Дразнилки
Шрифт:
– А что с тобой будет?
– О, это самый частый вопрос в последнее время. Наверное, отправлюсь на тот свет, как все нормальные призраки.
Выхин не знал, что ещё спросить, а потому просто пожал плечами.
– Вам надо возвращаться в город, – сказала Ленка. – Не теряйте время.
– А если я всё же захочу остаться с тобой? – Алла неуверенно поднялась. Её пошатывало. Выхин никак не мог отвести взгляда от рукояти ножа, торчащего из шеи.
– Не нужно, мам. Мы же не знаем, чем всё закончится. У меня уже нет продолжения, а у вас, возможно,
Алла подошла к Ленке очень близко. Выхину показалось, что они сейчас обнимутся, но этого не произошло. Ленка засунула руки в карманы джинсов, а Алла застыла в нерешительности. Пробормотала:
– Я люблю тебя.
– И я тебя мам. Только давай прощаться без этих вот сентиментальный соплей. Не люблю такое.
– Кто ж любит…
Алла постояла ещё некоторое время. Выхин отвёл взгляд и разглядел на краю поляны десятки тел. Кто-то шевелился, кто-то лежал без движения, кто-то сидел в траве, пошатываясь, будто не мог найти в себе сил подняться. Среди сидевших людей Выхин узнал старика, которого много лет назад часто встречал в городе и даже как-то нарисовал в своей тетради со скетчами. Старик постоянно таскал с собой котомку для грибов, а ещё ворчал на подростков, когда они слишком шумели, пробегая мимо.
Выхина взяли за руку. Рядом стояла Алла.
– Пора отчаливать с этого праздника жизни, – сказала она. – Ох, Выхин, снова тебя вытаскивать из переделок. Как в старые добрые времена.
Ленка уходила от них, уходила с поляны, в густоту леса.
– С ней всё будет хорошо, – сказал Выхин.
– Я знаю, – Алла повела его в противоположную сторону. – Нам бы о себе позаботиться для начала.
На ходу она разорвала зубами упаковку пластырей. Первый наклеила Выхину на щеку. Под пластырем тут же болезненно защипало. Перед глазами потемнело, Выхину пришлось остановиться, чтобы собраться с силами. На жаре от снова почувствовал себя паршиво. Хотя, дело было не только в ней. Ещё несколько пластырей стянули самые крупные порезы на руках и груди.
Алла шла медленно, то и дело спотыкалась. Ей было тяжело вышагивать с ножом в шее. Кровь медленно вытекала из раны.
– Куда мы идём? – спросил Выхин, когда они углубились в лес.
– К тебе домой, конечно, – ответила Алла. Губы у неё были сухими и потрескавшиеся. Говорила с трудом. – Переждём всю эту суету в крепости из одеял и стульев. Полезная штука, Выхин. Надо было тебе о ней рассказать раньше.
– А тебе следовало рассказать о брате.
Алла поморщилась:
– Не начинай. Всем нам есть о чём жалеть.
Они шли через лес долго. Сначала Выхину казалось, что они просто бредут, не ведая дороги, но Алла вела уверенно, вскоре появились знакомые тропинки и места.
Вышли на бетонную площадку, усеянную бутылочными осколками, кляксами от костров и обгоревшими шинами. Направились по гравийной дороге вдоль закрытых шиномонтажек и автомастерских к городу.
Где-то выли сирены. Паника в городе не прекращалась. Да и вряд ли бы кто сказал перепуганным жителям и туристам, что всё закончилось.
Пока шли, Алла неторопливо рассказала о том, что произошло. Выхин тоже стал потихоньку вспоминать события в пещере. Вспомнил самого себя, молодого, вышедшего из каменного гроба. Вспомнил песнь тварей божиих. Объятия. Хруст камней на зубах. Как проглатывал камни, которые должен был нести с собой в город. И как крошил и уничтожал первые камни, хранящие в себе древнюю силу. Как разрушилась пещера. Как превратился в монстра. Как долгое время бродил по лесу, управляемый тварями божиими, обращал людей в детали для нового сосуда. А потом…
Что он чувствовал в лесу? Как сопротивлялся? Почему тварям не удалось овладеть его сознанием полностью?
Сквозь всполохи беспамятства то и дело выплывали образы. Ленка с рюкзачком на спине. Алла с ножом. Капустин.
Вспомнил, как сжал Капустина в объятиях, не давая тому сдвинуться с места. Вспомнил гнев, охвативший его, будто перекинувшийся пожар. Вспомнил, как ломалось и тряслось в агонии тело Капустина. Выхин не мог допустить, чтобы Капустин причинил боль Элке. Его милой, любимой Элке.
– Твой брат действительно мёртв?
– Теперь уже навсегда.
Город был пуст, будто вычищен, будто снова обрушился февраль, и туристы давно разъехались по своим Мурманскам и Новосибирскам. Редкие прохожие делали вид, будто ничего не происходит, но при виде бредущих Выхина и Аллы торопливо перебегали через дорогу. Сирены не прекращались, их вроде бы стало даже больше.
Метров за пятьсот до дома Алла споткнулась, тихо села на землю. Лицо её уже несколько минут было желтовато-серого оттенка, губы побелели, а вокруг глаз расплылись тёмные пятна. Рукоять ножа почти не пульсировала.
Выхин не спрашивал и не интересовался. Просто приобнял Аллу за подмышки, поднял, поволок. Он обмякла в объятиях, тяжело выпускала воздух ртом. От Аллы пахло сигаретным дымом и старостью.
Боль окутала с головы до ног. Добравшись до подъезда, Выхин кое-как открыл входную дверь и столкнулся на пороге с пухлой женщиной в белом сарафане и девочкой лет четырёх. Увидел Выхина с Аллой, женщина ахнула, отпрянула в темноту подъезда, увлекая за собой и девочку. Крикнула, повизгивая:
– Господи, какой жирный! Поезд пассажирный!
Но это, конечно, был морок, болезненный туман. Выхин мотнул головой, разгоняя остатки дразнилок. Женщина причитала:
– Вам помочь? Вызвать полицию? За вами гонятся? Что случилось? Алла, Аллочка, милая, вам нехорошо?
– Мы сами, – сказал Выхин, подтаскивая Аллу к ступенькам. Впереди было ещё пять бесконечных этажей. – Сами управимся. Попозже вызовите, хорошо? Через полчасика, хорошо?
Он чувствовал, как потяжелел от крови пластырь на щеке. Капли пота лезли в глаза.
Женщина за спиной что-то говорила в телефон. Девочка хныкала и просилась быстрее в машину, к папе. Они обе вышли на улицу, когда Выхин преодолел первый пролёт. Стало тихо, суетной мир остался за дверьми дома.