Древнекитайская философия. Эпоха Хань
Шрифт:
Некоторые объясняют [эти воющие звуки] действием осени, что не отличается по сути от [веры в то], что духи стонут по ночам. Если осенний воздух вызывает столь необычное явление, как вопли и стоны, то тому должны быть свои причины. Склоняющиеся к мнению, что именно кости мертвецов [тому виной], полагают, что [эти] кости продолжают обладать сознанием и они-то вопят и стонут в глуши. [Но в таком случае] на каждом шагу должны были бы преследовать нас стоны и вопли скелетов, ибо тысячи и десятки тысяч скелетов находятся в полях и на болотах.
Бывают случаи, когда возможно заставить заговорить неговорящего, но невозможно говорившего [при жизни] заставить снова заговорить после смерти. Как бы ни был человек велеречив, его не принудить говорить [после смерти]. Подобным образом, когда растение живет, его жизненной энергии присущ зеленый цвет, что дано ему [изначально природой], а когда растение погибает, то зеленый
Человек способен говорить потому, что он обладает жизненной силой [990] . А жизненная сила процветает до тех пор, пока [человек] может есть и пить, но, как только питание нарушается, жизненная сила приходит в упадок; когда она ослабевает, то и голос становится прерывистым, если же человек доходит до предельного истощения, так что не может больше есть, то рот его не в состоянии произнести ни слова. Но ведь смерть — это крайний предел истощения, как же может [человек] снова заговорить после [смерти]?
990
Жизненная сила — ци ли, понятие, которое употребляется в трактате в значении тончайшей жизненной энергии, жизненного духа, как вида материи ци; последний связывается Ван Чуном, в частности, с духовной деятельностью. Являясь материальной основой жизнедеятельности организма, ци ли покидает тело человека после смерти. Ци ли обитает в живом теле, но не в иссохшем, как подчеркивается в гл. 1, кн. 14, а зависит от питания человека; положение о ци, которое человек в течение жизни укрепляет благодаря пище, постулируется в гл. 1, кн. 7.
Некоторые утверждают: «Умершие люди услаждаются запахом жертвенного мяса и питаются воздухом, поэтому они в состоянии разговаривать». Получается, что жизненная энергия [991] умерших людей такая же, как и жизненная энергия живых людей. Если же живому человеку не давать ни пить, ни есть и лишь услаждать его запахом жертвенного мяса и кормить воздухом, то не пройдет и трех дней, как он умрет от голода.
Иные заявляют: «Жизненный дух мертвого человека [превосходит] жизненную энергию живого человека, поэтому [мертвому] достаточно вдыхать воздух, чтобы [быть в состоянии] воспроизводить звуки» [992] .
991
Термин цзин употреблен здесь в значении «жизненная энергия», о правомерности такого перевода см. примеч. 1 к данной главе.
992
Как уже отмечалось, взаимозаменяемость и тождественность понятий цзин шэнь и цзин наглядно проявляется в тех фразах, где оба эти термина употреблены сразу. Это имеет место и в данном абзаце, где в одном смысле употреблены термины цзин шэнь и цзин, их тождественность подтверждает и следующий абзац, непосредственно вытекающий из данного, где вместо обоих этих терминов употреблен только один — цзин в значении «жизненная энергия».
Получается, что жизненная энергия живого человека обретается внутри его тела, а у мертвого якобы находится вне тела.
Чем здесь отличается мертвый от живого? И почему делается различие между [жизненной энергией, пребывающей] в теле и вне его?
Возьмем воду и нальем ее в большой глиняный кувшин. [Допустим, что] кувшин разбился и вода вылилась на землю; будет ли отличаться вода на земле от воды в кувшине? [Нет], вода на земле не отличается от воды в кувшине. Тогда почему же жизненная энергия вне тела должна быть отличной от жизненной энергии внутри его?
Когда человек умирает, он не становится духом, не
Чем можно доказать это?
