Древнейшие государства Кавказа и Средней Азии
Шрифт:
Однако такое несколько формальное проведение границ историко-культурных областей по крупным водным артериям довольно рано вызвало сомнения исследователей. Например, В. Томашек полагал, что под Бактрией следует понимать области по среднему течению Амударьи как к югу, так и к северу от самой реки (Tomaschek W., 1896). Эти сомнения возросли по мере расширения фронта археологических работ, которые показали для древнего времени значительное культурное единство в районах по обеим сторонам великой среднеазиатской реки. Поэтому М.М. Дьяконов со всей решительностью писал, что реки вообще не разъединяют, а объединяют орошаемые ими оазисы, и что есть все основания придерживаться точки зрения В. Томашека (Дьяконов М.М., 1954б, с. 123). Большинство современных исследователей следуют именно этой точке зрения, последовательно проанализированной
Современные источниковедческие исследования, кроме того, показывают, что Амударья служила границей между Бактрией и Согдианой только на одном очень узком участке (в районе Келифа). Результатом перенесения этой ситуации на все течение Амударьи явилась эта ошибка, довольно широко представленная в античной литературе. В античной литературе есть и вторая точка зрения относительно границ Бактрии: на юге ее ограничивают горы Гиндукуша, на севере — «скала Хориена» (видимо, Железные ворота). Эта точка зрения и принимается большинством современных исследователей (Пьянков И.В., 1982).
В этой связи необходимо отметить, что в географической литературе средневековой эпохи существовало два понимания термина Тохаристана, этого прямого наследника древней Бактрии. Уже по сообщению Сюань Цзаня, Тохаристан простирался от Гиндукуша на юге до гор, разделявших бассейн Амударьи и Кашкадарьи на севере (Beal S., 1888, с. 37). В таком расширительном понимании обычно рассматривали Тохаристан и арабские географы (Бартольд В.В., 1963, с. 118; 1965, с. 515). Наряду с этим под Тохаристаном порой понималась небольшая провинция, лежавшая к востоку от Балха и ограниченная с севера Амударьей, а с юга северными отрогами Гиндукуша (Бартольд В.В., 1965, с. 515). Не исключено, что подобное двойное понимание границ страны существовало и в древности. Во всяком случае, в данной книге Бактрия вслед за большинством современных исследователей понимается в расширительном варианте, что находит полное подтверждение в археологических материалах, практически идентичных на левом и на правом берегах Амударьи.
Три особенности политической истории Бактрии III в. до н. э. — V в. н. э. имеют первостепенное значение для развития культуры страны, ярко отраженной в археологических материалах. Прежде всего это вхождение Бактрии в состав державы Александра Македонского, а затем в 306–250 гг. до н. э. — в состав державы Селевкидов и после этого образование независимого греко-бактрийского царства (около 250–140/130 гг. до н. э.). В это время во главе страны стояли греческие правители (Диодот, Евтидем, Евкратид, Гелиокл) и широкое распространение получили эталоны и образцы греческой культуры, в том числе и греческий язык. В значительной мере, помимо политического господства греко-македонской верхушки, это было связано с притоком в Бактрию колонистов из Эллады и Малой Азии и созданием целого ряда городов и поселений (Кошеленко Г.А., 1979, с. 148 и сл.). Остатки такого греческого города были открыты французскими археологами при раскопках городища Айханум на левом берегу Амударьи (Bernard Р., 1973; Кошеленко Г.А., Мунчаев Р.М., 1976), и не исключено, что именно здесь располагалась упоминаемая источниками Александрия на Оксе.
Другое важное событие в истории Бактрии, оставившее яркий след в ее культурогенезе, — это падение Греко-Бактрии под ударами кочевых племен во второй половине II в. до н. э. При этом, как сообщают источники, кочевые племена первоначально обосновались к северу от Амударьи, что подтверждается открытием здесь обширных могильников, оставленных древними кочевниками (Мандельштам А.М., 1974). Специфические культурные традиции кочевого населения особенно наглядно проявились в сфере ювелирного дела и частично искусства.
