Дорогами ложных солнц
Шрифт:
Оставив картину на столе, Джеймс с усмешкой уставился на меня.
— Тогда скажи, что совсем не получила удовольствия от этой операции.
Я, не моргнув, встретила его взгляд, выждала несколько мгновений и, полуулыбнувшись, отвернулась. Джеймс прав. Ощущения от «операции» были неоднозначными. Последние недели я буквально жила подготовкой к ней, просчитывала все ходы и возможные риски. И всё — под неусыпным оком двух аферистов, от которых, в случае провала, пощады ждать не приходилось. Это пугало, изнуряло, раздражало… и необыкновенно будоражило. Но теперь к радости, что всё закончилось, примешивались лёгкая грусть и… опустошённость. Я поняла это, когда ехала вчера домой в компании Эндрю. В какой-то мере и проведённая с ним ночь — следствие этой опустошённости. Что-то вроде попытки продлить безумие карнавала, на котором разрешено всё.
— Посмотрите на это сокровище! — восхитился Чарльз.
Прислонив распакованную картину к стене, он вооружился лупой. Уже не обращая внимания на Джеймса, я подошла ближе. До сих пор не могла позволить себе задержаться рядом с картиной дольше, чем рядом с остальными — чтобы не возбуждать подозрений. Но теперь, наконец, могла рассмотреть её по-настоящему. Огромный лев лежит в клетке, перед ним ничком — хрупкая фигурка девушки в белом платье. Одна лапа зверя покоится возле головы девушки, другая на её бедре — лев будто обнимает свою жертву. Лицо девушки отвёрнуто, видны только разметавшиеся тёмные волосы. Нет ни крови, ни ран, но почему-то нет и сомнений, что девушка мертва. А за пределами клетки, прижавшись лбом к решётке, замер молодой человек. Кажется, он — в отчаянии. Но, чем дольше присматриваешься, тем очевиднее, что рот его искривлён довольно странно, и на бледном лице — не гримаса отчаяния, а, скорее, выражение больной радости. В ладони одной из прижатых к прутьям рук можно рассмотреть торчащий кончик ключа.
— На самом деле жуткая картина, — передёрнула я плечами.
— Больше непонятная, чем жуткая, — хмыкнул неслышно подобравшийся сзади Джеймс.
Я не двинулась, хотя близость «партнёра» была чрезмерной — даже чувствовала на волосах его дыхание.
— По-моему, всё предельно ясно.
— Что именно? Этот мозгляк убил свою невесту? Но, судя по положению тела, она даже не пыталась выбраться из клетки. А голова повёрнута к нему — как если бы она смотрела на него до последнего. И как она умерла? От испуга? Лев просто задушил её? Но львы скорее разрывают свои жертвы. И где тогда кровь?
— С чего ты взял, что она — жертва? — возразила я. — Картина называется «Невеста», и девушка одета соответствующе. Но парень — нет. То есть, «жених» — лев.
— А, ну теперь всё понятно! — съехидничал Джеймс.
Я улыбнулась, по-прежнему не отводя от картины взгляда. В ней было что-то цепляющее: ненормальное, болезненное, но странно притягательное. Ни за что не повесила бы её у себя. У Эндрю она просто хранилась в сокровищнице — одна из многих, он даже удивился, когда я её выбрала. Но одержимость ею заказчика Джеймса и Чарльза действительно граничила с психическим отклонением.
— У Джека Лондона есть рассказ, «Тропой ложных солнц». Там очень интересно описывается восприятие картин. Они — как частицы жизни. Будто идёшь тёмной ночью по тропе и видишь перед собой хижину. В окне хижины — свет. Ты смотришь в окно и наблюдаешь за тем, что происходит внутри, несколько секунд. А потом идёшь дальше. То, что ты увидел, не имеет ни начала, ни конца, ни объяснения. Просто фрагмент, остающийся в памяти — картина в рамке окна. И ты трактуешь её, как хочешь. Никто не скажет, что это — правильно или ошибочно. Это — то, как понимаешь увиденное ты.
