Доверься мне
Шрифт:
Клянусь, прошлой ночью, когда мой меч, скованный на небесах, находился глубоко внутри самой потрясающе прекрасной женщины, с которой мне довелось провести время вместе, я прозрел. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, и сегодня утром я придерживаюсь того же мнения. Надеюсь, она примет это, потому что я почти уверен, что теперь у нее появилась еще одна тень.
И эта тень — я. Я собираюсь приклеиться к ее ноге, как возбужденный, некастрированный пес на очень долгое время. Может, навсегда. Понятия не имею. Знаю только, что не отпущу
Но она отползает назад, сжимает зубы, хмурится.
— Я не твой ребенок.
Так, я понял, Оливия не человек-утро. Может, ей нужен кофеин.
— Хочешь кофе?
Упс. Неправильный вопрос.
Я сопротивляюсь желанию спрятаться под одеялом. Вместо этого я показываю ей суровую версию моей невозможно очаровательной улыбки, которую, как я думаю, она любит и ненавидит. Похоже, это не производит желаемого эффекта.
Когда я забираюсь обратно, Оливия вскакивает на ноги и стаскивает с меня одеяло. Она оборачивается им, словно собирается на костюмированную вечеринку. Она сойдет за греческую богиню с вероятностью в сто процентов.
Испуганными широкими глазами Оливия смотрит на…
Мой член. Этим утром он особенно рад ее видеть, отдавая ей приветственный.
— Доброе утро, — смеясь говорю я. Я вращаю бедрами, заставляя его танцевать. — Весь я счастлив видеть всю тебя.
Боже, как же сложно ее расколоть сегодня. Она даже не улыбается этими пухлыми розовыми губками, лишь проводить ладонью по лицу.
Я вскидываю бровь.
— Ты ведь знаешь, что он хорошо исследовал твой дворец прошлой ночью?
Оливия сегодня издает много звуков. Этот, к примеру, изнеможденный вздох, который она издает прямо перед тем, как убегает в ванную и захлопывает за собой дверь.
Но я не стесняюсь и не очень люблю границы, поэтому я выскальзываю из кровати и прохожу прямо через эту дверь.
Я провожу рукой по своему торсу, слегка почесывая его, прежде чем сжать своей член, когда наблюдаю за красивой девушкой, завернутой в простыню. В одной руке у нее платье, в другой телефон, а ее огромные карие глаза устремлены на меня и становятся только шире с каждым моим шагом.
— Что ты делаешь? Мы должны быть в кровати, обниматься, — или трахаться. — И это… — я провожу пальцем по ее ключице, пока не дохожу до сжатой ладони, которой она прижимает простыню. — Мне все равно, куда это приведет, лишь бы, блять, оно было.
Я срываю простыню, она падает к нашим ногам, и, Господи Иисусе, разве могут ее глаза стать еще больше?
Я беру ее двумя руками за задницу, поднимаю к себе, она обхватывает ногами мои бедра, а затем я прижимаю ее к стеклянной дверце душа. Я сдерживаю стон, позволяя ему лишь прорычать в моей груди. Она уже мокрая, ее тепло прижимается ко мне.
— Тебе придется отменить все свои планы, — мой рот исследует ее шею, поднимаясь по ней медленными, влажными поцелуями. Я покусываю ее подбородок, маленькую ямочку, прямо в самом его центре, что мне очень нравится. — Ты остаешься со мной на целый день.
Рот Оливии открывается,
— Че-е-ерт, — ее невнятный крик разбивается о мой горячий язык.
— Идеальная, — бормочу я сквозь поцелуи. — Господи, Лив, ты просто идеальна.
Ее дыхание замирает, и вдруг она ладонями упирается мне в грудь, пытаясь оттолкнуть меня.
Я в замешательстве, как и почти каждый раз, когда дело касается ее, потому что я не могу понять, что у нее на уме.
Но, подождите. Может быть, мы просто…
— Мы что, все усложняем? — спрашиваю я с хитрой ухмылкой, пробираясь к ней. Я в игре. Я в игре, пока она — часть этой игры. Если Оливия хочет дразнить меня, я буду дразнить ее в ответ.
Скорее всего, аккуратно. Но не слишком.
— Что? — она качает головой, закрывает глаза, и поднимает ладони вверх в попытке удержать меня на расстоянии. — Нет, Картер. Остановись. Пожалуйста.
Остановиться? Что? Нет. Я не хочу. Но я останавливаюсь, и улыбка исчезает с моего лица.
— Почему? Ты в порядке? — я медленно осматриваю ее. Чем ниже взгляд, тем жарче мне становится, когда осматриваю ее. — Я был груб?
Я дотягиваюсь до ее правого бедра, к четырем округлым синякам, идеально повторяющих кончики моих пальцев. Я разворачиваю ее тело, и нахожу на ее спине отпечаток своего большого пальца. А еще на ней куча крошечных фиолетовых засосов. Из меня вырывается рык льва, которому втайне нравятся все эти отметины. Моя, — кричит мозг, и мой член подпрыгивает в знак согласия.
Оливия отдергивает мою руку.
— Нет, ты не… — она останавливается, закрывая лицо, прежде чем поднять платье и протиснуться мимо меня, натягивая его через голову. — Мне нужно идти.
Оливия отказывается надевать бюстгальтер, вместо этого застегивая его на запястье, прежде чем начать рыскать по полу в поисках трусиков, которые я стянул с нее прошлой ночью. Я не тороплюсь сообщать ей, что они лежат в кармане моих джинсов, которые наполовину торчат из-под кровати.
Я почесываю голову и поглаживая свои яйца, она на четвереньках, ее круглая попка поднята вверх. Я спрашиваю ее: «Идти куда? У тебя есть планы? Я думал, ты останешься на завтрак».
Оливия игнорирует меня, бросая поиски своих трусиков со стоном и поднятыми вверх руками. Она направляется к двери, распахивает ее и несется по коридору, а я, черт возьми, растерян.
Я накидываю треники и бегу за ней, спускаясь следом по лестнице.
Обхватив ее локоть, я притягиваю ее к себе.
— Ты скажешь что-нибудь? — ее взгляд устремлен на мой торс. — Или, может, посмотришь на меня? — я разочарованно вздыхаю и запускаю пальцы в волосы. — Черт, Олли, я сейчас в таком замешательстве.