Дорога в Вудбери
Шрифт:
Лилли неуклюже потянулась к изогнутой ветке толщиной со свиную голяшку, кора которой была твердой, как бетон, и отчаянно схватилась за нее, сжав руки, точно тиски, а затем начала карабкаться дальше. Ветер свистел вокруг. До земли было футов двадцать, но пропасть казалась такой глубокой, словно на нее смотрели через перевернутый телескоп. Продвигаясь к стволу дерева, Лилли заметила под собой неровную крышу флигеля, на которую как раз можно было спрыгнуть.
Позади Лилли Джош скользнул обратно в спальню, и тут проломилась дверь.
Зомби ворвались в комнату. Они натыкались друг на друга, пьяно махали руками и спотыкались. Один – мужчина без руки, одна глазница которого зияла пустотой, как черная пропасть, – быстро приближался к чернокожему здоровяку, который стоял у окна, лихорадочно ища что-то у себя в кармане. Рев и стон зомби сливались в единую какофонию звуков. Джош наконец-то нащупал свою зажигалку «Зиппо».
Одноглазый ходячий уже собирался атаковать его, но в этот момент Джош высек искру и бросил зажигалку на пропитанный спиртом балдахин кровати. Сию же секунду вспыхнуло пламя, а Джош пнул атаковавшего его зомби, и тот отшатнулся.
Ходячий налетел на горящую кровать, а затем растянулся на забрызганном алкоголем ковре. Языки пламени уже лизали пилястры. В комнату лезло все больше трупов, которых притягивали яркий свет, тепло и шум пожара.
Не теряя времени, Джош развернулся на месте и вылез в окно.
Менее чем за пятнадцать минут вспыхнул весь второй этаж стеклянного дома, еще через пять постройка просела, выпустив гигантскую волну искр и дыма, и второй этаж провалился на первый, пошатнув лестницу и погребая под собой редкий антиквариат и дорогие напольные ковры. Толпу ходячих, оказавшихся внутри, поглотили языки пламени, а из-за метана, выходившего из разлагающихся трупов, огонь горел только жарче. За двадцать минут пожаром оказалось охвачено более восьмидесяти процентов мертвецов из оврага, и в дымящихся руинах величественного дома они стремительно превращались в обугленные головешки.
Как ни странно, в эти двадцать минут странная конструкция дома с великолепными панорамными окнами превратилась в трубу, раздувая огонь и при этом позволяя всему содержимому прогореть очень быстро. Самое жаркое пламя поднималось вертикально вверх, опаляя верхушки деревьев, но сдерживая разрушение. Остальные дома вокруг не пострадали. Ветер не разносил искры, а предательское облако дыма оставалось закрыто лесистыми холмами, невидимое жителям Вудбери.
За то время, что потребовалось дому, чтобы выгореть дотла, Лилли нашла в себе смелость спрыгнуть с нижней ветки дуба на крышу флигеля, а затем спуститься на землю по задней двери гаража. Джош последовал за ней. К тому моменту за пределами дома осталось только несколько ходячих, и Джош без труда разобрался с ними тремя патронами, сохранившимися в барабане его револьвера.
Они зашли в гараж и нашли там оставленную на хранение брезентовую сумку с некоторыми из трофеев, собранных накануне. В тяжелом бауле была пятигаллонная канистра с бензином, спальный мешок, капельная кофе-машина, два фунта кофе, зимние шарфы, коробка смеси для блинов, пара планшетов для письма, две бутылки кошерного вина, батарейки, шариковые ручки, дорогой джем из красной смородины, упаковка мацы и моток альпинистской веревки.
Джош перезарядил револьвер, вставив сменный барабан с последними шестью патронами, и повесил сумку на плечо, а после этого они выскользнули через заднюю дверь и, крадучись, пошли вдоль внешней стены. Притаившись в траве за углом гаража, они подождали, пока последний двигавшийся труп не исчез в свете и шуме пламени, а затем стремительно пересекли участок и скрылись в соседнем лесу.
Шагая среди деревьев, они не обменялись ни словом.
Подъездная дорога, ведущая на юг, в умирающем свете дня казалась заброшенной. Джош и Лилли держались в тени и шли по руслу пересохшего ручья параллельно извилистой трассе. Они направлялись на восток, вниз с пологого холма, обратно к городу.
Немногим больше мили они прошли молча, словно старые супруги после ссоры. К этому времени страх и адреналин наконец-то отпустили их и сменились изнеможением.
Оказавшись на грани смерти во время атаки на дом и последовавшего за ней пожара, Лилли впала в состояние паники. Она вздрагивала от любого звука, доносившегося из окрестностей, и, казалось, никак не могла отдышаться. В носу ее по-прежнему стояла вонь ходячих, а за деревьями ей чудились шорохи, которые, в общем-то, могли быть эхом их собственных усталых шагов.
В конце концов, когда они повернули на углу Кэньон-роуд, Джош сказал:
– Ты мне только объясни – ты говоришь, что всего лишь используешь меня?
– Джош, я не…
– Для защиты? И только? И никаких более глубоких чувств ты не испытываешь?
– Джош…
– Или… ты говоришь, что просто не хочешь, чтобы мне казалось, будто ты делаешь это?
– Я такого не говорила.
– Нет, крошка, боюсь, как раз говорила. Это твои слова.
– Это смешно. – Лилли на ходу засунула руки в карманы вельветовой куртки. Из-за слоя сажи и пепла в вечернем свете ткань казалась темно-серой. – Давай просто забудем. Не нужно мне было ничего говорить.
– Нет! – Джош медленно покачал головой, не останавливаясь. – Не надо этого делать.
– О чем ты?
Он кратко взглянул на нее:
– Ты думаешь, это все временно?
– Что ты имеешь в виду?
– Словно летний лагерь? Будто мы разъедемся по домам в конце сезона, потеряв девственность и подхватив какую-нибудь болячку? – Голос его был резок. Лилли никогда раньше не слышала, чтобы Джош Ли Хэмилтон говорил вот так. В его глубоком баритоне слышались искры ярости, а напрягшийся подбородок выдавал всю боль, которая терзала его. – Нельзя просто заложить эту маленькую бомбу и уйти.
Лилли раздраженно вздохнула, не в силах найти слов, и некоторое время они шагали молча. В отдалении показалась стена Вудбери, а за ней и дальний западный конец стройки, где в меркнущем свете дня неподвижно стояли бульдозер и небольшой кран. Рабочие на горьком опыте научились, что в сумерках зомби кусались чаще.
– Что, черт возьми, ты хочешь от меня услышать, Джош? – наконец спросила Лилли.
Он задумчиво уставился себе под ноги. Брезентовая сумка с каждым его шагом громыхала и ударяла его по бедру.
– Может, что тебе жаль? Может, что ты подумала и пришла к выводу, что просто боишься сближаться с кем-либо, потому что не хочешь, чтобы тебе причинили боль, потому что ты и так страдаешь? И что ты берешь свои слова назад и на самом деле просто любишь меня так же сильно, как я люблю тебя? Как тебе такое, а?
Лилли взглянула на него. Горло ее горело от дыма и ужаса. Ей жутко хотелось пить. Она устала, ее мучила жажда, она была сбита с толку и боялась.
– Почему ты думаешь, что я страдаю?