Дорога во тьму
Шрифт:
В начале четвертого курса Лука пригласил меня на веселую студенческую вечеринку, которую он организовал в своем доме, воспользовавшись тем, что мадам и месье Дюкре решили провести бархатный сезон на курорте, а, значит, весь особняк отца-банкира оказался в его распоряжении. Как обычно, было много вина, закусок из ресторана, шумная раскованная молодежь. К моему удивлению, первым делом друг познакомил меня с Бернадетт – симпатичной кудрявой брюнеткой с большими зелеными глазами. Лука не был особо избалован вниманием девушек. Будучи уже взрослым парнем, он оставался по-прежнему не только значительно ниже меня, но так и не смог нарастить мышцы, и внешне оставался довольно невзрачным. Впрочем, как мне казалось, он и не сильно нуждался в женщинах: обычно политика интересовала его куда больше. Но в этот раз, похоже, он не остался равнодушен к женским чарам Бернадетт. К тому же, меня не оставляло ощущение, что сама вечеринка была затеяна с целью выгодно продемонстрировать мне свою пассию. Однако, девица, как и многие представительницы женского пола того времени, одурманенные вдруг обретенной свободой нравов и разрушением прежних устоев, похоже, вовсе не считала себя обязанной хранить ему верность. Буквально с первых же минут знакомства она откровенно пожирала меня глазами, неумело делая недвусмысленные намеки. С одной стороны, если сама барышня так фривольно настроена, то что могло помешать в том же плане мне? Но, с другой стороны, мало ли, какие у Луки на нее виды, мне не хотелось бы случайно перейти дорогу другу, поэтому я предпочел поинтересоваться:
– Похоже, Бернадетт тебя зацепила основательно. Уж не подумываешь ли ты остепениться?
– Ну, что ты, Джори, - фыркнул тот.
– О чем ты? Ничего серьезного с моей стороны. Разве на таких, как она, женятся? По крайней мере, не в нашем круге. Ты же понимаешь, что мне, как будущему политическому деятелю, нужна супруга с безупречной репутацией.
– Так ты не будешь против поделиться этим лакомым кусочком с голодным другом? – счел я необходимым уточнить.
– Тем более, что, кажется, девица не станет возражать.
Буквально на секунду взгляд друга окаменел, но как будущий, наверняка, превосходный политик, он вполне успешно справился со своими эмоциями и даже криво ухмыльнулся.
– Ну, если тебе нужна именно она, а из остальных присутствующих не находишь для себя подходящую, что же – бери. Разве может радушный хозяин отказать гостю? Тем более, лучшему другу, – сквозь зубы процедил он. – Сможешь уговорить – она твоя.
Наверное, мне стоило тогда остановиться, но я упорно не желал замечать, что уже дважды наступаю на те же грабли, к тому же, неосознанно хотелось показать свое превосходство. Глупость молодости, но что поделать? В общем-то, мне и уговаривать никого не пришлось. Когда алкоголь расслабил ее, очевидно, и без того не самые прочные моральные устои, поняв друг друга с одного взгляда, мы уединились с Бернадетт в одной из дальних комнат особняка и неплохо провели время, кувыркаясь на плюшевом диване.
Лука тогда больше не сказал мне ни слова, даже не подал виду, что его это как-то задело или возмутило. А я с высоты своей гордыни вообще внимания решил не обращать на то, что, возможно, мог совершить серьезную ошибку. Мы продолжили возлияния и танцы под граммофон и разъехались лишь под утро. Позже я встречался с Бернадетт еще несколько раз, не ставя уже в известность друга, но вскоре она пожаловалась, что Лука дал ей отставку, и стала проявлять ко мне все более глубокий интерес, начав намекать на серьезные отношения. Естественно, как и мой друг, я вовсе не собирался связывать свою жизнь с легкомысленной девицей. И когда она начала проявлять настойчивость, предпочел с ней тут же расстаться. Подобных случаев в те веселые годы у меня было немало, и я, наверное, и не вспомнил бы никогда о Бернадетт, если бы спустя несколько лет мне не напомнили эту историю.
Но однажды мне довелось познакомиться с девицей, которая тоже оставила немалый след в моей жизни. Я оканчивал последний курс бакалавриата, одновременно получая второе высшее образование, на этот раз естественное, став изучать химию и физику, когда на одной из шумных студенческих вечеринок мои друзья познакомили меня с Флор Серайз Бронье.
Она оказалась очень яркой восемнадцатилетней девушкой – стройной, белокурой, с пышными формами и очень высокой самооценкой. Не скажу, что она обладала большим интеллектом - моя сестренка-подросток в свои пятнадцать была гораздо умнее и образованнее. Скорее, Флор отличалась женской хитростью и житейской хваткой, но мужчин она очень даже привлекала благодаря щедрости природы, одарившей ее всеми самыми привлекательными для мужчин достоинствами. Попался в ее сети и я. Надо сказать, страстные женщины всегда были моей слабостью, а тут я совсем голову потерял. До постели мы с ней дошли очень быстро, и именно в этой сфере и проявилась глубина ее познаний и талантов. И кто только обучил ее всему? Даже считая себя более чем искушенным в этом плане, я и то был немало удивлен. В интиме она позволяла себе и партнеру все, любые формы, никаких ограничений, кроме традиционного, и была в них весьма неутомима и изобретательна. Обычный секс у нее был под запретом, как она объяснила, чтобы у будущего мужа претензий не было. Это меня сначала немного коробило: неужели для кого-то из мужчин будет иметь значение только то, что она умудрилась сохранить девственность, а то, что его жена перебывала в постели со многими другими, то, что все остальное она успешно практиковала – ничего не значит? Но в то же время меня это и порядком интриговало и заводило: всегда хочется именно того, что запрещают.
