Дорогой ценой
Шрифт:
— А именно?
— Необходимость моего решения.
— Какого решения?
— Я решил срок моего отпуска сократить, чтобы пан Коримский мог прийти и порадоваться вместе с паном Орловским. Теперь я решил твёрдо отец твой должен прийти, чтобы порадоваться не только за тестя и племянника, но прежде всего за своего сына. О, какое чудное известие я ему принесу! — воскликнул он восторженно.
— Однако, Мирослав, почему ты должен принести ему это известие? Я ему уже написал письмо.
Тогда дай мне его, Никуша Ты дашь мне его, не правда ли, и не лишишь меня счастья доставить ему это радостное известие. Я прошу тебя!
— Зачем ты так просишь, Мирослав? Если тебе так хочется, то отправляйся, но возвращайся вместе с ним.
— Это будет невозможно, но ведь вы скоро приедете в Орлов.
— Ты прав, Мирослав. Дедушка скоро повезёт Аурелия туда и пригласит Орано, чтобы ещё раз отпраздновать возвращение Аурелия. Тогда мы тебя возьмём с собой.
— Я хочу попросить пана аптекаря, чтобы он мне позволил приготовить кое-что в вашем доме, чтобы Тамаре в нём понравилось, когда она придёт.
— О, какой ты добрый, Мирослав!
Молодые люди гуляли по саду, мечтая о будущем Урзин кое-что записывал в свой блокнот.
— Ты отцу ничего не говори. Дверь в мою комнату не закрыта, а в столе возьмёшь деньги. Можешь истратить всё, что нужно.
Иисус Христос недовольным не будет, ибо и Он готовится к встрече со Своей невестой
— Конечно, Никуша.
Затем Урзин сообщил Никуше, кого он назначил евангелистами в Подграде и что об этом уже есть договорённость. Это Никушу очень обрадовало.
— Мирослав, а о Степане я и не вспомнил, так как он мне показался достаточно обученным Богом.
— Он и там будет всем в благословение. И если к тому, чему Господь его научил, добавится ещё соответствующее образование, то можно себе представить, каким орудием благодати он будет в руках Божиих.
— Это верно, и мы с Аурелием можем почитать за честь, что мы в этом деле могли быть орудиями Господа.
Так друзья беседовали ещё некоторое время на эту тему. Позже в Горке все узнали об этом и были согласны с таким решением,
— Я бы сам хотел передать дяде эту весть, чтобы узнать, что он на это скажет, — заявил Адам.
— Это очень хорошо с вашей стороны, дорогой Урзин, что вы пану Коримскому хотите оказать эту услугу, — поддержал пан Николай. — Жаль только, что мы вас теряем. Скажите Манфреду, что Господь меня по милости Своей очень щедро одарил, даровав мне дорогого внука, но что и ему, Манфреду, подарена дочь, о которой он не смел мечтать.
— Вы так добры, Мирослав, — сказала и Маргита. — По возможности мы скоро приедем в Орлов и в Подград. Тамара обещала погостить у меня подольше, и Никуша тоже может отдохнуть в Орлове, и вы тогда каждый день можете приходить к нам. Это будет прекрасно!
Адам приказал заложить коней. Перед отъездом маленькая община опустилась на колени. Даже молодого учёного коснулись слова, которыми Урзин их всех предал под защиту и охрану Господа.
«Он в своём деле совершенно уверен, — подумал Адам. — Всё же хорошо иметь такую крепкую веру, такое кроткое доверие».
Аурелий хотел проводить друга до станции, но тот не согласился.
— Никуша тоже захочет поехать с тобой, а ему нельзя долго быть на жаре.
— Тогда с Богом, брат мой!
Мирослав наклонился ещё раз из повозки и обнял Николая на прощание.
— С Богом, Маргита!
Он поцеловал руку молодой женщины, помахал всем шляпой.
И те самые горячие кони, которые однажды в зимний вечер при везли Маргиту со станции, когда она на мосту впервые увидела Урзина, которого пожалела, потому что он в такую плохую погоду и в такой плохой одежде шёл пешком, унесли его на станцию. Та картина так живо предстала перед её глазами, что она не могла удержаться и рассказала о ней своим братьям. Долго смотрели друзья вслед повозке, пока она не скрылась из виду.
— Он к нам пришёл пешком, — сказал Никуша, — пришёл бедняком к нам, как казалось. Но он принёс нам, нищим, такое великое богатство.
«А теперь, — думал Аурелий, — он идёт к человеку, от которого он по обещанию своему никогда ничего не хотел принимать. Он с радостной вестью идёт к нему, и я уверен, что Коримский в своей радости не вспомнит о своих намерениях относительно его. Но я с Коримским об этом ещё поговорю! Это дело откладывать нельзя».
Мирослав приехал на железнодорожную станцию, когда поезд уже стоял. Вагон оказался пустым, что его обрадовало. Никто ему не мешал размышлять и делать заметки в своей записной книжке. На станции П. он взял дрожки, чтобы пораньше приехать домой.
— Пан провизор вернулся! — раздалось вскоре по всей аптеке, и все прибежали приветствовать его.
Генрих чуть не плакал от радости, а Ферко прыгал от восторга. Пани Прибовская поспешно начала собирать для него ужин. Каждый хотел ему чем-то услужить. Было заметно, что его везде недоставало и что только теперь люди его по-настоящему оценили.
В своём рабочем кабинете сидел за подсчётами пан Коримский. Услышав стук, он нехотя открыл дверь. Но увидев пришедшего, он обрадовался.
— Урзин, это вы? Но как же так? Ведь ваш отпуск ещё не кончился!
— Добрый вечер, пан Коримский! Я приехал раньше, потому что добрые вести нельзя задерживать.
— Вы несёте добрые вести? Удивительно, что именно вас послали с ними.
Коримский подал Мирославу руку.
— Меня не послали, я сам приехал, потому что знал, что вы сразу же утром поедете в Горку.
— Из-за этих известий? — спросил он удивлённо.
— Да, пан Коримский, позвольте передать их вам.
— Тогда присядем. — Аптекарь указал на место возле себя. — Ну, я слушаю.