Дорога в никуда
Шрифт:
— Простите, Салли. Но… Конечно, я могу ошибаться и скорее всего ошибаюсь, но религия чаще обманывала человека, чем вела к вершинам.
— Я с вами не согласна.
— А это и не обязательно. Однако Маркс был не так далек от истины, когда говорил, что религия — это опиум для народа.
«И есть люди, для которых опиум — это религия».
— Маркс… Пророк, который вечно ошибался.
— Не во всем, — засмеялся Граймс. — Ладно. Я астронавт, вы бывший астронавт. Прежде чем начинать дискуссию, нам стоило вспомнить, что в космосе две темы запрещены
— Но сейчас мы не в космосе.
— Считайте, что так. Горстка мужчин и женщин, которые обитают в крошечной долине на чужой суровой планете…
— И вооруженные ружьями и пистолетами, чтобы палить по злобным туземцам?
— А они подают повод для беспокойства?
«Черт бы меня подрал, если Клаверинг не вознамерился–таки забрать последнюю партию наркотиков — и, судя по всему, уверен, что действует в рамках закона. Однако СБ–3 может оказаться за решеткой — и это тоже будет по закону».
Коммодор откланялся со всей поспешностью, которую позволяли приличия, и отправился на поиски Биллинхарста, чтобы поделиться с ним своими сомнениями. Шеф таможни выслушал его с презрительной улыбкой.
— Вы замечаете только самое очевидное, Граймс, да и то, когда вас носом ткнут. О предстоящем собрании было ясно из Карлотти–переговоров, записанных Денизой Долгети. Лучше постарайтесь проследить, чтобы ваша команда была начеку, когда Клаверинг вернется с полным трюмом этих чудаков. Мои люди уже предупреждены.
— Что–то мне не верится, что СБ–3 совершит посадку в Долине Ада.
— Вы уверены, что не успеете привести в порядок ваш корабль? — спросил Биллинхарст.
— Абсолютно, — ответил Граймс.
28
«Салли Энн» вернулась с Ультимо. Корабль приземлился во время утреннего затишья, когда в предрассветном сумраке над Адским Котлом клубились клочья белого пара. Служащие и постояльцы отеля, как обычно, собрались у космопорта. Огромный корабль мягко встал на место стоянки бок о бок с искалеченным «Маламутом». И сразу же швартовые группы под руководством Ларвуда поползли вверх по ее бортам, закрепляя тросы. Вскоре дьяволы закончили работу, и инерционные двигатели лайнера замолчали. Тогда, словно бойницы старинной башни, открылись шлюзы, и из них плавно выползли трапы.
Граймс с удовольствием сообщил Биллинхарсту, что высадка в порту типа Долины Ада занимает не так уж много времени. Здесь нет ни санитарной, ни иммиграционной службы, ни таможни, которые существенно замедляют процесс. Несколько секунд — и первые пассажиры уже стояли на земле.
Граймс с любопытством разглядывал их. Они походили — и в то же время были совершенно не похожи — на «шаров», с которыми он «катался» в порту Дальнем. Те же бритоголовые женщины, те же бородатые и длинноволосые мужчины. Но все они были разного возраста, а большинство относилось к старшему поколению. Вместо разноцветной одежды — одинаковые темные балахоны до пят.
Ларвуд подошел поприветствовать группу, которая спускалась по трапу первой, и салютовал старшему на вид мужчине.
—
— Да, сын мой, я гуру Уильям, — ответил высокий старик, седовласый и седобородый. — Надеюсь, все готово?
— Все готово, ваше… преподобие, номера на двести человек. В конференц–зале оборудован храм — в соответствии с вашими пожеланиями.
— Очень хорошо, — ответил гуру.
— Очень хорошо, — эхом отозвались его спутники, которые внимательно прислушивались к диалогу.
— Что–то здесь не так, Шкипер, — шепнул Вильямс на ухо Граймсу.
— Гхм… да. — Коммодор разглядывал проходящих мимо них поклонников Церкви Ворот. Они двигались словно в трансе, скользя по плотно утоптанному красному песку как сомнамбулы. И на всех лицах — женских, мужских, старых, юных — застыло одно и то же выражение… блаженства?
«Когда святые маршируют… — с усмешкой подумал Граймс, — меня что–то не тянет к ним присоединиться».
Клаверинг спустился по трапу из ближайшего шлюза, терпеливо дождавшись, пока он коснется земли. Вид у капитана был откровенно встревоженный. Направившись было к Ларвуду, который беседовал с гуру, он остановился около Граймса, Вильямса и Биллинхарста.
— Любо–дорого смотреть, капитан, — произнес Граймс. — Воскресная церковная школа на пикнике.
— Это не смешно, коммодор! — рявкнул Клаверинг и быстро пошел прочь.
— Какая муха его укусила? — спросил Вильямс.
— Возможно, та же самая, от которой мне удалось отмахнуться, — пробормотал Граймс. — А вы, коммандер? Неужели вы чувствуете себя уютно среди религиозных фанатиков, среди мужчин и женщин, которые со страстью одержимых верят во что–то иррациональное? Вам доводилось общаться с кем–нибудь из них? С человеком, который с воодушевлением пытается влезть вам в голову и перекроить там все по своему образу и подобию? Примерно то же самое я чувствую, когда любуюсь на это стадо.
— Живи сам и дай жить другим, — отозвался Вильямс.
— Готов согласиться. Это позиция либерального и в меру циничного агностика. Только не забывайте о том, что среди верующих есть куда менее терпимые люди. Те, для кого высшее наслаждение состоит в истреблении неверных. Крестовые походы, джихад, кровавые революции ради установления диктатуры пролетариата — примерам несть числа.
— Надеюсь, эти чудики достаточно безобидны, Шкипер. Ну, выглядят странновато. Те же «люди–цветы», только слегка постарше и поприличнее. «Шары», которые пока еще не стали «чурбанами», но уже не способны по–настоящему, от души, кататься.
— Гхм… Возможно, вы правы. Очень на это надеюсь, — он покосился на дьяволов, которые разгружали багажное отделение. — А они не обременяют себя излишествами.
— Думаю, им немного надо, — ответил Вильямс. — Балахон на смену, пара сандалий и туба с кремом–депилятором. Вот и все. Можно сказать, путешествуют налегке.
— Ну что, коммодор, — вступил в разговор Биллинхарст, — шарик вот–вот взлетит.
— Шарик?! — Граймс вздрогнул, будто его разбудили.