Дорога китов

Лоу Роберт

Едва не обмочившись от страха, я круто обернулся к чудищу за моей спиной, но там никого не было. Викинги сопели и пыхтели, и с внезапно охватившей меня яростью и со стыдом я понял, что они изнемогают от смеха.

Понадобилась вечность, чтобы они очухались, а мой обиженный вид смешил их еще больше. Бодвар даже вызвался снова подняться на гору, чтобы привести остальных, потому что, как он признался потом, боялся лопнуть со смеху.

Валкнут позже сказал, мол, ему почудилось, что черный цверг вылез наружу с молотом в руках, чтобы прогнать непрошенных гостей. От облегчения, что это я, он, дескать, чуть не сомлел.

Тут и мне стало смешно. В самом деле: дверь со скрежетом открывается, вылезает голый парень, в одних сапогах, штаны обвились вокруг лодыжек, черный от угольной пыли, в крапинку от пота и крови... Я бы тоже оборжался.

Час спустя я все еще был смешон - хотя штаны поправил; солнце не очень припекало, так что я дрожал и покрылся гусиной кожей. Мне требовалась вода, чтобы умыться, но лишней у нас не было, так что я ходил черным и вызывал гогот честной компании.

Эйнар кивнул одобрительно, как если бы знал, что я совершил. Прежде я бы до безумия обрадовался, но теперь Эйнара окружало слишком много смертей, чтобы я по-прежнему его уважал.

Зажгли факелы, и я повел варягов, кроме четверых, оставшихся сторожить дверь, обратно в кузницу. Хильд тащилась рядом со мной. Мартин нетерпеливо рвался вперед, совсем как собака, в которую его превратил Эйнар, путаясь в поводке и заставляя державшего поводок Скапти сыпать ругательствами.

Мы пробрались внутрь, и я показал горн, меха, бочки и стол.

Иллуги Годи и монах Мартин, к всеобщему удивлению, оба опустились на колени - что могло бы заставить этих двух молиться вместе? Они тоже удивились, не понимая каждый, что именно увидел другой.

– Копье, - в экстазе выдохнул Мартин.
– Копье...

Больше ни слова. Он замер, стиснув руки, и стал молиться про себя.

– Чего?
– спросил Кетиль Ворона.
– Здесь только рукоять.

– Это... это римское копье, - выговорил Мартин голосом, исполненным благоговейного восторга, потом наклонил голову и в самом деле всхлипнул.
– Но дьяволы-язычники сняли острие, омытое кровью Христа. Да покарает их Господь.

Кетиль Ворона с презрением посмотрел на плачущего монаха, шагнул вперед, попытался вытащить древко из ножен. Иллуги Годи громко воскликнул:

– Стой!
– И указал на линию рун.
– Рунические заклинания. Свежие. Свежие заклятия.

Все застыли. Потом Валкнут опустился на колени и склонил голову.

Рунических заклинаний было несколько. Сам Один, который провисел девять дней на Мировом Древе, выучил всего восемнадцать, напомнил нам Иллуги.

– Ему в бедро тоже вонзили копье, - бросил Колченог Мартину.
– Но он хотя бы обрел знание.

– Разве?
– удивился Валкнут.
– Я думал, мудрость.

– Наверное, вам обоим стоило повисеть на том же дереве, - насмешливо сказал Иллуги Годи.
– Уж один-то наверняка получил бы знание или мудрость, чтобы заткнуться.

– Языческие бредни, - процедил Мартин.

– Тогда бери то, что искал, - предложил Эйнар.
– Ведь языческие бредни тебе не опасны, пока твой бог тебя защищает. В конце концов, разве раскаленная докрасна железная рукавица причинила вред вашему епископу Поппону?

Мартин облизал губы, словно собираясь с духом, но потом отступил, как побитая собака.

Кетиль Ворона - его била дрожь, он едва избежал опасности, ибо руны могли обрушить на него проклятие и даже погубить, - вытер сухие губы тыльной стороной ладони. Если не знаешь, что делать, - ты ходишь вокруг рунического заклинания, не произнося его вслух и не трогая рун.

– На древке нет ржавчины, - заметил Валкнут, и я заморгал, только теперь осознав, что странного было в этом копье. Ни ржавчины. Ни пыли. Ни паутины. Выглядит так, словно его вырезали только вчера.

Все попятились. Пошатываясь, подошла Хильд; я услышал, как она бормочет, приблизился, положил руку ей на плечо. Кожа ледяная, а на лице испарина; женщина качалась, точно мачта на сильном ветру.

– Так что же?
– спросил Кетиль Ворона.
– Меч выковали из обломков старого копья? Так?

– Может быть, - пробормотал Иллуги Годи, наклонившись вперед, чтобы рассмотреть руны. Голос глухой, будто из-под воды.
– Это написал человек сведущий... кто знал, как надо. Чтобы кузнец смог их выковать на мече.

Кетиль Ворона пожал плечами.

– Какой там меч из навершия старого копья, - фыркнул он.

Иллуги бросил на него быстрый взгляд.

– На этом навершии кровь бога...

Он не договорил. Кетиль Ворона вцепился в сказанное собачьей хваткой и не отпускал.

– Не нашего бога.

– Бог есть бог, - заметил Иллуги.
– Наши, конечно, куда могущественнее...

Фырканье Мартина остановило Иллуги, но Кетиль и так не собирался вести богословский диспут. Он с угрюмым видом пнул горн; ему хотелось гораздо большего - сокровищ, мечей, всей этой чепухи из саг.

– Никак не пойму, как меч, сделанный из старого копья, может быть серьезным оружием.

– Глянь на наковальню, - коротко сказал Эйнар, - его там опробовали.

След от удара поперек наковальни заставил Кетиля со стуком сжать зубы. Все вытянули шеи, чтобы посмотреть, а Валкнут тихонько присвистнул.

– Глубоко. Ежели сквозь кольчугу - будет рана вроде этой. И сталь для шлема, а может, и того лучше. Крепкое железо, эта наковальня.
– Он обернулся и толкнул Кетиля Ворону локтем.
– Старое копье, говоришь? И дрянной меч?

Кетиль Ворона нахмурился, явно неискренне, и прежний алчный блеск снова появился в его глазах.