Дождь Забвения
Шрифт:
– Да это невозможно! – произнесла Грета.
– Мы оба видели их, – возразил Флойд. – И жильцы из дома Бланшара тоже.
– Дети… Не укладывается в голове.
– Но в общую картину вполне укладывается, – заметил Флойд. – Один из них прикончил Сьюзен Уайт.
– И что было дальше? – спросила Грета, чье любопытство превозмогло недоверие.
– Тварь посмотрела на меня. – Кюстин вынул из пакета бутылку виски, откупорил и хорошенько хлебнул. – Посмотрела и заверещала. Этот звук я не скоро забуду. Она открыла рот – тогда я и увидел гнилые зубы и язык – и запела.
Последнее слово он произнес с особенным отвращением и, словно желая смыть его вкус с языка, снова приложился к виски.
– Что значит – запела? – спросил Флойд.
– Она завыла, завизжала… Трудно подобрать слово… Какой-то чудовищный йодль. Такие звуки детям издавать не положено. Не спрашивайте как, но я понял: тварь скликала собратьев. Звала подмогу. – Кюстин завинтил пробку и сунул бутылку в пакет. – Вот тогда-то я и удрал.
– Ты же знал, как плохо это будет выглядеть.
– Не так плохо, как если бы остался в той комнате. Я поискал оружие, но тварь уже держала единственную вещь, которой можно было нанести травму. Вот я и решил поскорее уносить ноги.
– Ты остановил такси?
– Да. И поехал прямиком на улицу Драгон, где оставил записку для тебя. Потом направился сюда.
– Люди с Набережной считают, что Бланшара убил ты, – сообщил Флойд.
– Конечно. Для них это самая удобная версия. Они говорили с тобой?
– Вскоре после твоего бегства у меня был приятный разговор с инспектором Бельяром.
– Бельяр – конченая сволочь. Флойд, спасайся. Бросай это дело и держись подальше от меня.
– Поздновато уже, чтобы держаться подальше.
– Взяться за ум никогда не поздно.
– Может, как раз в этом случае и поздно. Я говорил с нашим старым другом Мальо. Он настроен скептически, но я уверен: на самом деле он считает тебя невиновным.
Кюстин уныло качнул головой:
– Один-единственный добрый человек меня не спасет.
– Я заверил его, что сниму тебя с крючка. А он пообещал серьезно отнестись к тому, что я соберу.
– Еще раз предупреждаю по-дружески: брось это расследование. Делай, что собирался. То есть уезжай из Парижа как можно скорее.
– Я могу сесть в летающую лодку и через два дня оказаться в Америке. Но тебе-то бежать некуда. Во Франции, где бы ты ни скрывался, тебя рано или поздно обнаружат. Единственный шанс на спасение – очиститься от подозрений.
– Значит, ты поставил перед собой нерешаемую задачу.
– Если я приведу к Мальо одного из этих детишек, дело повернется по-другому.
– Никто не поверит, что ребенок способен на такие убийства.
– Но если найдется достаточное количество людей, видевших, как эти чудовища вертелись возле дома, полиция может и поверить.
– Флойд, пожалуйста, думай головой, а не чем-то еще, – посоветовал Кюстин, явно встревоженный. – Эти твари в городе, они не привлекают внимания и, похоже, изо всех сил стараются прикончить любого, кто хоть как-то связан со Сьюзен Уайт. Теперь и нас троих в том числе.
– То есть это уже наше личное дело, – ответил Флойд.
– Дружище, оставь! Бросай все и улетай с Гретой в Америку.
– Рано. Как я уже сказал, у меня встреча с сестрой Уайт.
– Ты играешь с огнем.
– Нет. Я играю с единственной зацепкой, оставшейся в нашем деле.
Кюстин бессильно навалился на стену:
– С тобой просто невозможно спорить!
– Ты бы для меня сделал то же самое.
– Что лишь подтверждает: у нас обоих проблемы со здравым смыслом.
– По-моему, его ценность сильно преувеличена, – улыбнулся Флойд.
– Ты уж осторожней, – посоветовал Кюстин. – Эти детишки – сущие бесы. И сестрица может быть столь же опасной.
В девять часов следующего утра Флойд наблюдал, как в офис заходит Верити Ожье. Косой свет, падающий сквозь прикрытые жалюзи, освежал ее сбоку, отрисовывал электрически ярко, серебристо каждый изгиб тела, каждый локон. Она была в деловом костюме, темном в полоску, и в туфлях на низком каблуке. Если и пришла в шляпке, то, должно быть, оставила ее за дверью. Ее ровно разделенные пробором прямые светлые волосы на самых кончиках вились, будто передумав в последнее мгновение доставать до плеч. Эти кудри напомнили Флойду китовые фонтаны на старинных голландских литографиях. У нее были очень тонкие брови, и казалось, выражение лица меняется каждую секунду – от спокойного к напряженному, хмурому и обратно.
Девушка успела усесться без приглашения, когда до Флойда дошло, что она вовсе не похожа на Сьюзен.
– Я прошу прощения за беспорядок в офисе, – указал он на неаккуратные стопки второпях собранных бумаг. – Кое-кто решил, что тут нужно все перетасовать.
– Не стоит извиняться, – сказала сестра Сьюзен, укладывая сумочку на колени. – Я очень благодарна, что вы согласились встретиться со мной так скоро. – Она посмотрела хозяину офиса прямо в глаза. – Мистер Флойд, я понимаю, что все это очень необычно.
– Да в убийствах вообще мало «обычного». Примите мои соболезнования. Должно быть, вам сейчас очень тяжело.
– Да, нелегко. Но хочу сказать, что наши отношения со Сьюзен оставляли желать лучшего.
– Семейная ссора?
– Нет, все не настолько драматично. Мы не очень дружили с самого начала. Ведь мы сестры лишь наполовину. Ее отец умер еще до моего рождения. Она старше меня на четыре года. Кажется, немного, но для детей это будто разные миры. Сьюзен мне всегда казалась взрослой.
– А позднее, когда вы обе повзрослели?
– К тому времени, наверное, разница сгладилась, но Сьюзен проводила мало времени дома. Она всегда увивалась за ребятами. Жизнь в городке-невеличке наскучила ей до полусмерти.
– Заросль, Дакота, – проговорил Флойд, кивая.
Она посмотрела то ли с удивлением, то ли в замешательстве:
– Так вы знаете этот город?
– Знаю лишь о его существовании, и то благодаря бумагам из коробки, переданной домовладельцу вашей сестрой. Странно, я посмотрел в справочнике и не нашел город с таким названием.