Дорога китов
Шрифт:
– А тут что?
– спросил кто-то, и все обернулись, светя факелами.
Один из варягов - седобородый старик, которого звали Огмунд Кривошеий, потому что у него был тик, от которого дергалась голова, - смотрел на колодец позади бочек. Деревянные перекладины вели вверх.
– Отлично, старый глаз, - сказал Эйнар, хлопнув его по плечу.
Он шагнул к лесенке, поднялся на одну перекладину - и гнилое дерево немедленно разломилось.
– Вот оно как, - протянул он, а потом посмотрел на меня.
– Сильный юнец, собравшись с духом, может подняться вверх, если захочет.
– Может, - зло ответил я.
– Когда найдешь такого, его и спроси.
Иллуги Годи, нетерпеливо схватив ближайший факел, почти уткнулся носом в скалу, пристально рассматривая руны и стараясь ничего не трогать. Однако он был не настолько поглощен чтением, чтобы ничего не слышать. Обернулся ко мне, окинул безумным взглядом.
– Орм, полезай. Там могут быть другие руны. Подумай об этом! Другие руны!
– Или меч, - вставил Кетиль Ворона, добавляя соблазна.
– Или что-то из сокровищ Атли, - сказал Эйнар.
Остальные молчали, однако их лица и глаза лучились алчностью.
В жопу ваши уговоры, хотелось мне сказать, и ваши волшебные мечи. В жопу и тебя, годи. Тащи сам свою священную задницу в колодец, если он тебя так интересует.
И все-таки я взял протянутую веревку. Обмотал ее вокруг пояса, снова повесил на шею факел и полез в колодец.
Подъем оказался легким. Перекладины ломались, превращаясь в труху, но оставались ржавые металлические держалки, по большей части целые, так что залезть труда не составило. Наверху я зажег факел и огляделся.
Обломки упавшей полки, бочки - худые, из-под обручей высыпалось содержимое. Какой-то сундук, который я попытался сдвинуть с места. Он оказался тяжелым - сгодится, чтобы закрепить веревку.
Я обвязал веревку вокруг сундука, крикнул остальным, что все здесь не поместятся, а потом обернулся к тому, что заметил перво-наперво - к двери.
Она была полуоткрыта, слегка покачивалась на покосившихся петлях, а за ней виднелось что-то вроде деревянного ложа с наваленной сверху кучей тряпок. Потом в куче блеснуло белое. Кость.
Эйнар взбирался по веревке, приглушенно бранясь. Я подошел поближе: верно, это мать Хильд, ежели судить по украшениям и копне спутанных волос. Эйнар, заглянув мне через плечо, огладил усы и кивнул, когда я поведал ему свою догадку.
– Интересно, - сказал он, а потом добавил кое-что, о чем я не подумал.
– Коли так, она могла отодвинуть засов, выбраться наружу и вернуться к дочке.
Я поежился. Может, это пускай не мать, а какая-нибудь другая родня Хильд - бабка или кто старше? Но почему эта женщина осталась под землей?
– Так или иначе, - сказал я Эйнару и Иллуги - больше никто не поднялся, - Хильд лучше не говорить.
Они кивнули, хотя не уверен, что они услышали. Иллуги озирался, высматривая новые руны, поднимал пыль, вороша высохшие горошины и скорлупы насекомых. Эйнар же стоял у сундука и пытался поддеть своим саксом ржавый замок.
Наконец тот с глухим лязгом поддался, и Эйнар поднял крышку. Мы почти не сомневались, что увидим золото, мечи, усыпанные драгоценными камнями короны. Но в сундуке оказалось множество свертков, а в них - пачки почерневших оловянных пластин, некоторые связаны вместе сквозь дырки обветшавшими кожаными ремешками.
– Похоже на те письмена в храме Отмунда, - заметил я. Эйнар молча кивнул, раздраженный тем, что единственным металлом внутри оказалось олово.
– Пожалуй, - сказал Иллуги, глаза его заблестели.
– Так и есть. Подержи факел, Орм. Посмотрим... Да, руны. Прекрасно...
– Мгновение спустя он выпрямился, явно разочарованный.
– Кроме совета никогда не допускать, чтобы два железных листа лежали друг поперек друга, и списка растений, которыми нужно натирать наковальню, чтобы ее закалить, здесь ничего не говорится о кузнечном деле.
– Бесполезное, богами забытое место, - проворчал Эйнар.
– Ни сокровищ, ни разгадок.
– Здесь руны!
– воскликнул Иллуги.
– Знаешь, что они говорят?
– справился Эйнар.
– Думаю, что-то насчет правды... Правда, правдивый... Тут есть руна вечности, она означает «долго длящийся». Конечно, все зависит от того, как их резали...
– Выходит, не знаешь?
– подытожил Эйнар.
Иллуги пожал плечами, сконфуженно усмехнулся и признался, что да, не знает.
– Сперва кажется, что руны эти - вроде тех, какие вырезают на мечах, заклятие на силу и прочность, - прибавил он.
– Но руны старые, мы теперь пользуемся другими...
Крик заставил нас вздрогнуть, разорвал уши, отразился от стен колокольным звоном.
– Что за херня?..
Эйнар слетел вниз по веревке так быстро, что, должно быть, ободрал кожу с ладоней. Я последовал за ним, чуть медленнее, потому что был почти уверен, что знаю, кто кричал.
Я оказался прав. Хильд стояла посреди кузницы в кольце настороженных воинов, прижимая к груди древко копья. Неподвижная, точно носовая фигура на челне, глаза распахнуты, устремлены в никуда, рот разинут, грудь вздымается, словно ей трудно дышать.
– Монах ее заставил, - сказал Бодвар.
– Мы все отговаривали, но этот маленький ублюдок сказал, мол, все равно кому-то придется, так что пусть это будет она.
Эйнар оскалился на Скапти, и тот потянул за поводок так, что Мартин чуть было не упал. Полутролль пожал плечами:
– Он прав, Эйнар. Кто-то должен был попробовать.
Мартин, выпрямившись, поправил рясу и улыбнулся.
– Я был прав. Все время был прав. Эта Хильд связана с мечом, который здесь выковали и который стал могучим оружием благодаря крови Христовой на священном навершии. Язычники могли осквернить Копье Судьбы, но кровь остается истинной. Истинна также и кровь кузнецов - она знает, где находится меч и где скрыт Великий Клад.