Дорогой ценой
Шрифт:
Он приподнялся, чтобы лучше видеть дорогое лицо. Она посмотрела на него и словно вернула ему силу жизни.
— Да, я должна была, наконец, увидеть вас.
— И почему вы раньше не пришли? О, как я надеялся, что вы придёте! Я тосковал по одному лишь взгляду ваших милых глаз, а вы всё не шли!
Юноша сам не знал, какие чувства выдавал его голос. Он отпустил руки девушки. Она их сложила на груди, и слёзы заблестели в её глазах.
— Я не знала, — сказала она, — я днём и ночью о вас думала и много плакала. Но так как меня никто к вам не приглашал, я не знала, думаете ли вы обо мне.
— А если бы вы знали, как я по вас тосковал, вы бы пришли?
— Не спрашивайте меня об этом!
Она опустила голову, и в лесу долго было тихо.
— Я благодарю вас, Тамара, — прервал Николай молчание. — Вы видите моё состояние. Я очень медленно возвращаюсь к жизни. Но благодарение Иисусу Христу за это! Однако мне очень хочется знать, что вы пережили во время моего отсутствия. Не буду ли я слишком смел, если попрошу уделить мне немного времени и частицу того счастья, которым вы одариваете моих родных, общаясь с ними? Вы выполните моё желание?
Она снова положила свою руку в его.
— Если хотите, я немного побуду у вас, — сказала она решительно, — и я расскажу вам всё, что вы хотите знать.
Она начала рассказывать, не замечая, как летело время. Она говорила о своих скорбях и сомнениях. Николай также с жаром рассказывал, как он на пороге смерти познал любовь Бога и Иисуса Христа и какую любовь он теперь чувствует к людям. Он ей сказал, что если Иисус Христос в последний час принял его мать, то Он и её примет, у которой ещё вся жизнь впереди. Но он также подбадривал её, не медля отдаться Ему.
Разгорячённые беседой, они вдруг услышали чьё-то приветствие.
— Степан, это ты!? — воскликнул Николай обрадованно.
Маркиза удивлённо смотрела, как он подал руку молодому христианину и как они по-братски поцеловались. О чём они говорили между собой, она не понимала. Но потом незнакомец обратился к ней на хорошем немецком языке.
Он спросил её, пришла ли она тоже порадоваться милости Иисуса Христа над паном Коримским, улучшению его состояния здоровья?
Она утвердительно кивнула.
— Маркиза по доброте сердца своего пришла, чтобы со мной порадоваться, хотя я ей ещё никогда не сделал ничего доброго, — сказал Николай, улыбаясь, и серьёзно добавил, что она не может поверить, что Иисус Христос её любит, потому что до сих пор не знала Его.
Тамара испуганно посмотрела на своего друга: зачем он говорил молодому крестьянину об этом?
— О, это легко понять, — ответил тот с серьёзным видом. — Со мной было то же самое: я думал, что невозможно, чтобы Иисус Христос меня полюбил. Я хотел сначала заслужить Его любовь и поторговаться с Ним. Однако с Ним это невозможно: Он ничего не продаёт. Он только дарит.
— Слышите, Тамара? — спросил Николай, наклоняясь к задумавшейся девушке.
— А я с Ним и не торгуюсь!
— Нет, вы только говорите: «Вот, Господь, Тебе за то, что Ты мне дал другое…»
— Ну и как вы потом могли поверить и понять, что Он вас любит? — обратилась она к Степану.
— Понять я этого до сих пор не могу, — ответил парень, качая головой, — и чем дольше я Его знаю, тем менее я понимаю, за что Он меня любит, точно так же, как я не могу понять, почему для меня солнце светит и чем я заслужил столько разных благ. Я просто поверил и убедился в этом.
— А как вы убедились? — спросила девушка.
— Я пришёл к Нему со своими грехами, и Он мне их простил. Сделайте то же самое, сударыня, и Он вас также простит. Тот, кто уверен в прощении, тот не сомневается больше в Его любви.
Слушая слова Степана, глаза маркизы раскрывались всё шире и шире, словно в них загорался свет. Маргита, Николай, Аурелий — все они говорят, что Иисус Христос их простил и что Он и её простит. А она думала, что ей сначала надо заслужить Его любовь и только тогда всё будет хорошо. Но как она могла Его любить, когда ещё не просила у Него прощения?
Вдруг она протянула Степану руку.
— Я вас благодарю, но теперь мне пора домой.
Потом она повернулась к Николаю.
— Завтра, — сказала она тихо и залилась румянцем, — я снова приду сюда. Вы будете здесь?
Николай покраснел от счастья.
— Конечно, я буду здесь, если Господь даст хорошую погоду.
Вы придёте и скажете мне, что для вас свет уже засиял?
— Не знаю, может быть. Спокойной ночи!
Степан подвёл ей коня, с восхищением поглаживая его.
— О, пани Тамара, хотя я уже знаю, что Бог всё делает нам ко благу, даже если мы Его и не понимаем, — сказал Николай. — Я многое отдал бы за то, чтобы быть снова в силах проводить вас!
— И это будет, Николай, — утешила она его, как это делают добрые друзья, — и тогда мы с вами пойдём гулять.
Он улыбался. Уже дважды она пыталась отнять свою руку, но он её всё удерживал и подносил к губам. Ему так трудно было расстаться с ней.
Когда она, наконец, ускакала, он долго смотрел ей вслед. На пригорке она обернулась, кивнула ему ещё раз головой и улыбнулась. И эта улыбка дополнила то, что не сказали уста. После этого она скрылась в еловой чаще. Молодой человек закрыл глаза.
— Не печальтесь, — подбадривал его Степан, — ведь она ещё приедет.
Степану так хотелось утешить друга. Он ему искренне сочувствовал и понимал его без слов. Ведь и он во время болезни так смотрел вслед Марийке, словно она навсегда уходила, а он без неё жить не мог. Николай чувствовал, что друг его понимал, и с этого момента Степан стал ему ещё ближе и дороже. Он ему рассказал, в каком неведении отец вырастил свою дочь, и тем самым он вызвал в сердце Степана ещё большее участие к ней.