Когда человек в ярости, он будет задыхаться [от гнева], но для того, чтобы причинить вред [другому] человеку, он должен применить физическую силу. А чтобы применить ее, необходимо обладать сильными мускулами и крепкими костями, и, лишь используя их мощь, он сможет нанести вред людям. Сколько бы ни задыхался от возбуждения разъяренный человек, находясь рядом с [ненавистным ему] человеком, как бы ни пыхтел и ни брызгал [слюной] в само его лицо, но будь он храбр, как [Мэн] Бэнь и [Ся] Юй [993] , — все равно [одним лишь] гневным пылом он не сможет нанести увечье [этому] человеку. Вот если он поднимет руку и ударит, занесет ногу и пихнет, то тогда тот, кого он ударит и пихнет, не избежит повреждения.
993
Мэн Бэнь — знаменитый силач древнего Китая, легендарный герой эпохи Чжоу, богатырь из царства Вэй, удерживавший за рога разъяренного быка. Ся Юй — легендарный богатырь древнекитайских сказаний, живший в эпоху Чжоу и обладавший гигантской силой — был в состоянии вырвать хвост у бешеного быка.
Когда [человек] умирает, его кости сгнивают, мышечная сила пропадает, руки и ноги не в состоянии двигаться. И хотя бы даже [его] тончайшая жизненная энергия еще сохранялась, но ее едва хватило бы на вдох и выдох, и ни на что более. Так как же он смог бы причинить ущерб людям?
Люди и животные могут наносить повреждения человеку потому, что [люди] могут держать в руках острые мечи, а животные могут [пускать в ход] крепкие когти и острые зубы. После смерти руки человека разлагаются и не в состоянии снова взяться за меч, а когти и зубы [животного] выпадают и не в силах больше терзать [жертву]; как же они могут наносить вред людям?
У ребенка, который только что родился, руки и ноги полностью сформированы, но руки [пока еще] не могут ничего взять, а ноги не могут ступать, ибо хотя жизненная энергия уже сгустилась и сформировалась, но она еще не окрепла. Отсюда следует, что жизненная энергия не может сразу войти в полную силу. Жизненная энергия образует тело, но, пока тело мало и слабо, оно еще не в состоянии наносить вред людям. И тем более это [будет так в случае] смерти, когда жизненная энергия покидает [тело человека] и его жизненный дух исчезает. Если то, что мало и слабо, не в состоянии причинить вред людям, то можно ли утверждать, что холодные кости в состоянии повредить человеку? Разве же жизненная энергия умершего человека не исчезла? Как же сможет он повредить людям?
Невысиженное куриное яйцо представляет собой скопление в скорлупе неоформленной жидкообразности; если ее вылить и посмотреть, как она выглядит, то по внешнему виду она напоминает воду. И только тогда, когда наседка сядет высиживать яйцо, начинает формироваться тело [цыпленка], и лишь после того, как оно сформировалось, [цыпленок] может клеваться и пинаться. Когда человек умирает, наступает состояние неоформленности, как же может вредить людям бесформенная жизненная энергия?
Человек становится смелым и храбрым и может вредить людям потому, что ест и пьет, а когда он ест и пьет до полного насыщения, то сила и отвага в нем достигают предела. Став же безудержно смелым и храбрым, он уже становится способен чинить вред людям. Когда же человек заболевает и оказывается не в состоянии ни пить, ни есть, то тело его дряхлеет и слабеет, а когда дряхлость и слабость достигают предела, тогда наступает смерть.
Если во время недуга и упадка сил враг будет находиться совсем рядом [с заболевшим человеком], то он не будет в состоянии даже прикрикнуть [на обидчика], если [в это время] кто-то будет красть его вещи, [он] не сможет воспрепятствовать и отнять их [у вора] — причина этого в его истощенности и изнуренности.
Смерть же — предел истощенности и изнуренности; как же может [мертвый человек] вредить людям?
[Хозяин], у которого кто-то украдет курицу или собаку, даже если он робкий и слабосильный человек, не может не рассердиться; и если гнев его достигнет предела, то дело может дойти до взаимного убийства. В смутные времена [из-за голода] одни люди поедают других. Если бы души [людей], умерших таким образом, обладали сознанием, они должны были бы причинить вред людям, [съевшим их]. Свое тело дороже, чем курица или собака, и собственная смерть несравненно более важное событие, чем воровство. То обстоятельство, что люди выходят из себя по поводу курицы или собаки, но не проявляют злобы к тем, кто съел их самих, доказывает, что [мертвые] не в состоянии вредить людям.