Дорогой ценой
Шрифт:
Это для Маргаты было лекарством. В такой атмосфере ова быстро стала поправляться, как напоённый росой цветок. По её желанию было намечено в следующую субботу собрание в Орлове. Об этом решении дали знать людям в аптеке и в Орлове.
В среду Маргита получила красивый букет цветов в дорогом манжете, на котором золотыми буквами было написано: «Добро пожаловать к новой жизни! Твой отчим Райнер» От такой неожиданности у Маргиты выступили слёзы на глазах. А почта принесла ей ещё и другой букет, свитый из цветов священной поэзии.
Это было кратенькое письмецо, в котором Урзин приветствовал Маргиту с выздоровлением
В пятницу пан Николай пригласил гостей в Горку, чтобы отпраздновать выздоровление Маргиты. В парке он велел устроить большую беседку, украшенную снаружи и изнутри еловыми ветками. Вечером, когда солнце уже садилось, неожиданно для всех появилась Маргита уже без повязки. Её белое богато украшенное кружевами платье ещё больше подчёркивало её бледность. Она остановилась. На лестнице стояли Адам и Аурелий, прикрепляя гирлянду с надписью «Маргита». Никуша подавал им необходимое, дедушка держал Аурелию лестницу, а отец подавал» Адаму недостающие зелёные ветки.
«Жизнь так прекрасна, — подумала Маргита, — особенно теперь, когда и Адам наш». В этот момент её заметили. Отец первым поспешил к ней и заключил в свои объятия, Адам также быстро спрыгнул сверху, чтобы поскорее быть рядом с ней. Он только хотел её пожурить, что она так рано вышла, как вдруг послышался топот копыт и стук колёс. Из кареты вышла Тамара, одетая также в белое платье, в сопровождении отца и компаньонок. Затем приехали семья Зарканых и управляющий. После этого поехали за паном Галем и его супругой. Из долины Дубравы пришли Степан, Пётр и Маришка, одетые в красивые народные костюмы.
Вечер удался на славу. Маргита лишь пожалела, что ей нельзя было самой обслуживать гостей. Но это делал сегодня Адам, причём с исключительной ловкостью и любезностью.
— Чуть не забыл, пан Коримский, — сказал во время ужина пан Вилье, — я был на почте и привёз с собой всю почту, которая поступила на ваше имя, но я вам до сих пор не передал привезённое.
Он достал журнал и два письма. Журнал был адресован пану Николаю, одно письмо — пану Коримскому, другое — Николаю.
— Ах, от Мирослава! — обрадовался Николай.
— Наверное, он сообщает, что всё готово к приёму, — заметил Коримский и сунул письмо в карман.
— Ты позволишь, Тамара? — обратился Николай к своей, счастливой соседке.
— Конечно, читай. Я также хочу узнать что-нибудь о пане Урзине.
— Ты не находишь, — сказал в этот момент Аурелий Адаму, — что у дедушки появилась большая склонность к пану Орано. Посмотри только, как он на него смотрит!
— Да, я вижу, но мне сдаётся, что эта склонность появилась только с субботы. Маркиз поддержал его в те ужасные часы страха за Маргиту, и он ему теперь благодарен за это.
— Наверное, ты прав. Однако болезнь Маргиты сильно подействовала на дедушку.
— Никуша, что пишет Мирослав? — допытывалась Тамара, когда все встали из-за стола и группами разбрелись по парку.
Тамара взяла Никушу под руку, и они удалились вглубь парка.
— О, Тамара, это печальная весть.
Девушка испуганно посмотрела в лицо своему жениху.
— Пан Урзин тебя опечалил?
— Да, любовь моя. Он пишет так хорошо, как только он умеет писать. Каждое слово у него — луч любви и света. Но в конце он мне сообщает, что обстоятельства вынуждают его оставить Подград и наш дом. Он благодарит меня за всю любовь, которой, как он пишет, я его осчастливил. Последний абзац очень печален, заметно, что ему было тяжело его писать. Я не могу дождаться, чтобы отец прочёл своё письмо. Может быть, в нём объяснение намерения Мирослава.
— Так пойди к нему, Никуша, отзови его в сторону. Нет, лучше я его попрошу сюда. Пан Урзин не должен от нас уйти. Ведь он ещё не знает, что должен принять аптеку.
Тамара провела рукой по лицу Никуши, посмотрела ещё раз в его глаза и исчезла.
— Что ты хотел, Никуша? — спросил Коримский через некоторое время, обнимая сына.
— Отец, ты уже прочёл письмо Мирослава?
— Нет, а что?
— Тогда прочти его, пожалуйста.
Коримский удивлённо развернул письмо. В нём было ещё одно, адресованное Аурелию. Затем он начал читать, держа письмо так, чтобы и Никуша мог читать.
«Многоуважаемый пан Коримский! Все приготовления закончены. Дом убран так, что в нём в любой час может состояться семейное торжество. Аптеку мы по Вашему желанию сразу же привели в порядок. Все медикаменты мы подписали новыми этикетками. В присутствии Генриха я открыл новую книгу. В неё всё заносится с точностью, и неясности исключены. Мы привели также в порядок и лабораторию, с врачом я просмотрел все счета.
Тем самым, моя работа у Вас, пан Коримский, закончена. По контракту я обязан заявить об уходе за два месяца вперёд, однако обстоятельства вынуждают меня оставить Вас уже теперь. Простите меня за это, но неприятностей из-за невыполнения моего долга в вопросе увольнения у Вас не будет. Замену Вы легко найдёте, если Генрих Вас не устроит. Я же дольше оставаться не могу.
Бог с Вами, пан Коримский! Да благословит Вас Господь во всём!
Живите счастливо и примите за всё сердечную благодарность от уважающего Вас и преданного Вам Мирослава Урзина».
— Что это значит, отец? — повернулся Николай к Коримскому.
— То, что он пишет глупости, — ответил Коримский, нахмурившись. — А что он тебе написал?
— И со мной он тоже прощается.
— Не беспокойся, Никуша, из этого ничего не выйдет. Он не знает, что мы завтра приедем. Я с ним поговорю, и у него пройдёт желание оставить нас и искать новые связи, — успокаивал Коримский своего сына.
— Завтра утром я ему дам телеграмму, чтобы он нас встретил. И если он уже упаковал чемоданы, то пусть их распакует. Ему это, наверное, не так трудно сделать, как это было бы нам, — пошутил он.
— Не говори так, отец, мне больно это слышать.
— Какой ты странный, Николай! Ты не понимаешь, что и его чемодан будет полнее, когда он станет владельцем «Золотой лилии»?
Коримский опять принял свой надменно-весёлый тон, но у Никуши так болела душа, что он с трудом мог улыбаться. Отец еле уговорил его вернуться к остальным. Позже Коримский присоединился к старшим и с непринуждённым видом принял участие в общем разговоре.