Особенно веселой и доступной она становилась, если получала подарки, а в первую очередь - драгоценности. После примерки очередного колечка или кулона она просто взрывалась фонтаном безумных идей, которые тут же на практике и осуществляла. И я все глубже и глубже увязал в ней. Чтобы не просить у отца большие суммы денег, хотя он бы мне и не отказал, я старался больше работать. В постоянной погоне за заработком я ввязался в несколько сомнительных и незаконных предприятий, однажды весьма неудачно, после чего имел серьезные проблемы. В тот раз из жандармерии меня забрал отец, использовав все свое влияние и связи, разрешив инцидент внушительным штрафом. После чего у нас состоялся первый серьезный разговор, в котором отец настоятельно советовал мне взяться за ум и перестать растрачивать свою жизнь и свою молодость на бесполезные прожекты, заняться настоящим делом. Вняв голосу разума, я на некоторое время последовал его совету, что сразу же отразилось на моем финансовом состоянии и на настроении капризной Флор, требующей постоянных в нее вложений.
Вот тогда-то Флор и сообщила мне, что, по всей видимости, нам придется скоро расстаться, так как она собирается замуж. Родители нашли ей жениха – пятидесяти трех-летнего, толстого и лысого, как коленка. Известие это меня очень расстроило: я уже основательно успел в ней увязнуть, а задетое самолюбие просто не давало покоя, я не мог никак смириться, что на этот раз отставным окажусь я сам, что она явно не теряет от меня голову, как большинство любовниц до нее. Неужели этот старикашка может нравиться ей больше, чем я? Я готов был сам сделать ей предложение, чтобы спасти от этого мезальянса. Но, как оказалось, она совсем не огорчена. Пусть жених не первой свежести, но зато имеет дворянский титул, и, что еще важнее, солидный капитал, а это позволит ей иметь доступ в высший свет, и вести соответствующий образ жизни, к чему она и ее родители очень стремились.
– Так что извини, Джори, ты, конечно, красавчик и очень даже сексуален, но для замужества ты мне не подойдешь, – как будто ледяным душем окатила меня Флор, ничуть не скрывая своего довольства.
– А как же любовь? Как же чувства? Как же все то, что между нами было? – не мог просто так смириться я.
– Да брось, Джори, не будь наивным, для семейной жизни это совсем не главное! Возможно, мы и продолжим встречаться позже. Старый муж - не поводок, - и она довольно захихикала.
Странно. В своей семье я наблюдал совсем другое. Мои родители, чей семейный стаж составлял более тридцати лет, по-прежнему смотрели друг на друга с обожанием. И я был уверен, что так и должно быть.
– Впрочем, - добавила она, - если бы у тебя были приличные финансовые возможности, твой вариант можно было бы рассмотреть, так как с деньгами любой титул можно и купить.
Еще лучше! Мама вышла замуж за отца, когда он был беден, и ни разу еще не пожалела о своем решении. Конечно, отец пошел на многое, чтобы добиться материального благополучия для своей семьи, но, уверен, если бы у него ничего не получилось, мама никогда бы не оставила его. А меня, значит, как вариант рассматривать будут только в материальном плане?
Уязвленное таким резким отказом самолюбие требовало немедленных действий. Я знал, что доказать свой наследный титул мне не составит никакого труда, ведь все документы хранились у моего отца. Более того, он мечтал, что когда я выучусь и начну строить свою карьеру, то моя фамилия вновь станет звучать как Д’Ансело. Но неужели только это способно растопить сердце этой высокомерной красотки? Гложимый раздражением и обидой, я, однако, признавался сам себе, что так просто не отступлюсь.
Благо, моя учеба закончилась. С огромной гордостью сияющие родители поздравляли меня с получением диплома бакалавра и медалью Сорбонны, врученной мне как одному из лучших выпускников. Больше, на мой взгляд, у отца не было отговорки о моей необходимости все силы отдавать получению образования. И тогда я довольно настойчиво попросил у него разрешения работать с ним на постоянной основе, потому что мне нужны были деньги. Экзамены же за магистратуру я вообще собирался сдать экстерном. Так поступали многие, хотя большинство выпускников просто ограничивались пятью годами обучения. Гаэтан, пожалуй, впервые в жизни категорически мне отказал. Он сказал, что готов помогать мне финансово сколько это будет необходимо, но я должен очно получить диплом магистра, а потом буду заниматься только честной работой, а не пойду по его пути. Это привело к тому, что мы с ним первый раз в жизни серьезно поссорились. В пылу спора было сказано много лишних слов. Каждый из нас стоял на своем, и отец в сердцах заявил мне, что в его доме все должны жить по его правилам. Темперамент у нас обоих был чисто французский, горячий. Закончилось это тем, что я ушел, хлопнув дверью и решив начать жизнь с нуля.