Дождь Забвения
Шрифт:
– Я считаюсь секретным мероприятием?
– Нет, Ожье, вы заноза в заднице. Больше, чем шпаков, я ненавижу только необходимость быть вежливым с ними.
– Намекаете, что сейчас вы вежливы?
Ожье привели в маленькую комнату без окон, но с двумя дверями. Три сиденья, низкий столик, на нем два стакана и большой графин с водой. Одну стену занимал серый шкаф, заполненный магнитными лентами на белых пластиковых катушках. Рядом виднелся приемник пневмопочты.
Верити оставили одну. Она наполнила стакан, осторожно пригубила. Успела выпить полстакана, прежде чем дверь распахнулась и появилась коренастая, крепенькая женщина. Соломенные волосы пострижены коротко, практично, лицо могло бы показаться миловидным, если бы не впечатавшаяся в него хмурая гримаса. Одета женщина была в комбинезон со множеством кармашков и петелек, расстегнутый так, что виднелась засаленная, когда-то белая тенниска.
Вошедшая окинула Ожье колючим проницательным взглядом. Затем вынула изо рта окурок и щелчком отправила его в угол.
– Верити?
– Ну да, – ответила та осторожно.
Женщина подалась вперед, потерла ладонь о бедро и протянула руку Ожье:
– Я Маурия Скелсгард. Эти шишки обращались с тобой прилично?
– Э-э… – Ожье замолчала, не сумев подобрать слова.
Скелсгард села и налила себе воды.
– Знаешь, насчет этих людей нужно уяснить одну вещь. Я сама ее далеко не сразу поняла, уж поверь. Так вот, с ними лучше, чем без них. Авелинг – бессердечный сукин сын, но он наш бессердечный сукин сын.
– Вы из военных? – спросила Ожье.
Скелсгард осушила стакан одним глотком, налила снова.
– Нет. Я сопливый научный работник. Всего с год назад счастливо копалась на своей делянке, пыталась математически описать патологическую материю. – Предчувствуя вопрос Ожье, она пояснила: – Обычная теория червоточин утверждает, что для стабилизации и расширения входа в червоточину необходима субстанция, называемая экзотической материей. И это имеет дело с отрицательной плотностью энергии… Надо сказать, эта отрицательная плотность – очень капризная штука. Но как только нам досталось на полгроша сведений о гиперсети, стало ясно: ее составляющие – не червоточины в классическом смысле. И очень скоро мы поняли, что для объяснения их нужно нечто на порядки более странное, чем экзотическая материя. Оттого и родилась патологическая материя. – Маурия пожала плечами. – Мы физики. А физики должны время от времени шутить, хотя у нас не всегда хорошо с чувством юмора.
– Это нормально, – кивнула Ожье. – Вы бы слышали, какие шутки считают смешными археологи.
– Думаю, мы в одной лодке. Обе занозы в заднице, гражданские эксперты, с которыми Авелинг, хочет он того или нет, вынужден сотрудничать.
Ожье улыбнулась:
– Этот парень неравнодушен к штатским.
– Ага, просто тает от любви.
Скелсгард опорожнила стакан во второй раз. Костяшки ее пальцев покрывала короста и грязь, под короткими ногтями – жирный траур.
– Слыхала я про трибунал. Похоже, тебя взяли за мягкое место.
– Заслуженно. Я почти убила мальчика.
– Если, как я слыхала, его семья и вправду такая богатая и влиятельная, его запросто починят.
– Да, надеюсь, он выздоровеет. Совсем неплохой парнишка.
– А с тобой как? Говорят, ты замужем за Питером Ожье.
– Была замужем.
– Хм… Пожалуйста, не разочаровывай меня. Не говори, что в семье мистер Совершенство – полная свинья. Я не вынесу, если мои иллюзии разлетятся в прах.
– Да нет, – сказала Ожье устало. – Питер достойный человек. Не совершенство, конечно, но и не такой уж плохой. Проблема со мной, не с ним. Я слишком увлеклась работой.
– Надеюсь, оно того стоило. Дети есть?
– Мальчик и девочка. Я их очень люблю, но так мало уделяю им времени…
– Думаю, это сильно упростило выбор, когда речь зашла о милом предложении Калискана.
– Можно было просто покончить со мной, – сказала Верити. – Засунуть куда-нибудь вроде венерианской каторги. И при следующей встрече с детьми они бы меня не узнали. А так есть шанс относительно легко отделаться. – Верити замолчала, неловко поерзала: стыдно было вот так обсуждать свою жизнь. – Конечно, было бы немного проще, если бы я знала, какого черта от меня требуется.
Скелсгард пытливо глянула на нее:
– А о чем тебе говорили до сих пор?
– Об исследованиях прогров по структурам АБО.
– Это, по крайней мере, неплохое начало.
– А еще сказали, что нашли путь внутрь. И я должна лезть туда. Наверное, Фобос имеет какое-то отношение к этому пути.
– И не какое-то, а самое прямое. Года два тому СШБВ обнаружили неактивный портал. Прямо здесь, погребенный под парой километров породы. Потому меня срочно взяли в команду. Я больше всех смахиваю на эксперта по проходу гиперсети за пределами Полисов. Что, надо сказать, совсем немногого стоит. Но по крайней мере, теперь у нас есть настоящая червоточина, чтобы наиграться вдоволь.
– И ты заставила ее работать?
– Если не обращать внимания на тряску, то да.
– А прогры ничего о ней не знают? Не обнаружили ее, пока хозяйничали на Фобосе?
– Они глубоко не заглядывали. Мы сами наткнулись случайно, строя новый жилой квартал.
Ожье вдруг ощутила прилив энергии:
– Я хочу посмотреть!
– Отлично! В общем-то, для этого тебя и привезли. – Скелсгард сдвинула потрепанный рукав, глянула на часы. – Тогда лучше двигаться прямо сейчас. Транспорт придет с минуты на минуту.
– Но я пока еще без малейшего понятия, при чем здесь Париж!
– Поймешь в свое время, – ответила Маурия.
Зал был велик и почти идеально кругл. Полость вычерпали в расплавленной черной породе Фобоса, затем покрыли пластиком. К нему крепились платформы, прожекторы и галереи. Половину помещения занимала стеклянная сфера, поддерживаемая сложной системой полосатых желто-черных амортизаторов и подпорок. Галереи, крытые лестницы, трубы и провода окутывали шар полупрозрачной вязкой оболочкой из металла и пластика. Тут и там висели и стояли техники в белой одежде и перчатках, с окулярами и наушниками, подключая к открытым портам оборудование. Техники напоминали взломщиков, пошедших на изощренное и сулящее сказочную добычу ограбление.
– Мы как раз вовремя, – сообщила Скелсгард, глянув на переполненную циферблатами панель, укрепленную сбоку обзорной кабины. – Транспорт еще не прошел, но мы уже регистрируем искажения, выпуклость впереди него.
Многочисленные стрелки на панели дрожали на красном конце шкал.
– Похоже, поездка была ухабистой. Надеюсь, они приготовили пакетики, чтобы проблеваться.
Техники сбежали от сферы-приемника. Машины передвинулись. Ожье заметила трех змеероботов, застывших в оборонительных позах. Роботы походили на плюющихся кобр.