Драконы во гневе
Шрифт:
— Как тебе известно, Уилл, вскоре нам предстоит суд над Хокинсом. Он виновен в измене твоему народу и твоей семье. Король Август и королева Карус прибудут сегодня к вечеру или завтра рано утром. Дней через пять после их приезда начнется суд. Нам очень важно, чтобы ты принял участие в этом процессе. Хокинс родом из Валсины и, следовательно, является одним из твоих вассалов. Он в долгу перед тобой и твоей семьей.
Король повернулся, и падающий из окна свет очертил серебром его профиль. Лицо же Скрейнвуда осталось скрытым в полумраке.
— Ты с такой теплотой говоришь о Вороне. Я знаю, какие песни ты поешь в таверне. Песни твоего собственного сочинения, восхваляющие его. Я слышал «Расправу с Ганагреем». Впечатляет, хотя немного приукрашено. Твоя преданность Хокинсу понятна. Но, несмотря на молодость, на тебе лежит бремя взрослых обязанностей. Понимаешь, о чем я?
Уилл кивнул:
— Вроде бы да, ваше величество.
— Тогда давай удостоверимся, что ты все понял правильно. Ты получил маску значительно раньше положенного срока. Судьба избрала тебя, Уилл, и судьба требует от тебя делать то, чего в иных обстоятельствах ты предпочел бы избежать. Хокинс, за много лет до твоего появления на свет, предал свой народ. Предал меня, предал твоего отца, деда и едва не погубил весь мир. Все, с чем тебе теперь приходится бороться, целиком и полностью его вина, и то, что он сделал для тебя этой весной, объясняется лишь угрызениями совести и ничем больше. Как дворянин этого королевства, ты поклялся защищать свой народ от измены и всячески способствовать поддержанию закона и порядка. Хокинс уже был осужден за измену, но манипуляции принцессы Алексии привели к тому, что потребуется новое судебное разбирательство. Твое слово, как дворянина и сюзерена подсудимого, будет значить в суде очень многое. Если ты признаешь вину Хокинса, он будет осужден. Если нет, твоя страна погибнет, поскольку порядок и дисциплина потерпят крах.
Уилл поскреб затылок:
— Выходит, вы говорите, что если я не признаю виновным человека, не сделавшего ничего плохого, Ориоза погибнет?
— Совершенно верно, Уилл, — Скрейнвуд сделал несколько шагов вперед, и теперь Уилл мог видеть его лицо. — Ориоза является средоточием самых разных сил, и уцелеть можно, лишь поддерживая их в равновесии. На одной чаше весов — жизнь единственного человека, вовсе не такого уж невиновного, на другой — жизни всех жителей Ориозы. Когда-то Хокинс сам с радостью согласился бы на такой обмен, однако теперь, как и любой трус, он сражается с неизбежным.
— Значит, вы хотите, чтобы я выполнил свой дворянский долг?
— Да.
— Хотите, чтобы я обвинил Ворона?
— Да, — Скрейнвуд улыбнулся. — И ты сделаешь это, мой мальчик.
— Нет, ваше величество, я так не думаю.
Король вернулся на свой трон и уселся, качая головой:
— Что ты хочешь этим сказать?
Уилл повел плечами и вскинул голову:
— Ну, ваше величество, оказавшись здесь, я ознакомился с тем, что такое долг и какой у меня лично долг перед народом.
— Об этом я и говорю.
— Нет, вы путаете себя и Ориозу. Это не одно и то же.
Король издал отрывистый смешок:
— Уличный мальчишка решил преподать мне урок гражданского самосознания? Ты сделаешь, что тебе сказано.
— Я выполню свой долг дворянина, а это означает говорить правду о моем вассале. Не знаю, что он делал много лет назад, зато знаю, что он сделал сейчас. Убийство сулланкири — лишь малая часть этого. Я не стану говорить неправду о Вороне ни ради вас, ни ради кого-то другого.
Глаза Скрейнвуда гневно вспыхнули:
— Ты не понимаешь? Я дал тебе все это. Но я могу все и отнять!
— Вот уж нет! — взорвался Уилл. — Вы сделали меня дворянином, однако Норрингтоном меня сделал Ворон. Последнее время я только тем и занимаюсь, что расхаживаю повсюду. Люди знают, что Норрингтон — это я. Они видели меня. Они слышали мои рассказы. Они любят меня, а вы этим не можете похвастаться. Если сегодня, выйдя отсюда, я начну говорить, что вы раб Кайтрин, люди поверят мне. И, поверив в это, повесят вас на ваших собственных кишках.
— Ты заходишь слишком далеко!
Скрейнвуд спрыгнул с помоста и с размаху вмазал Уиллу кулаком. Удар пришелся по уху, от чего парня развернуло в сторону окна. Вор никак не ожидал, что Скрейнвуд нападет на него; однако он всегда знал, что от труса до задиры всего один шаг.
И даже Резолюту не пришлось обучать его, как разделываться с задирами.
С покрасневшим от ярости лицом король ринулся вперед и занес ногу, снова собираясь ударить Уилла. Парнишка увернулся, схватил короля за ногу и дернул ее. Скрейнвуд потерял равновесие, рухнул, ударился спиной о стену и сполз на пол. Его простенькая корона свалилась с головы и покатилась, сверкая в льющемся из окна свете и позвякивая от ударов о холодный камень.
Уилл отскочил, потирая ухо, и сердито посмотрел на короля Ориозы. Скрейнвуд, в свою очередь, потирал затылок. Уилл не заметил крови на его руке или на стене, и это его несколько расстроило. Утешали лишь стоны, испускаемые королем.
Только потом до Уилла дошло, что он наделал. Я напал на короля! Какие бы планы он ни строил насчет Ворона, это будет ничто по сравнению с тем, что он сделает со мной. Ох, и если меня не убьет он, то Резолют уж точно!
— Тебя тоже можно отдать под суд, сукин ты сын! — взревел Скрейнвуд. — Я разорву тебя на части на глазах у Ворона, так ему будет больнее.
— М-м-м, по-моему, вы кое-что забыли. Я Норрингтон. Вы не посмеете убить меня.
— Это мое королевство, и я могу здесь делать все, что пожелаю.
— Нет, не все. Вы не можете дать людям надежду, — Уилл натянул прядь волос на покрасневшее ухо. — Без надежды, без веры в пророчество и в спасение, которое оно несет, ваш народ погибнет. Нравится вам это или нет, я их надежда.
— Мальчишка, я дал своим людям нечто большее, чем надежда. Я обеспечил им безопасность.
— Предав Ориозу. Все это знают, но боятся действовать, потому что вы тотчас натравите Кайтрин на несогласных. Но стоит равновесию нарушиться, и вы покойник.
— Это угроза? — взревел король. — Да как ты смеешь?
— Эй, кто первым полез драться? Кто грозился разорвать меня на части? Я только защищался. И, да, я угрожаю вам, — Уилл сложил на груди руки, чтобы сердце ненароком ни выскочило наружу. — И если вы воображаете, что моя угроза так, пустяк, вспомните о последнем визите сюда Норрингтонов. Я, конечно, не чета моему деду, но предан своему долгу не меньше его.
Уилл нагнулся, поднял корону, повертел ее в руках и бросил Скрейнвуду.
— Я выполню свой долг перед Ориозой, перед моими друзьями и перед миром.