Наконец, третьим важнейшим событием в древней истории Бактрии было объединение в I в. н. э. пяти кочевнических владений, сформировавшихся на руинах греко-бактрийского царства, наиболее удачливым предводителем вторгшихся племен, носившем имя Куджулы Кадфиза или Кадфиза I. Название этого владения, ставшего во главе нового государственного образования, в китайских летописях передается как Гуйшуан, что явно соответствует этнониму кушан, известному по западным источникам. В результате образовалась одна из крупнейших держав древнего мира — кушанская. В пору расцвета в правление Канишки, Хувишки и Васудевы в ее состав, помимо значительной части Средней Азии, входили также земли современного Афганистана, Пакистана и северной
История древней Бактрии в общем довольно скудно освещена письменными источниками. Необходимо отметить прежде всего данные античной (древнегреческой и латинской) традиции. Однако только отдельные периоды истории Бактрии освещены в ней достаточно подробно, например поход Александра Македонского. Все остальные периоды освещены чрезвычайно скудно (см., например, Пьянков И.В., 1975; 1982; Новиков С.В., 1982, Савицкий Г.И., 1941). Помимо античной традиции, важную роль играют сообщения китайских авторов, особенно относительно завоевания кочевниками Греко-Бактрии и сложения Кушанского царства (Бичурин Н.Я., 1950).
История изучения археологических памятников Бактрии сравнительно коротка и в ней отчетливо наблюдается тенденция к сложению бактрийской (или кушанской) археологии как самостоятельного научного направления со своими специфическими приемами, понятийной сеткой и устойчивыми комплексами (Массон В.М., 1976а). Первые сведения о древностях амударьинского правобережья восходят еще к XIX в., когда развалины древних поселений и архитектурные сооружения осматривали и описывали географы, военные инженеры и просто любители-краеведы. В конце XIX — начале XX в. с большим профессионализмом рассматривались памятники мусульманского средневековья (Массон М.Е., 1940б). Собственно памятники, относящиеся именно к древней эпохе, не были вычленены из общей массы древностей, за исключением комплекса известного амударьинского клада, обнаруженного при случайных обстоятельствах (Зеймаль Т.Н., Зеймаль Е.В., 1962) и изданного уже не в целостном виде (Dalton О.М., 1905; Зеймаль Е.В., 1979).
По существу древние археологические комплексы на юге Средней Азии оставались не выделенными и в 20-е годы. Так, в 1926–1928 гг. в Термезе и в его округе работала экспедиция Музея восточных культур, обследовавшая, в частности, остатки ступы кушанского времени, руины которой носили название Зурмала, но сама ступа была ошибочно датирована IV–VII вв. н. э. (Стрелков А.С., 1927). Однако широкие археологические исследования и развитие местных научных центров после Великой Октябрьской социалистической революции в довольно короткие сроки ликвидировали отставание среднеазиатской археологии, хотя это произошло и не сразу.
Большое значение для археологии Северной Бактрии имело открытие в 1932 г. на одном городище около Термеза, носящем название Айртам, скульптурного фриза (Массон М.Е., 1933), а также раскопки в 1933 г. на этом памятнике. В ходе раскопок не только было установлено наличие остатков буддийского монастыря, но и выделен комплекс археологических объектов, прежде всего характерной керамики, датированной найденными в слое кушанскими монетами (Массон М.Е., 1935), что знаменовало рождение кушанской археологии. Важное значение в становлении этого раздела среднеазиатской археологии имели развернувшиеся в 1936–1938 гг. работы Термезской археологической комплексной экспедиции под руководством М.Е. Массона (Массон М.Е., 1938; 1940а, б; 1945). В ходе этих исследований, охвативших ряд исторических периодов, были широко поставлены вопросы всестороннего изучения древних памятников, исследования древнего орошения, палеоботанических и остеологических коллекций. Были выявлены кушанские слои на территории Старого Термеза и установлено, что он в этот период был крупным городским центром, начаты раскопки буддийского культового комплекса Каратепе, специально изучались объекты архитектурного декора (Пугаченкова Г.А., 1945), продолжены раскопки на городище Айртам, где был получен выразительный керамический комплекс (Вязьмитина М.И., 1945а, б). Однако в целом объем раскопок культурных слоев кушанского времени был ограничен, памятники за пределами городищ Старого Термеза почти не обследовались, типология археологических материалов практически не разрабатывалась.