Дорогой ценой
Шрифт:
Однако им пришлось ещё подождать, потому что барон Райнер вынужден был ответить на несколько срочных писем. Только после этого они с Никушей на дрожках уехали в Орлов, простившись с Урзиным.
— Ты не едешь с нами? — удивлённо спросил Николай.
— Не могу, меня ждут в аптеке. Но, если позволите, я приду попозже.
— Зачем ты спрашиваешь? Приходи и не оставляй нас одних в нашей скорби.
Маргита возвращалась из нижнего коридора. Она только что проводила доктора Лермонтова, который отправился в Подолин, куда он должен был являться
Никогда Маргита не была так похожа на свою мать, как в этот момент. При виде неё на лицо мужчины легла тень скорби. Она шагнула к нему и без слов, но со слезами на глазах, подала ему руку. Он её поцеловал, и она ввела его в комнату.
Зайдя с ним в комнату, где горящие свечи среди множества цветов освещали умиротворённое неземной красоты лицо покойницы, Маргита вдруг вспомнила о своём детстве. Она сознавала, что шла рядом со своим отчимом, который с момента её появления в его доме и до ухода из него, по-отцовски заботился о ней. А она его за это ещё ни разу не поблагодарила.
Теперь, когда он остановился возле своей умершей горячо любимой супруги и смотрел на неё, в сердце Маргиты пробудилось невыразимое сострадание. Она знала, что у него, кроме жены, не было никого на свете. О, каким одиноким и покинутым он ей показался в то время, когда у неё было столько родных и близких! Что он чувствовал? Она вдруг обвила его шею руками, как делала это в детстве, когда он возвращался из путешествия, и прильнула к нему. Ей нужно было дать ему почувствовать, что он не так уж одинок. Он прижал её к своей груди. Она услышала, как сильно стучит его сердце.
— Ты что, Маргита, жалеешь меня? — спросил он, заглядывая ей в лицо.
— Да, мой отчим, — ответила она. «Отцом» она его уже не могла назвать. — Мне очень жаль, что ты стал таким одиноким оттого, что матушка нас оставила. Но Иисус Христос не оставит тебя в одиночестве. Он тебе даст кого-нибудь, для кого ты сможешь жить, и тем вознаградит тебя за всю любовь, которую ты оказал мне с детства. Посмотри-ка, тебе нравится, как мы нарядили матушку? Какая она красивая, не правда ли? Красивее, чем она была в жизни. Ты доволен?
— Доволен, Маргита, я благодарю тебя за всё. — Он поцеловал её в лоб.
— Я знаю, — продолжал он, — ты много печальных часов пережила в моём доме, хотя я к тебе всегда хорошо относился. Я не осуждаю тебя за то, что ты ушла из моего дома к своим родственникам. Того, что ты нашла здесь, мы тебе никогда не могли бы дать, в особенности такого брата. Ты только что была так милосердна ко мне; сделай ещё одно доброе дело: оставь меня теперь наедине с твоей матерью.
Она кивнула головой и вышла. Оставшись один, барон предался скорби, которую описать нельзя. Ибо только в этот момент он почувствовал и осознал, что на земле навсегда остался один.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
В тот понедельник, когда Наталия Орловская после долгих лет блужданий возвратилась домой, доктор Лермонтов с опущенной головой шагал по Подолинскому парку. Он был удручён, ибо душой и сердцем был с её скорбящей семьёй. Не заметив, что ему навстречу шёл маркиз Орано и не видя вопросительного взгляда его гордых тёмных глаз, он встрепенулся, когда хозяин замка приветствовал его.
— Простите, ваша милость, что я сегодня так поздно, — извинился молодой врач.
— Печальное обстоятельство заставило нас вчера отправиться в Орлов; я сейчас оттуда.
— В Орлов? Не заболел ли пан Орловский? Вчера Маргита сказала, что он отправился туда.
— Да, ваша милость, его вчера вызвали в Орлов, потому что к нему вернулась его единственная дочь, чтобы умереть у него дома.
— Пани Коримская!? — воскликнул маркиз, не поверив своим ушам.
— Да, бывшая пани Коримская, мать Никуши, разведённая с паном Коримским и вышедшая затем замуж за барона Райнера, — объяснил Лермонтов через силу. Ему было тяжело говорить.
— Что? Дочь пана Орловского была разведена?
— Да, ваша милость.
— И она возвратилась? Может быть, она не смогла дольше жить с бароном?
— О нет, барон очень благородный человек. Она пришла, чтобы узнать что-нибудь о состоянии Никуши. Но так как она была больна, путешествие и волнение очень повредили ей, и она сегодня утром скончалась.
— Скончалась?.. Уже скончалась?
«Почему это его так трогает?» — подумал врач, заметив ужас и бледность на лице маркиза.
— И как пан Орловский перенёс этот удар?
Маркиз со страхом посмотрел на молодого врача.
— Он очень подавлен, однако перенёс его легче Никуши, который снова заболел,
— Снова заболел? — послышался другой голос со стороны.
Маркиз испуганно обернулся и пошёл навстречу своей дочери, стоявшей недалеко от них со стиснутыми руками. Но дочь едва замечала отца.
— Он снова заболел, — повторила она скорбно.
— Ах, он поправится, — успокаивал её отец: — Не правда ли, доктор?
— Будем надеяться.
— О, зачем вы оставили его, если он болен? — спросила Тамара со слезами.
— По контракту я обязан являться к вам, ваша милость. Кроме того, я принёс вам письмо от пани Маргиты.
— Маргита мне написала? О, дайте сюда!
— Если позволите, я вам его прочту, — предложил врач, подавая Тамаре письмо.
— Нет, нет, — покачала она головой, — я его сама прочитаю. Я
Выйду на свет, где лучше видно. Но через четверть часа вы придёте и всё мне расскажете.
Как внезапно она появилась, так внезапно и исчезла.
— Тамара хочет, чтобы вы ей всё рассказали, — обратился к врачу маркиз. — Но вы ведь понимаете, что и я хотел бы знать о случившемся в Орлове, так как пан Николай до моего приезда сюда оказал мне большую услугу, и я не хотел бы нечаянно в разговоре причинить ему боль.