Dream in the fragments of the heart
Шрифт:
Мы еще долго о чем-то беседуем, периодически возвращаюсь к далеким частям вселенной, и, наконец, нагулявшись, за руки идем спать. Но на пороге нас встречает не очень трезвый Хеймитч.
– Молодые люди, вас ждут серьезные проблемы.
========== Глава 21. Я никогда не заслуживала Пита. ==========
Комментарий к Глава 21. Я никогда не заслуживала Пита.
Я не знаю почему именно это песня, но вот:
Krysta Youngs – Black Hole
Приятного чтения)
Жду ваши отзывы)
Спасибо за внимание)
Ваш Ангел)
Главное не паниковать. Хеймитч может только припугнуть, тем более, он сам в нетрезвом состоянии, так что назавтра он забудь все свои ужасные
– Теперь вы,- начинает Хеймитч, но не успевает закончить.
– Что здесь происходит? – слышится грубый мужской голос за нашими спинами, сначала я смотрю на лицо Эбернети и по его выражению понимаю, что там вряд ли какой-то прохожий, медленно поворачиваюсь, и мое сердце тут же летит вниз. Отец Гейла. Директор лагеря. Видимо, гулял по Дистрикту, или был на каком-то мероприятии, скорее всего, второе: на нем строгий серый костюм. – Почему дети в такое время на улице?
– Это я попросил, мне нужен был камешек. Дверь подпереть, - мямлит Хеймитч, держась за стенку, чтобы не упасть. Количество алкоголя, которое он выпил, становится сразу же понятно мистеру Хоторну по нелепому вранью главного по отряду.
– Хватит! – рявкает директор, да так громко, что я аж немного подпрыгиваю. – Я видел эту сладкую парочку на берегу. Развели тут, понимаешь ли, - он рвет в руках какой-то листочек и бросает клочки в сторону. Я инстинктивно захожу чуть за Пита, чтобы не попасться под гневный взгляд. – Ваша работа следить за детьми, но на деле они гуляют непонятно где, а вы пьете литрами. Уволен! – я хочу возразить. Каким бы Хеймитч ни был пьяницей, увольнения он не заслуживает, но мой пыл угасает под звереющим взглядом Хоторна. – Вы двое. Чтобы завтра же утром собрали свои вещи и вон отсюда!
– он окидывает нас презрительным взглядом и спешит удалиться.
– Тогда почему ваш сын все еще здесь? – неожиданно вырывается у меня. Хотя, с другой стороны мне уже нечего терять, раз меня все равно выгнали. Мужчина удивленно поворачивается, Хеймитч крутит пальцем у виска, на Пита я не смотрю, но уверенна, он тоже не доволен моей выходкой.
– Не понимаю о чем ты, - быстро говорит он, хотя, конечно, его оповестили о том, что случилось, притом в мельчайших деталях.
– Я ведь дома и в полицию могу пойти, - как бы невзначай бросаю я. – Это ведь почти убийство. Кто знает, как бы все сложилось, не приди Пит? – вспоминаю, как перепугалась, невольно начинаю дрожать сейчас, но голос остается твердым. – Ах, да, - делаю вид, словно вспомнила что-то важное, хотя, так и есть. – Ножевое ранение. Многие это подтвердят, - рассуждаю я. И это все на самом деле так. Пит, Джоанна, Финник, да, та же медсестра, все видели кровоточащую рану, на которую пришлось накладывать швы.
– Бегом в комнату, но чтобы больше не видел вас в неположенное время, в неположенном месте, - я удивленно смотрю на него. Неужели, сработало?
– А Хеймитч? – спрашиваю я, ведь его уволили из-за нашей прогулки, кто знает, разозлился бы так на него отец Гейла, не выйди мы из комнаты.
– Пусть работает до конца смены. Потом хватит. Надоели мне его пьянки! – после чего он удаляется слишком быстро, видимо, опасаясь того, что я захочу чего-то еще. Но мне хотелось, чтобы Хеймитча оставили тут работать до того момента, пока он сам не захочет уйти.
