Дождь Забвения
Шрифт:
Бланшар поколебался, но все же решил ответить:
– Она перестала покупать книги и журналы. Их накопилось в ее комнате много, и я видел, что коллекция не обновлялась.
Флойд глянул на Кюстина:
– Хорошо. Должно быть, она что-то задумала. У меня появилась версия. Хотите узнать какая?
– А мне предстоит заплатить за услышанное? Мы же еще не обговорили условия.
– Думаю, к этому еще подойдем – если продолжим расследование, конечно. Мне кажется, у мадемуазель Уайт был любовник. Наверное, она кого-то встретила в последние три недели перед смертью.
Говоря, Флойд внимательно наблюдал за Бланшаром, пытаясь угадать, как тот отреагирует на услышанное.
– Она проводила время с вами – невинно, я уверен, – и вдруг ее приревновал любовник и потребовал, чтобы она не уделяла внимание никому, кроме него. Больше ни походов на ипподром, ни милых разговоров за чаем.
Бланшар задумался.
– А как же с книгами?
– Смею предположить, у нее появились дела важнее, чем обход книжных магазинов и газетных киосков. Она потеряла интерес к своей библиотеке и, соответственно, к пересылке книг в Дакоту.
– Смелые предположения, – заметил Бланшар. – И буквально ни на чем не основанные.
– Я же сказал: это версия, а не достоверно установленный факт. – Флойд сунул в рот зубочистку и принялся жевать. – Я всего лишь хочу сказать, что объяснение случившегося может лежать на поверхности.
– А ее смерть?
– Сказанное вами ведь не исключает несчастного случая.
– Я уверен, что ее выбросили. – Старик достал из-под своего кресла обшарпанную жестяную коробку из-под печенья с орнаментом тартан и фотографией шотландского терьера на крышке. – Возможно, это вас убедит.
Флойд взял коробку и пошутил:
– Знаете, я в последнее время слежу за фигурой…
– Откройте, пожалуйста.
Флойд подцепил ногтями крышку. Внутри лежала пачка разномастных документов, скрепленных резинкой.
– И что это значит? – спросил Флойд с легким раздражением.
– Менее чем за неделю до смерти мадемуазель Уайт постучала в мою дверь. Умерла она двадцатого, значит ко мне пришла пятнадцатого или шестнадцатого. Она выглядела по-прежнему озабоченной и растерянной, но по крайней мере захотела поговорить со мной. Прежде всего извинилась за свое невежливое поведение в течение двух предыдущих недель и сказала, что очень скучает по лошадям. И дала мне эту коробку.
Флойд стянул резинку и разворошил документы на коленях.
– О чем еще она говорила?
– Лишь о том, что может срочно покинуть Париж. Попросила сохранить коробку до ее возвращения.
Флойд просмотрел бумаги: билеты, чеки, карты, вырезки из газет. Среди них снабженный аккуратными пояснительными надписями карандашный набросок чего-то круглого, непонятного. Еще выцветшая открытка с фотографией Нотр-Дам. Детектив перевернул ее: открытка заполнена, проштемпелевана – но не послана. Почерк опрятный, девичий, с преувеличенными завитушками и хвостиками. Адресована открытка некоему мистеру Калискану, Заросль, Дакота.
– Вы не против, если я прочту?
– Пожалуйста, месье Флойд.
В открытке говорилось о планах на послеобеденный шопинг, о намерении купить серебряные украшения. Упоминалось, что планы могут измениться, если пойдет дождь. Слова «серебряный» и «дождь» были аккуратно подчеркнуты. Это показалось Флойду странным, но он тут же вспомнил свою престарелую тетю, имевшую привычку подчеркивать важные слова в письмах, посылаемых племяннику. Открытка была подписана «Сьюзен» – наверное, предназначалась деду или дяде, но не близкому другу или любовнику.
Флойд развернул одну из карт, расстелил. Он ожидал увидеть туристскую схему Парижа или, на худой конец, Франции, но увидел мелкомасштабную карту всей Западной Европы, от Калининграда на севере до Бухареста на юге, от Парижа на западе до Одессы на востоке. Кружки вокруг Парижа и Берлина; их соединяет идеально прямая линия, сделанная теми же чернилами. Еще один кружок – вокруг Милана, и от него идет к Парижу такая же прямая черта. Получилась фигура, напоминающая «L», с Парижем в углу и Берлином на конце длинной черты. Еще аккуратно выписанное число 875 под линией Париж – Берлин и 625 под линией Париж – Милан. Должно быть, расстояния между городами, и не в милях, а в километрах.
Флойд поскреб черту ногтем и убедился: она не напечатана в типографии вместе со всей картой. Что означают эти пометки? Флойд предположил, что Сьюзен Уайт планировала отправиться дальше и вымерила расстояния между Парижем и другими городами, решая, куда поехать. Но разве туристу нужны такие точные сведения? Учитывая географию Европы, в особенности политическую, и аэропланы, и поезда не движутся по прямой. Хотя, возможно, Сьюзен не понимала этого.
Флойд закрыл карту и просмотрел другие документы. Среди них было напечатанное на машинке письмо от некоего Альтфельда, на толстой бумаге с логотипом концерна тяжелого машиностроения «Каспар металз». Предприятие находилось где-то в Берлине. Письмо прислали в ответ на запрос Сьюзен Уайт. Увы, немецкий Флойда оставлял желать много лучшего и больше не удалось понять ни слова.
– На любовные письма это не похоже, – заметил он.
– Сьюзен поручила мне еще одно дело, на случай, если не вернется. Она сказала, что может приехать сестра, разыскивая ее. Тогда нужно отдать коробку ей.
– Ясно: она сильно тревожилась, – заключил Флойд. – В этом я с вами согласен.
– Вы еще не убедились в том, что она жертва преступления? Неужели не хочется взяться за расследование убийства? Я заплачу. Если не найдете ясных свидетельств того, что это именно убийство, я приму ваши доводы и соглашусь прекратить дело.
– Мне бы не хотелось тратить понапрасну ваше время и деньги, – сказал Флойд.
Кюстин покосился на него как на сумасшедшего:
– Я разрешаю тратить мое время и деньги.
Флойд запихал документы в коробку.
– А почему бы вам просто не сохранить эти бумаги до тех пор, когда появится ее сестра?
– Потому что проходят дни, а причина гибели Сьюзен так и остается невыясненной.
– Месье, при всем уважении, вряд ли вам стоит так беспокоиться о выяснении этой причины.