Драконья луна
Шрифт:
– Три красотки в одной машине! – (Тли клашотки в одной машине!) – Он качает головой и
глупо посмеивается – слишком много для одного! – Друзья зовут меня Грэнни, – говорит он, – и все остальные тоже.
Генри глаз с него не сводит.
– Как он странно разговаривает, папа, – беззвучно говорит он мне.
– Просто ямайский акцент, – отвечаю я. – Молодец, что маскируешь мысли.
Мой сын улыбается и спрашивает вслух:
– А что такое клашотки?
Наш встречающий хохочет, швыряет свой плакат на водительское сиденье,
– Красавец парень у вас!
– Да, ничего.
Грэнни подбрасывает Генри в воздух, ловит его, хохочет, снова подбрасывает. К моему большому удивлению, Генри смеется вместе с ним.
– А у нас с Вельдой нету детей, – говорит он и опускает мальчика на землю. – Тебе понравится в Бартлет-Хаусе. У нас есть бассейн и река, где водится рыба, и, если твой папа разрешит… неподалеку есть пещеры, куда можно пойти побродить…
– Надеюсь, все это – не в один и тот же день,- говорю я.
– А лошади? – спрашивает Генри.
Ямаец вопросительно смотрит на меня. Я киваю.
– Пока еще нет, – отвечает он мальчику, – но будут.
Грэнни везет нас. К моему удивлению, вместо того чтобы ехать по А1, прибрежной трассе, до Фолмута, а оттуда свернуть в глубь острова, он везет нас через бухту Монтего.
Когда мы выезжаем из города, я велю ему отключить кондиционер и открыть окна. Вдыхая насыщенный запахами воздух Ямайки, я показываю Генри незнакомые ему деревья и птиц, овец и коз, пасущихся около деревенских домиков. Но к тому времени, как на развилке в Адельфи мы сворачиваем направо, мальчик под влиянием свежего воздуха и укачивающего движения «лендровера» засыпает. Глаза его закрываются, голова падает на грудь.
Я никогда не был в этой части Ямайки и внимательно слежу за местностью, чтобы потом найти дорогу самому. Она сужается и поднимается вверх, около небольших городков Лима и Сомертон мы сворачиваем. Не доезжая Хемпдена, мы оказываемся в просторной долине. Вдоль дороги тянутся поля сахарного тростника.
– Долина Испанской Королевы, – говорит Грэнни.
Я рассеянно киваю. Вовсе не долина привлекает меня, а покрытые зеленью конические холмы вдалеке. Мое сердце учащенно бьется. Если бы я мог, то отправился бы туда прямо сейчас.
– Страна Дыр, – шепчу я.
Интересно, где сейчас Хлоя, что она делает. Ямаец хмуро покачивает головой:
– Туда не ходите. Там случается плохое.
– Просто холмы.
– Нет, дружище. Мои друзья обычно охотились там, с палаткой и со всеми делами. Так вот, однажды они не вернулись.
– Но ведь люди ходят в походы с палатками от Виндзора до Троя, правда?
– Дураки и ходят. Туристы. Некоторые, те, что жалеют денег на проводника, тоже частенько не возвращаются. Нет, я бы в такое место ни за что не пошел.
Рад это услышать от него. Чем дольше жители Ямайки будут избегать негостеприимных
Мы минуем каменные здания и церкви, плантации сахарного тростника, заросли бамбука. Дорога становится еще уже. Я по-прежнему слежу за ней, но не могу оторвать взгляд от холмов Страны Дыр. Интересно, сколько мне придется ждать.
Голова Генри мотается из стороны в сторону, когда машина подпрыгивает на ухабах, но даже это не может нарушить его сон. Ямаец указывает вперед:
– После вон того холма ухабов еще больше.
– Я бывал здесь раньше, – улыбаюсь я, припоминая мое первое путешествие в автомобиле по этим
местам.- Знаю.
Ямаец не обманывает: вскоре дорога превращается в сплошную грязь. Грэнни снижает скорость, крутит руль, объезжая самые глубокие лужи. Мы минуем какие-то каменные руины на вершине небольшого холма над рекой.
– Это Марта-Бра, – поясняет Грэнни, – а вокруг – поместье Доброй Надежды. Они – наши
соседи.
Мы минуем перекресток с ветхим магазинчиком, еще одну каменную церковь, вскоре после этого сворачиваем налево и въезжаем в каменные ворота, на дорогу с односторонним движением, больше напоминающую тропинку. Вдоль нее густо растут деревья, так что совершенно не видно, что там, впереди. Борта машины царапает кустарник.
– Вот мы и дома, старина, – говорит Грэнни.
Как бы извилиста и неудобна ни была дорога, но через несколько минут мы уже на поляне перед домом, коттеджами для гостей и конюшнями. Грэнни открывает дверцу автомобиля и нажимает на клаксон.
Даже этот звук и остановка не могут разбудить моего сына. Я вылезаю из машины, наклоняюсь и вытаскиваю его. Голова мальчика лежит на моем плече, а ноги болтаются. Когда он вот так спит, прижавшись ко мне, уткнувшись в шею, такой тихий и теплый, жаль будить его – хочется подольше подержать на руках. Наступит день, и гораздо скорее, чем мне бы хотелось, когда его уже нельзя будет брать на руки.
– Генри,- шепчу я ему на ушко и нежно встряхиваю его.- Приехали.
Малыш трется лбом о мое плечо, обхватывает мою шею руками и крепко-крепко обнимает меня.
– Приехали,- повторяю я, еще раз слегка встряхнув его.
Он вздыхает и наконец поднимает голову. Потом трет рукой глаза:
– Дом большой, папа!
Я смотрю на двухэтажный каменный дом. Заметив, что дом и коттеджи недавно выкрашены в белый цвет, киваю – отвечая Генри и в знак одобрения всех стараний, приложенных перед нашим приездом.
Требуется еще два раза нажать на клаксон, чтобы жена ямайца и две ее помощницы появились на крыльце. Хотя она не выше остальных и одета так же, как они, сразу понятно, кто из троих Вельда, стоит ей лишь открыть рот.