Дорогая Альма
Шрифт:
– Правильно, – согласилась Маренн. – Вот еще туда лекарства и бинты положите, я привезла дополнительно. – Она достала из саквояжа медицинский пакет и передала Миколе. – Вы готовы, Варя?
– Да, –
– Так Пелагея уж давно не носить его, сейчас веревку дам, – спохватился Микола. – Обмотаем вокруг тебя покрепче, ничего не станется. Штопать некогда ноне.
– Аккуратно, не повредите рану, – предупредила Маренн. – Вот сюда, под бинты, давайте закреплю. – Она наклонилась к девушке. – Ничего не бойтесь, – успокаивающе провела рукой по ее спутанным волосам. – Надеюсь, на островок они не пойдут. А если даже и появится такая мысль, я им не позволю. Во всяком случае, постараюсь…
– Не могу понять: почему вы нам помогаете? – Светлые глаза Вари смотрели на Маренн с благодарностью и недоумением. – На вас этот мундир. – Она коснулась пальцем блестящих букв СС на рукаве мундира Маренн. – И вижу, звание у вас высокое. Я на немцев
– Так людев-то много, люди ризные, – ответил за Маренн Микола. – И в Неметчине ихней ризные. Что дивиться-то? Фашист этот тама без году неделя как обосновался, а страна и до него жила, и люди осталися. А типерь куды им деваться-то? Хочешь не хочешь, а горбатиться на него заставить. Особливо с образованием хто.
– Да и верно. – Маренн грустно улыбнулась. – Ваши товарищи, Варя, погибли за Родину, потому что она у них одна. Но и у меня другой родины нет, кроме Австрии, а она сейчас – часть рейха. А ничего сделать, чтобы по-другому было, пока нельзя. Слишком много людей поддерживает Гитлера. Но это изменится, я уверена. Так что приходится делать малые дела, чтобы когда-нибудь совершились большие. Люди заблуждаются часто и довольно долго, но чем дольше заблуждаются, тем горше за это платят. Но мать у меня француженка, и родилась я во Франции, и долго жила там, с самого детства. Так что неправды я вам не сказала.
Конец ознакомительного фрагмента.