. И ближайший к нему располагался на расстоянии не меньше восьмисот метров… и вдобавок, двумя этажами ниже.
Это было поистине удачно. Лучшего места для проникновения в инстайт нельзя было и представить.
– Ноби, – на всякий случай вполголоса, позвал приятеля человек.
– Уммм? – голова бесенка появилась с противоположной стороны решетки.
– Всё чисто? – поинтересовался Безымянный, посчитав, что предосторожность лишней не бывает.
– Это здесь-то? – недовольно пробухтел бесенок. – Да здесь грязнее, чем в чулане у Эдда! Грязь, пыль, труха. Если хочешь знать моё мнение – это самое грязное место из всех, что я…
– Вот и отлично, – не став дожидаться конца монолога, грозившего затянуться на несколько часов, прервал приятеля Безымянный. – Вот, держи, – он протянул сквозь прутья решетки короткий и тонкий, как жало, нож бесенку и добавил: – Если решетка крепиться на шурупах, постарайся их вынуть, а если…
Ноби, взяв нож, недовольно фыркнул и скрылся из поля видимости. Через некоторое время до обострившегося слуха человека донесся едва слышный скрип. Слава предкам! Кажется, решетка и впрямь крепилась на шурупах, а значит, не придется прибегать к решительным мерам и ломать её. "При любых обстоятельствах, – как частенько любил повторять Вархид, – не стоит оставлять следы, если этого можно избежать". И Безымянный не раз убеждался в правоте этих слов на собственном опыте…
Глава 14: По ту сторону света. Знание – превыше морали! Знание – превыше всего! Фассор Суффо. Безымянный не спал. Зарывшись с головой в кучу старого тряпья – изрядно заплесневелого и пахнущего прогорклым маслом – на четвертой полке стеллажа, в самом дальнем от двери углу, он лежал с плотно зажмуренными глазами, стараясь лишний раз не шевелиться и отдавая всё своё внимание медальону. Прошло три дня с тех пор, как он проник в инстайт, три совершенно пустых дня, истраченных на попытки добраться до помещений фассора Суффо. Три проклятых дня – и… ничего! Как бы он ни старался, сколько бы ни ползал, точно крыса в сточной канаве, по этажам лаборатории, – всё было напрасно. Все карты, чертежи и схемы, виденные им, оказались пустышкой. Все расчеты и планы – пошли прахом. Он устал, измотался до одури, ведь каждый шаг в этом Бездной благословленном месте давался с невероятным трудом, с риском быть схваченным или убитым на месте. Но ничего не получалось, и его всё чаще посещала мысль связаться с оставшимся снаружи Ви`ателом, наплевав на возможные последствия! Нет, разумеется, он не собирался так поступать, ведь молодой техник недвусмысленно пояснил, что подобный шаг равнозначен полному провалу, ведь территория инстайта находится под непрерывным и круглосуточным контролем – в том числе и волновым – так что пеленгация исходящего сигнала неминуема, а уж что последует, после того как его обнаружат, – для понимания последствий совсем не нужно быть гением! Но мысль возникала всё чаще, и бороться с ней становилось всё труднее! "Следящий" молчал. Сколько бы Безымянный ни пытался обнаружить хоть какое-то присутствие жизни поблизости – всё было тщетно. При всей многочисленности населения инстайта, комплекс был на удивление безлюден… Человек знал почему, знал, отчего медальон "молчит", и гнал от себя прочь даже тени мыслей об этом, потому как собранная им за минувшие дни информация об обитателях лаборатории была поистине отвратительной. И на редкость пугающей… Знакомая волна дурнотного жара, зародившегося в самом низу живота, медленно, но неотвратимо, поднималась вверх. "Наконец-то…" О Предки! До чего же он докатился, если даже пробуждение яда в крови вызывает не отвращение или страх, а надежду?! Надежду на успокоение, забытьё – пусть недолгое, фальшивое, но такое желанное. Что угодно, лишь бы уснуть, отключиться и хоть несколько часов не думать, не видеть, не слышать… Но нет, нет, не сейчас! Нельзя! Безымянный вышел из своего подобия медитативного транса, осторожно разгреб тряпьё и вытащил из внутреннего кармана куртки небольшой шприц с крохотной иглой. Сняв предохранительный колпачок, он поднёс шприц к предплечью и сделал инъекцию прямо сквозь одежду. Озноб пришел на смену жару, заставляя ощущать катящиеся по лицу капли пота, словно крошечные кристаллики льда; в голове воцарилась звенящая пустота, не хотелось ни думать, ни действовать – сжаться в комочек и спать, спать… Нет, нельзя!.. Он очнулся оттого, что кто-то настойчиво теребил его за плечо. "Ну что ещё", – успел подумать про себя Александер, прежде чем мысли о том, где именно он находится, вернули его в реальность. Вскинувшись, он схватил разбудившую его ладонь, левой рукой вытащил мономолекулярный резак и…– Ты что, совсем рехнулся? – взвизгнул Ноби, безуспешно пытаясь выдернуть свою лапку из костоломного захвата и одновременно стараясь не сильно шевелиться, так как возле самого его горла сверкало острейшее лезвие боевого ножа, доставшегося Безымянному от щедрот техников взамен оставленного в хоттоле Штормскальма. – Это же я!
– Прости… – человек некоторое время смотрел прямо в глаза бесёнка – расширенные и испуганные. – Прости, приятель, – повторил он и лишь потом разжал ладонь, позволяя Ноби вырваться и отлететь подальше: нож продолжал оставаться в его руке, он просто забыл о нём! – Что-то я какой-то нервный…
Человек усмехнулся и убрал клинок, предварительно дезактивировав режущую кромку мономолекуляра.
– А то я не заметил! – прошипел Ноби, бережно потирая пострадавшую лапку. – Ты же совсем тронулся в этом гадюшнике! Если бы не я, тебя бы уже давно поймали и поджарили, а ты вместо благодарности чуть меня не зарезал! Ты, неблагодарный, себялюбивый…
Чувствуя, что непосредственная угроза миновала, Ноби вновь стал собой, и воспоследовавшая за этим истерика, выданная по всем правилам сценического искусства, стала тому прямым подтверждением. Впрочем, в его словах присутствовало немало правды: Безымянный и впрямь был весь на нервах, да и в отношении своей ценности как разведчика Ноби почти не преувеличивал: без маленького и пронырливого бесёнка человеку пришлось бы куда как сложнее в этом, будь он трижды проклят, инстайте – больше похожем на лабиринт, чем на комплекс!