Джеймс ничего не ответил, и, полуобернувшись, я поймала на себе его взгляд. Внимательный, немигающий — наверное, таким же я только что смотрела на картину. Но, встретившись со мной глазами, он сморгнул и, отвернувшись, равнодушно поинтересовался:
— А при чём здесь «ложные солнца»?
— Прочитай — и узнаешь, — я посмотрела на Чарльза, убравшего лупу в чехол. — Что ж, джентльмены, картина — у вас, я выполнила свою часть соглашения. Теперь…
— …время разойтись, не причинив друг другу вреда? — Чарльз дословно повторил некогда сказанную мною фразу.
Кивнув, я расплылась в улыбке.
— Могу я предложить тебе выпить, Сурэйя? — он приглашающе махнул рукой.
— Спасибо, нет, — я положила на стол «карамболовый» мобильник и зашагала к двери.
Но от порога обернулась и, подмигнув недавним «компаньонам», тоже повторила фразу, сказанную при похожих обстоятельствах Большим Крисом, одним из персонажей фильма Гая Ричи:
— Это было эмоционально.
Глава 8
Звук, напоминающий приглушённое гудение трубы, вырвал меня из состояния, близкого к нирване. Приподняв голову, я лениво посмотрела на бирюзовую гладь моря, плескавшегося в нескольких метрах от моего шезлонга и парасоля[12]. У самой кромки воды по белоснежному песку неторопливо шёл слон. Рядом, держась за бивень, семенила девушка в яркой одежде. Картина — вполне привычная на Хейвлоке, крупнейшем из Андаманских островов.
— Тебя тоже разбудило это чудовище со шлангом вместо носа, gabacha?
Я повернула голову к Изабелле, лежавшей на соседнем шезлонге, и улыбнулась.
— Злишься, что он оказался громче тебя? Никто не говорил, как шумно ты сопишь во время сна?
Изабелла попыталась шлёпнуть меня по колену, но случайно опрокинула невесомый столик с нашими напитками, и, окончательно войдя в раж, подхватила несколько высыпавшихся кусочков льда. Один за другим они полетели в меня, и, уворачиваясь, я кувыркнулась вместе с шезлонгом. Изабелла тоже скатилась со своего, и вот уже мы, хохоча, растянулись на похожем на сахарную пудру песке.
— Спасибо, что вытащила меня сюда, — Изабелла благодарно стиснула моё запястье. — Понятия не имела об этих островах. Всё же полезно иметь подругу, долгое время жившую в Индии!
Поднявшись с песка, она махнула парню, разносившему напитки. Но, не успел тот подойти, сонную безмятежность пляжа нарушили радостные вопли и свист — из тянувшихся вдоль пляжа джунглей вылетело около дюжины обнажённых до пояса парней, и Изабелла раздражённо закатила глаза.
— Только не эти pendejos[13]!
Андаманские острова, относящиеся к индийской союзной территории, называют «изумрудами, разбросанными по бирюзовому морю». Но это — скорее потаённые жемчужины, ещё толком не открытые туристами. Я знаю о них от Даярама — супруг собирался привезти меня сюда на мой день рождения… который теперь я буду праздновать без него. Но идиллические острова с практически нетронутой человеком природой показались мне отличным местом для восстановления сил после «сотрудничества» с Джеймсом и Чарльзом. На следующий же день после того, как сказала им вожделенное «Sayonara!», я позвонила Изабелле. А ещё через неделю мы уже валялись на пляже. Прилетев в Порт Блэр, столицу расположенную на острове Южный Андаман, почти сразу перебрались в бунгало на Хейвлоке, собираясь провести здесь несколько дней, прежде чем вернуться в Порт Блэр. Уже посетили рыбацкие деревушки с соломенными крышами, погуляли по банановым рощам и окружавшим бунгало джунглям. Идиллия была абсолютной… до вчерашнего дня, когда в Хейвлок № 1, главную пристань города, вошёл катер с весёлой компанией на борту. Компания состояла исключительно из парней с азиатской внешностью — «pinche chinos»[14], как их тут же окрестила Изабелла, и о себе они заявили сразу и довольно громко.