Дорога войны
Шрифт:
Очнулся он уже в палатке. Тяжёлые запахи крови и гниющих ран висели в воздухе. Ржавый свет факелов выхватывал из темноты стены в грязных подтёках. Но хуже всего были звуки: стонали раненые, хрипели, захлёбываясь собственной кровью, умирающие, в дальнем углу по-животному отчаянно выл наёмник без руки.
Айзек поморщился от боли и осмотрелся: он лежал на некоем подобии койки, грудь сдавливала повязка, ещё одна красовалась на левой руке, на несколько мелких порезов внимания даже не обратили.
– Хоть в могилу клади, – недовольно проворчал он, усаживаясь. Тело отозвалось тошнотой и головокружением, но он нипочём не останется ночевать тут. Перевязали, жив – и на том спасибо.
Отыскав под кроватью грязную, перепачканную кровью одежду, Пёс натянул её и, пошатываясь, вышел на воздух. Никто не пытался остановить его. Можешь ходить – значит, в порядке, у лекарей хватало пациентов и похуже.
Ночь была освещена бледными звёздами и кострами, что яркими пятнышками усеивали лагерь. Пьяные наёмники праздновали не победу – им не было дела, кто проиграл, а кто победил, – но то, что они выжили в ещё одной бойне.
Проковыляв мимо нескольких костров, Айзек свернул в свою палатку. Его сумка, вывернутая наизнанку, валялась посередине, а немногочисленные вещи оказались разбросаны по полу.
– О! Ты вернулся. – Пьяный, довольный всем на свете наёмник покачнулся и упал на свою постель. – А я тут пошарил чутка в твоей сумке.
– Вижу, – бросил Айзек.
– Понимаешь, я решил почему-то, что ты сдох.
– Жив, как видишь.
Наемник икнул и захохотал.
– Вижу, не слепой. Тебя сшибла лошадь в самом начале, я видел, как она втоптала тебя в землю… Ну я и решил, что ты того… Кони двинул… – Мужчина разразился смехом. – От коня кони двинул! Ну смешно же, не?
Пёс недовольно нахмурился: вот только стычки с пьяным ему и не хватало. Наёмник поднялся на ноги и, неуверенно ступая, словно под ним была раскачивающаяся палуба, пошёл к нему.
– Ты, это, не бери в голову, брат. Лучше напейся как следует. Хочешь? – Он протянул Айзеку глиняную бутыль.
– Я тебе не брат.
– Чего-о-о-о? – протянул наёмник. – Ты чего, это… Огрызаться вздумал? Не брат он мне! Да мы тут все одним проклятьем связаны. Братья по смерти. Или ты чем лучше меня?
– Не лучше. Нет. Но тебе не брат.
– Брезгуешь? – с нажимом поинтересовался мужчина, но Айзек не спасовал:
– Можешь и так считать.
– Ясно, – подытожил наёмник и побрёл обратно к своей постели. – Выскочка. Где же нам, грубым простолюдам, быть братьями этому господину.
– Я не господин, – возразил Пес. – Я наёмник.
– Не наёмник, – лениво ответил мужчина, потягиваясь. – Я точно знаю.
– Заканчивал бы ты пойло хлебать, а то ещё какая чушь в башку взбредёт. – Айзек с трудом опустился на разложенное на земле одеяло. Похоже, стычка всё же отменялась. Ну а вещи… В любом случае он не сможет их собрать сейчас – просто не хватит сил. Хорошо хоть плащ остался на месте.
– Эй? – окликнул его наёмник. – Сколько тебе? Лет двадцать пять?
– Около того.
– Да треть вольных вояк не доживает до такого возраста. Ты же войны вовсе не видал.
– Да с чего ты взял? – ворчливо откликнулся Айзек.
Он уже устал от разговора. В голове звенело, от боли мутило, ужасно хотелось наконец-то уснуть и дать себе отдых. Но наёмнику определённо что-то нужно, вон даже от стычки отступился. Вот только слишком долго ходил он вокруг да около, это настораживало.
Солдат громко отхлебнул из бутыли и, поболтав пиво во рту, проглотил. А затем мрачно сообщил:
– Видел бы ты свою рожу, когда нас топтали конники. Будь ты наёмником, уж участвовал бы в таких переделках. Тебе свезло, что вообще остался жив. Так без разбору махать мечом! Давненько я такого забавного не видал. Ты как неоперившийся птенец, что выпал из гнезда от мамки. И пытаешься взлететь, да вот только не могёшь и без толку кувыркаешься в воздухе.
Айзек дотянулся до пустой сумки и сунул её под голову вместо подушки.
– Ты ошибаешься.
– Не ошибаюсь, мой глаз намётан. Я хоть и оказался среди желторотых, но в былые годы повоевал чутка. И знаешь чего? Из тебя выйдет толк. Ты привычен к оружию, у тебя есть быстрость. И ты умеешь убивать. – В глазах наёмника мелькнул нехороший огонек. – Когда ты успевал сообразить, что к чему, хватало одного удара, чтобы найти слабину в латах. Такому не учат нежных дворянских сынков, хоть ты и болтаешь гладко да складно, як богачей какой. Но ты не из них. Я знаю, кто ты.
– Все знают. – Пёс притворно зевнул. – Я наёмник Эйре.
– Ты убийца.
Айзек возблагодарил богов, что в палатке царил полумрак.
– Кто? Убийца? – Он заставил себя рассмеяться. – И как же убийцу занесло на войну?
– Хороший вопрос. И я покамест не знаю на него ответа. Возможно, ты боишься мести, возможно, ты прячешься. Но я выясню.
– Угу, прямо с утра у командира и спроси, – посоветовал Пёс. – Чтоб он был в курсе твоих пьяных бредней.
– Наша братия не шибко-то любит убийц. Нечистое дело. Смерть из-за угла. Как бы тебе не попасть впросак, приятель.
– Отправляйся ко всем демонам.
Настала очередь наёмника смеяться.
– Не волнуйся, мы там окажемся вместе, убийца. Но я схороню твою тайну, ежли пообещаешь кой-чего в обмен.
– Меня не интересуют сделки.
Айзек и хотел бы отвернуться, но пылающий от боли бок не стерпел бы подобного обращения, а потому он с головой накрылся плащом, давая знать, что беседа окончена. Треклятая судьба! И здесь нет покоя от тех, кто мечтает что-то заполучить, прибрать к рукам. Дорога Крови намертво вцепилась в него, не желая отпускать – куда бы Пёс ни шёл, кровавое предназначение везде путало ему карты.