Дорогой сварливый босс
Шрифт:
Уэстон поднес мою руку к своим губам, нежно коснувшись ее.
— Это одно из больших различий между тобой и мной — я могу злиться вечно.
Я тихонько хихикаю.
— Я бы никогда не попыталась вывести тебя из себя. Надеюсь, ты слышишь, что говорит тебе Майлз.
Он переключил свое внимание на Майлза.
— Я слышу. Я был невнимательным, дерьмовым братом. Я облажался, и я признаю это прямо сейчас. Это не значит, что я могу щелкнуть пальцами и забыть о том, что он с тобой сделал. Он знал, что ты мне дорога, и намеренно искал тебя, чтобы запугать. Тебе придется простить меня за
— Никто этого от тебя не ожидает, — сказала я ему. — Но, может быть, со временем…
— Возможно, — губы Уэстона сжались в жесткую линию. Я не была уверена, что он когда-нибудь смягчится по отношению к Майлзу.
Выражение лица Майлза прояснилось, он явно был более оптимистичен, чем я.
— «Возможно» не значит «нет».
Уэстона это не позабавило.
— Ты можешь остаться здесь, но не дольше недели. Если ты будешь раздражать или докучать Элизе, ты немедленно свалишь.
Майлз подмигнул ему.
— Понял. Ты не хочешь, чтобы я оставался здесь достаточно долго, чтобы вступили в силу права переселенца. В этом есть смысл.
Уэстон поднялся, увлекая меня за собой.
— Шутки, да? Ты уверен, что хочешь пойти именно этим путем?
Я надавила ему на грудь.
— Тсс. Хватит. Ничего не должно решаться за одну ночь.
Майлз плюхнулся на подушки дивана, страдание исказило его черты.
— Юмор долгое время был моим запасным вариантом. Извини.
Уэстон хмыкнул. Он явно был разочарован, что было справедливо, поскольку он оказался гораздо более терпеливым и открытым, чем я ожидала. Тот факт, что он не вышвырнул Майлза с первого взгляда, было для него огромным шагом.
— Ты готов устроиться в комнате для гостей? — спросила я.
Майлз кивнул.
— Уэсти разрешал мне оставаться здесь чаще, чем я готов признать.
— Разрешал — это не то, как я бы выразился. — Пальцы Уэстона сжались на моем бедре. — Одна неделя, Майлз.
Он мрачно кивнул.
— Сообщение получено.
Мы с Уэстоном лежали в постели лицом друг к другу, его пальцы длинными движениями перебирали мои волосы. Мои веки были тяжелыми, но я боролась со сном на случай, если он захочет поговорить.
И он это сделал.
— Я не должен был оставлять его позади, — пробормотал он.
— Ты не знал.
Его рука замерла, поглаживая мою щеку.
— Но я это сделал. Не из-за насилия, нет, но в нашем доме не было тепла или любви. Я нашел это в твоей семье и никогда не хотел возвращаться. Мне следовало взять с собой Майлза.
— Ты был ребенком.
— Я даже не думал о нем. Это грубая, уродливая правда.
— И все же он все еще здесь. Он все еще хочет быть твоей семьей.
Он вздрогнул, его большой палец коснулся изгиба моей нижней губы.
— Я даже смотреть на него сейчас не могу без желания убить его за то, что он использовал тебя в качестве груши для битья, когда ему следовало бы наброситься на меня.
— Тогда посмотри на меня. Посмотри на меня, Уэст. Я жива и здорова.
—
Это заставило меня улыбнуться. Мой сварливый мужчина мог быть невероятно милым.
— Я люблю тебя.
Его лоб прижался к моему, и он прерывисто вздохнул.
— Я тоже люблю тебя, Элиза. Хотел бы я дать тебе то, что ты дала мне. Все, что у меня есть, — это неблагополучная семья и компания, ради которой я проливал кровь, пот и слезы последние десять лет. Этого недостаточно.
— Хорошо, что я не хочу ничего, кроме тебя, — я провела ногтями по его затылку. — Продолжай дарить мне себя таким, каким ты был, и я буду счастливой девушкой.
— Это все, чего я хочу. Тебя счастливую.
Он не понимал, что ключ к этому находится у него. Бриллиантовые ожерелья и уроки кулинарии были прекрасными и особенными, но когда дошло до дела, время и внимание Уэстона были всем, что мне когда-либо от него требовалось.
ГЛАВА 32
После целой недели переговоров Andes официально разорвала отношения с Брайаном Льюисом и невыносимым хвастуном Домиником Питерсом. Команда Марисоль нашла нам третьего поставщика, более чем готового следовать нашим условиям, чтобы заключить контракт.
Майлз все еще был в моей комнате для гостей, но он не беспокоил меня так сильно, как обычно. Отчасти это было связано с тем, что он залег на дно. Он держал рот на замке, а грязные носки — в своей комнате. Но я не мог сбрасывать со счетов тот факт, что активно пытался не злиться на него. Я никогда не давал ему шанса быть кем-то другим, кроме моего долбаного младшего брата.
В эти выходные я, возможно, даже выкрою немного времени, чтобы провести с ним.
Я выключал компьютер, мои мысли уже были далеко от офиса, когда Рената постучала в дверь.
— Да?
Она толкнула дверь.
— К вам на первой линии репортер из Times.
Я нахмурился, глядя на нее. Рената знала, что я не даю интервью, если они не запланированы и не проверены заранее.
— Зачем? Отправь их в отдел по связям с общественностью. У меня нет времени общаться с журналистами.
— Уэстон… — то, как она заламывала руки, заставило меня сесть и услышать, как зазвенели тревожные колокольчики: — Я действительно думаю, что тебе следует поговорить с ней.
Я потянулся к телефону, но остановил себя. Импульсивность была не в моем стиле. Действия без планирования привели бы меня только к катастрофе.
— В чем дело?
Рената подошла к моему столу, от беспокойства морщины на ее лице стали глубже.
— Она сказала, что ее зовут Эллис Фрей. Я разыскала ее, когда отложила разговор. Она репортер-эколог, два года назад была номинирована на Пулитцеровскую премию за журналистское расследование. — Рената тяжело вздохнула. — Она сказала мне, что в Times будет статья о том, как наши поставщики ненадлежащим образом и незаконно утилизируют отходы. Она хотела бы услышать твою цитату, но она работает, несмотря ни на что.