Дракон должен умереть. Книга II
Шрифт:
— Ох, нельзя, — мрачно согласился Генри.
— Вы расскажете мне, где были все это время? — тихо спросил Ленни.
Сначала Генри молчал. А потом начал рассказывать. И, что удивительно, чем больше он рассказывал, тем легче ему становилось.
Ему не хватало человека, которому он мог бы рассказать, как сильно во всем ошибался.
Ленни слушал, не перебивая и не комментируя, что, вообще-то, было весьма необычно. Когда Генри закончил, Ленни немного помолчал, наконец тяжело вздохнул и заметил:
— Как я и говорил — вас нельзя одного отпускать. Я так понимаю, вы по-прежнему не знаете, где
Генри покачал головой, отламывая себе кусок.
— Ну что ж, в таком случае тем более удачно, что мы сегодня наконец встретились, — пробормотал Ленни.
— М-м-м? — рассеянно промычал Генри, жуя и при этом пытаясь выплюнуть застрявшую рыбью кость.
— Три любезных господина, которых мы сегодня так щедро напоили элем — беглые арестанты из Дельты.
Генри попытался что-то сказать, но рыба и кости плохо влияли на дикцию.
— Да-да, милорд, я знаю, что умею выбирать компанию. Но это не важно. Сбежали наши друзья два года назад, когда их согнали на ремонтные работы Восточных ворот. Если вы в курсе, в Дельте преступников продают в рабство, а те, кого никто не купил, отправляются на городские нужды.
Генри наконец прожевал, поэтому мог прокомментировать:
— Я знаю, что представляет из себя дельтская система исполнения наказаний. Не понимаю только, какое она имеет к нам отношение.
— Прямое, если я все правильно понял. Один из троих, Боливар, рассказывал, как его продавали. И кого продавали вместе с ним.
Генри, все еще не особо обращая внимание на слова Ленни, отломал себе еще один кусок.
— Там был арестант, за несколько недель до этого победивший в каких-то соревнованиях на ловкость, — продолжил Ленни медленно, внимательно глядя на своего господина. — Арестант оказался девушкой. И звали ее Джо Дрейк.
Кусок рыбы выпал у Генри из рук и покатился к костру, собирая пыль и золу.
— Насколько я понимаю, — продолжил Ленни, — два года назад принцессу осудили в Дельте и продали в рабство. К сожалению, Боливар не вспомнил, кому именно.
Генри по-прежнему не сводил с него глаз, но Ленни не мог — и не хотел — понимать их выражение.
— Есть какая-то причина, по которой мы все еще сидим здесь? — тихо спросил наконец Генри.
— Есть, — серьезно кивнул Ленни. — И вы сами прекрасно ее знаете. Мы не будем ехать ночью, мы не будем круглые сутки скакать галопом и падать с седла от бессонницы. Потому что это никому не поможет.
Генри отвернулся и долго молчал, глядя на пламя.
— Это никому не поможет, — наконец согласился он. — Но ты же понимаешь, что я все равно не буду все это время спать.
— Вы не будете, — сказал Ленни спокойно. — Но лошади — будут. Ехать-то мы собираемся на них, а не на вас.
***
Место судьи в Дельте было одним из самых лакомых в Лотарии — и, разумеется, одним из самых беспокойных. Каждую неделю через судью проходили сотни заключенных — закон, позволяющий продавать преступника в рабство, превращал судопроизводство в основную статью дохода города. Любой истец мечтал, чтобы его ответчика судили здесь, потому что он получал денежную компенсацию, даже если противная сторона была полностью неплатежеспособной. Обиженный плачет золотыми слезами — так звучала расхожая дельтская поговорка.
Судья
Конечно, на своем веку Морон многое повидал. Не раз и не два друзья или родственники осужденных пытались отомстить ему, не единожды ему угрожали и пытались шантажировать. Морон вышколил городскую стражу, не реагировал на угрозы и не велся на шантаж — и в конце концов все прочно уверились в том, что судья не боится никого и ничего. И так оно и было.
До того момента, пока в городе не появились они.
Внешне они ничем не отличались от сотен других странных и подозрительных личностей, которых Дельта собирала в несметном количестве. Морону доложили о них — ибо они держались всегда вместе и были слишком организованны, чтобы не привлекать к себе внимание и не вызывать некоторой тревоги. Ибо один подозрительный человек — это просто еще один человек, который вызывает подозрение, а вот отряд — это уже серьезная опасность.
Судья выслушал доклад внимательно, но спокойно. Конечно, это была банда. Конечно, иметь банду у себя под носом — очень хлопотно и неприятно. Но судья Морон прошел в Дельте хорошую школу. И он точно знал — если этим головорезам что-нибудь будет от города нужно, они в первую очередь придут к нему. И вот тогда Морон с ними обо всем и поговорит.
Они действительно пришли к нему. Единственная его ошибка заключалась в том, что нужно им было вовсе не от города. Нужно было именно от него. Конкретная информация. Один человек, одно имя.
Морон был принципиален — он не собирался поддаваться угрозам и раскрывать бандитам секретные данные о проданных заключенных. Но они знали, как обращаться со слишком принципиальными собеседниками.
На следующий день после их разговора с судьей банда исчезла из города — а судья Морон был найден мертвым у себя дома. Мало кто связал эти два события друг с другом, ибо у Морона было очень много врагов. Те же, кто догадывался о правде, старались держать язык за зубами. Рассказы о том, как выглядело его тело, разошлись достаточно широко, чтобы заставить всех молчать.
***
Судья, сменивший Морона на его посту, был прямо противоположен по характеру своему предшественнику. Он являл собой типичный пример запуганного самомнения и трусливой самоуверенности — причем жестокое убийство Морона довело эти качества до крайности. Мороново наследие было еще живо, судья по-прежнему считался всеми городским главой — и потому Дельта стала погружаться в пучину неуправляемого беззакония, зиждившегося на капитале и амбициях наиболее предприимчивых горожан. Судья стремился подгрести под себя как можно больше, число его недругов росло пропорционально количеству подгребенного — так что со временем судья стал весьма и весьма нервным человеком. У него было много поводов для беспокойства.