Отвратительны подачки!И поэтому веснойтак прекрасен грохот тачкина разбитой мостовой.О, горячий блеск монет.В поле «юнкере» доломаеми утильсырью — привет!Все равно не унываем.В небе сушится таранька,а на плесе тол гремит.Как на летчике кожанка,сотня новая хрустит.Ряд базарный закачался,сыт и весел обормот.Тот, кто в детстве настрадался,в юности свое возьмет!
Браконьеры
Инспектор, друг из рыбнадзора,ты не спасешься от позора!Уже смолою пахнут лодки,а возле домика вдовыопять язятники оглохлиот разгулявшейся воды!Еще волнуют их разливы,но этой гулкой воли властьуже слабее, чем наживывсе возрастающая страсть.Не зря с утра они хлопочути новый пробуют мотор,над рыбнадзоровцем хохочут,не пойман за руку — не вор!Опасность дело окрыляет,удача головы кружит.Их только аммиак пугает,их только нефть в реке страшит.
«С Днепра на город плыл туман…»
С Днепра на город плыл туман —не одиночество, а мнимость,и лишь окно вдали светилось,там пел о жизни графоман.Но, тяжкий груз взвалив на плечи,увы, не знал он русской речии в сорок лет постичь не смог,что вдох и выдох — это вздох.И все же я его любилза гордость, бедность и отвагу,за то, что ночью выходил,дрожа от сырости, к оврагу.Он знал — при жизни славы нет,и насмерть бился над сонетом.На зависть истинным поэтамон жил, как истинный поэт.
Рыжая Майя
В городе ночью шумят листопады.Воздух трещит за стеклянной стеной.Я засыпаю, лечу под канаты и,просыпаясь, трясу головой.Тренер не спит — финалисты продули!Лучшую «муху», как ветром, смахнули!«Тяж» разучился удары держать.Очень страдает. А мне наплевать.Радостей жизнь для меня не избыла.Что мне какой-то проигранный бой?Вечером слава меня обделила,утром уже окрылила любовь!Юноши дуют в спортивные трубы.Кружится мусор вчерашнего дня.Листья летят. И в разбитые губырыжая Майя целует меня.
«Подросток у тебя в подъезде…»
Подросток у тебя в подъезде,как в утешительном заездена пятой, на седьмой воде,когда на веслах одиночкивеселый догорает деньи машут жалкие платочки.Он согласился быть десятым,пятнадцатым или двадцатыми никого не ревновать.Сейчас, наверно, это в моде.Принадлежу к другой породе —звенящий воздух разорвать,до крови ногти обломать,быть первым или проиграть!
«Проспал на охоту! Аж бросило в пот…»
Проспал на охоту! Аж бросило в пот,как будто проснулся однажды в субботу,забыл, что ее подарили народу,и вздрогнул — проспал на литейный завод.И радостно вспомнил: суббота — свобода!И вновь потекла золотая дремота —веселые реки, вольеры, охота, удача…И вдруг на охоту проспал.Смотрел в потолок и себя утешал:дождливая осень, плохая погода.И вспомнил, что пуще неволи охота,однако же, сладко я нынче поспал…И вдруг засмеялся — ведь это свобода!
«Полный неба холодного клен…»
Полный неба холодного кленрезко сажей внизу обведен!Это юность. Рабочий вагон…И завод. И раздробленный сон,словно льдина слепая налезлана стальное ребро ледореза,рассыпая оскольчатый звон.Нам пора, позади перегон.Спрыгнешь — брызги летят из оврага…Это радость твоя, как собака,с дрожью капли воды отряхнет,—вспыхнет радуга!.. И расцветет,зацепившись за угол барака.Ты замрешь в полукружье огня,в синих зарослях стружки фабричной…Это небо от скуки приличнойохраняет тебя и меня!
Веселая баллада
Я мало ел и много думал.Ты много ел и мало думал.А в результате — как же так? —ты — умница, а я — дурак!Ты засмеешься — я заплачу!Ты сбережешь, а я растрачу!Ты помнишь — я уже забыл.Ты знаешь — я уже не знаю.Но если ты меня простил,то я вовеки не прощаю.Ты стар? Глаза твои усталиследить пронзительные стаинесущихся куда-то птиц,осенних листьев и страниц?Тогда я молод, молод, молод,люблю дорогу, спирт и холод,весенний гай, грачиный грай!Ты умираешь? Умирай!Но поскорее выбирай.Ты в рай? Тогда я в ад! Прощай!
В чужом городе
Бессмысленно живут и умирают,лишь на мгновенье где-то в глубинеосознают, безвольно ощущают,что это все в каком-то вечном сне.Похож на правду этот сон порою,дождь прошумел, и выросла трава.Блестит булыжник мокрый под луною.Днем от забот кружится голова.Все наяву — справляют дни рожденья,шлют телеграммы, плачут, пьют, поют,во сне ложатся и во сне встают,а думают, что это пробужденье.
«Боль перелетная, получужая…»
Боль перелетная, получужаястала родной. А причина какая?Американский серый журавльвесь уничтожен в долинах Гудзона.«Некого брать под охрану закона»,—как сообщает научный журнал.Весь, от Гудзона и до Айовы,начисто выбит трубач бестолковый.Трезвость крылатую косит породу.Трезвое племя на землю пришло.Душат свободу и грабят природуи процветают потомкам назло!