– Спасибо, - чувствую руку на плече, как только хочу что-то возразить. Повинуясь внезапному порыву, отдергиваю плечо и бегу внутрь.
В комнату нельзя, на улицу, даже на пляж лагеря, сейчас выходить не стоит, так что быстрым шагом добираюсь до подоконника, забираюсь на него
Меня почти исключили. Исключили. Просто повезло. Меня начинает бить мелкая дрожь, слезы прокладывают дорожки на моих щеках, оставаясь мокрыми пятнами на коленях. Еще немного, на секундочку бы растерялась, у меня бы даже шанса спеть не было. Сама в колледж я в жизни не пробьюсь. Там нет знакомых моей семьи, я не дочь влиятельных людей, наша семья не такая уж богатая, а из лагеря меня бы выгнали, хорошая была бы характеристика. Прогнали бы моментально, им нарушители правил не нужны.
– Китнисс, все уже хорошо, - рука вновь касается моего плеча, но на этот раз она принадлежит Питу. Мне жизненно необходимо сорвать на ком-то скопившиеся эмоции и парень для этого идеально подходит.
– Нет, не хорошо! – опускаю ноги от лица, тут же чувствую неприятное ощущение вокруг глаз. – Из-за тебя меня чуть не выгнали! – звучит через чур эгоистично, это я понимаю буквально в ту же секунду, в которую слова вылетели с моего языка. Во-первых, идти или не идти – было только моим выбором, во-вторых, выгнать хотели и его тоже. Но, не смотря не то, что я понимаю свою неправоту, останавливаться не входит в мои планы в ближайшие несколько минут. – Из-за тебя я вечно попадаю в неприятные истории! – ищу еще аргументы. Таких историй было всего две, та, что произошла буквально только что и Хоторн с ножом у моего горла.
– Китнисс, ты чего? – Пит стоит в недоумении, а я не могу себя остановить, хотя здравый смысл откуда-то из глубин сознания кричит мне замолчать.
– Ничего! Не хочу иметь с тобой ничего общего! – почему-то мне ужасно хочется кольнуть его как можно больнее, хотя Пит и не делал мне ничего плохого.
– Да что происходит? – Пит слегка сжимает мое плечо, и начинает злиться, я это вижу по приподнятой левой брови. Так он делает либо специально, чтобы рассмешить меня, либо когда очень зол. Надо остановиться. Надо промолчать. Надо просто обнять его, он поймет, что я слишком расстроена и без лишних слов уложит спать, как ребенка.
– Просто мне надоели наши отношения, - говорю я фразу, которую сама боюсь услышать от него.
Его взгляд меня добивает. Зачем я устроила все это? Зачем накричала? Еще не поздно, он еще не ушел. Надо извиниться. Но, подняв взгляд на него, теряю дар речи. В глазах смешалась боль и горечь. Наверное, он чувствует то же самое, что и я, когда подслушала тот разговор, вот только тогда Пит лгал.
– Да пошла ты! – он толкает меня в плечо, которое только что сжимал в руке, достаточно сильно для того, чтобы моя спина коснулась стекла. Я не ударяюсь, но становится больно. От того, что обидела ни за что, от того, что он расстроился, от того, что он меня послал, толкнул, чего никогда не делал: он достаточно терпелив, чтобы держать себя в руках.
– Пит! – слишком поздно, я кричу в пустоту, он уже хлопнул дверью общей душевой: на каждом этаже они были на всякий случае, если вдруг кто-то займет ту, что в комнате надолго, или сломает.
Ругая себя, не замечаю, как оказываюсь в комнате, забыв о Джоанне, о Финнике, о том, что они собирались сблизиться. На деле, они уже спят, почему-то на разных кроватях. Мне казалось, что я застану их в обнимку на месте, скорее всего, Финника. Может быть поссорились?
Мне не хочется долго думать об их разногласиях, хотя бы потому, что было бы неплохо разобраться со своими. Не знаю, почему я оказываюсь на кровати Пита, а осознаю это спустя только пять минут, но я настолько раздавлена, что не в силах пошевелить пальцем, не то что перелечь куда-то.