Дорогой бессмертия

Струтинский Николай Владимирович

Мне приходилось бывать на таких встречах. Я всегда помнил свою главную задачу — налаживать разведку в Луцке. Ведь передо мной была поставлена определенная цель: установить связь с подпольщиками, организовывать наблюдение за передвижением воинских частей противника, собирать данные о фашистских верховодах и разведывать возможность их уничтожения.

13. Мария

В дом Измайловых вошла худенькая маленького роста девушка с открытым лицом и глубокими, как ночь, черными глазами. Темно-синий жакет и такого

же цвета юбка плотно облегали спортивную фигуру, придавали ее облику какую-то торжественность. Скромная, душевная воспитательница детских яслей Мария Василенко вызывала симпатии не только у привязчивых маленьких друзей, но и у их родителей. Так и обращались к ней: «Мариечка». В воскресные дни ее приглашали на обед, вместе смотрели кинофильмы, ходили в театр.

Рано лишилась Мария матери, которая умерла от туберкулеза. И девушка рада была каждой возможности попасть в круг искренних людей. Так перед войной состоялось знакомство Василенко с семьей адвоката Измаилова. Вячеслав Васильевич или Лина Семеновна приводили в садик шестилетнего Игоря. И каждый раз просили Марию никуда его от себя не отпускать. Знакомство крепло, а позднее переросло в дружбу. Когда к Измайловым приехал их брат Виктор, стройный, сероглазый, с вьющимися светлыми кудрями, романтическая девушка увлеклась им. Наблюдательный Вячеслав Васильевич уловил искрящиеся огоньки в глазах Виктора при встрече с Марией. Щеки ее покрывались румянцем, она стыдливо опускала глаза. Потом они вдвоем бродили вдоль крутых берегов тихой Стыри, в тени раскидистой липы, вместе мечтали, напевали нежную мелодию:

Я вернусь, когда раскинет ветви По-весеннему наш белый сад. Только ты меня уж на рассвете Не буди, как восемь лет назад.

Вокруг стояла тишина. Серой предутренней дымкой окутан был горизонт. Виктор и Мария возвращались домой. И вдруг… Что это? Раздался мощный взрыв. Еще… Еще… Послышался детский плач, откуда-то донесся тревожный мужской оклик, а потом — отчаянный крик женщины. В небе завывали самолеты…

Война!..

В первый же день Виктор неожиданно исчез. Мария осталась одна и тяжело переносила горечь наступившего одиночества.

В город ворвались фашисты и сразу вселили в сердца людей горе и страх. Как жить? Измайловы из Луцка ушли. Мария дважды избегала облавы. Потом ей удалось устроиться уборщицей в гостинице немецких офицеров. С ней предупредительно «беседовал» розовощекий капитан.

— О том, что здесь увидишь или услышишь — не имеешь права ни с кем делиться. Ясно?

— Ясно…

— Ни с кем!

— Я понимаю, господин офицер.

— Смотри! Придется за все отвечать!

Когда Мария впервые появилась в офицерских комнатах, немцы восторгались:

— О, какая чудесная кошечка!

Долговязый лейтенант подошел к ней вплотную:

— Ты будешь фу-фу-пыл? Гут, гут! А как зофуг? Мери? Гут! Зеер гут! Вечер комен бай-бай? Карашо? Моя бет, кровать — гут… Ха-ха-ха…

Насмешки, приставания оскорбляли Марию. Но изменить свою

участь она уже не могла. Да она и сама перестала их страшиться, так как в Луцк, как ей сказали, после побега из плена возвратился Виктор. Теперь ей гораздо легче, рядом любимый, сильный друг. Он защитит её.

Лина Семеновна Измайлова душевно приветствовала Марию Василенко:

— Проходи, Мариечка, проходи. Давно ты не показывалась, соскучились по тебе.

— Работа, что поделаешь. Ваши все здоровы? Как чувствуете себя?

— Все здоровы, миленькая, а я вот хвалиться здоровьем не могу.

В этот вечер Виктор познакомил меня с Василенко. Он представил её как близкого человека и намекнул, что при ней секретничать не придется.

Вечером мы проводили Василенко домой. Когда Мария осталась наедине с Виктором, он спросил:

— Как работается?

— Пока терплю, Виктор, а дальше не знаю, выдержу ли.

— Надо выиграть время, потерпи, родная.

Но неприятность наступила раньше, чем предполагали. Навязчивый долговязый офицер Ганс в один из вечеров потребовал от Марин остаться с ним. Девушка, затаив дыхание, с вспыхнувшим от гнева и стыда румянцем, презрительно смотрела на долговязого.

— Я сказал, ты делайт, как по-рюсски, — выполняйт! А то работа — нет, нах гауз! Битте!

Мария стояла с подоткнутым подолом и ведром в руках, словно каменная.

Заходящее солнце, проникнув в помещение через окно, осветило ее строгое лицо. Черные глаза девушки блестели таким ненавистным огоньком, что бывалый офицер не выдержал этого взгляда.

— Зачем такой злой? Фи!

Мария бросила уборку и с влажными от слез глазами поспешила к Измайловым. Стройная и гордая, она шла, точно окутанная облаком. Как ни старалась забыть инцидент, но не могла. В ушах звенело омерзительное: «выполняйт!».

В комнате Измайловых она дала волю своим переживаниям. Виктор глядел на побледневшее лицо подруги и весь закипал от негодования.

— Больше не могу этого переносить, — с отчаянием жаловалась Мария, — нет моих сил! Что значат для них совесть, чувство?! У, подлые! Скоты!

Теплая рука Измайлова приласкала Марию. И от этого прикосновения к ней вернулось равновесие. Мария внимательно вслушивалась в слова Виктора.

— Не печалься, родная, они еще свое получат полной мерой. Знает ли кто-нибудь из них, что ты владеешь немецким языком? Нет? Чудесно! Ты даже не представляешь, как много еще сделаешь, Мария!

Вечером, когда я пришел к Измаиловым, Виктор предложил пройтись. Втроем мы вышли на улицу. Она была пустынна. И вдруг, словно из-под земли, возник патруль.

— Документы!

В лицо ударил яркий свет карманного фонарика. Мы предъявили временные «аусвайсы» и «мельдкарты». К моим щекам прилила кровь. Еще бы — поддельный документ проходил первое испытание, я настороженно следил за поведением патруля.

— Куда идете?

— Гуляем, видите, с нами барышня, далеко не заведет, — ответил Виктор.

Патрули возвратили наши документы. Когда они ушли, Виктор доложил о готовности Марии выполнить задание подпольного комитета и партизанского отряда.