Древние славяне
Шрифт:
Слушай еще, как достать себе коня богатырского: пойди ты в чистое поле, купи первого жеребчика, какого встретишь, поставь его у себя в конюшне на три месяца, откорми пшеницей белояровой. Через три месяца выводи коня по саду в три ночи, вываляй в трех росах утренних, подведи к высокому тыну; как научится конь тын высокий перескакивать по ту и по другую сторону — поезжай на нем, куда хочешь.
Тут простились калики с Ильей и скрылись из глаз. Заснул Илья по их уходе крепким сном богатырским; спал ни много ни мало целых двенадцать дней.
Пришли домой с работы родители и сестры Ильевы,
Спрашивает Илья у родителей:
— Родители мои милые, где вы крестьянскую работу работали?
— Работали мы, Ильюша, луг–пожню за три версты от дома.
— Сведите меня на ту пожню, укажите мне мою работу!
Стал Илья лес расчищать; старые деревья с корнем повыворотил, повалил, надломил дубы крепкие, распахал поле великое, запрудил корнями речку быструю; столько один в три часа наработал, сколько отец, мать с работниками в три дня не сделали.
Купил себе меж тем Илья жеребчика у мужика–прохожего, как ему калики советовали, дал за него цену неслыханную, пятьсот рублей с полтиною, выкормил, вырастил, в росах вывалял; стал жеребчик конем на диво, Илье верным другом–товарищем.
Пошел Илья к родителю просить благословения на путь–дорогу, на великие подвиги.
Не гром гремит, не стук стучит — то Илья к отцу речь держит; не сырой дуб к земле клонится, не листочки его расстилаются — то Илья отцу земно кланяется, просит себе благословенья:
— Родимый ты мой батюшка! Дай мне своего благословенья в славный стольный Киев–град поехать, киевским чудотворцам поклониться, послужить верой–правдой солнышку Владимиру, постоять за веру христианскую.
Отвечает старый крестьянин, Иван Тимофеевич:
— Поезжай с Богом; на добрые дела даю тебе свое благословение родительское; только на худые дела нет тебе моего благословения; не проливай напрасно крови христианской, не делай зла даже и татарину, за сирых, бедных заступайся.
Поклонился Илья отцу с матерью до земли, пошел снаряжаться в путь–дороженьку: выковал себе из трех железных полос три стрелы могучие; стал Илья и меч себе разыскивать — только не нашлось по нем меча: возьмет Илья меч за рукоять, тут рукоять у него в руке и останется. Сковал тогда себе Илья копье булатное, доброго коня оседлал; положил войлочки на войлочки, потнички на потнички, поверх всего надел на коня седло черкасское с двенадцатью шелковыми подпругами, а тринадцатая была всех крепче, из железа выкована.
Пошел Илья к горе силу пробовать; уперся в гору — гора свалилась в реку, вода в новое русло повернула, и доныне обвал тот старики молодым показывают.
Зашил Илья в ладонку горсть земли родимой, надел ее на шею, пустил корочку хлебца по Оке–матушке за то, что тридцать лет кормила его Ока, поила; отстоял службу Божью; сел на доброго коня и поехал в чужедальнюю сторонушку.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ ПОД ЧЕРНИГОВОМ
Едет Илья Муромец по чистому полю, к Киеву городу торопится: ударил он коня по крутым бедрам; рассердился ретивый конь, скачет выше леса стоячего, чуть пониже облака ходячего, на реках броду не спрашивает, с берега на берег перепрыгивает: первый скок скочил — на пятнадцать верст вперед ушел, в другой раз скочил — колодезь скачком пробил; у колодезя срубил Илья сырой дуб, поставил часовеньку, написал на ней свое имя. В третий скок принес Илью конь к городу Чернигову.
Под Черниговом стоит сила несметная: три татарских царевича, с каждым сорок тысяч воинов; от пыли да пару лошадиного не видать днем красного солнышка, не видать вечером ясного месяца; из города жителям нет ни входа, ни выхода.
Разгорается в Илье сердце богатырское, жарче Илья распаляется; стал добрый молодец думу думать:
«Как быть? Не побью татар — исполню завет отцовский; побью — жителей освобожу черниговских».
И решил Илья помочь народу христианскому — освободить Чернигов от злых полчищ татарских.
Взял Илья в руки саблю острую; где размахнется — лягут целой улицей татары побитые, повернется — набьет татар целой площадью, тех конем потопчет, тех стременами помнет. Пробился Илья к трем царевичам, приостановился, да и говорит:
— Что же мне теперь с вами делать, цари царевичи? В плен вас взять — нельзя мне вас с собой возить; мне еще лежит дорога дальняя; голову с вас снять — жаль царский род губить. Поезжайте–ка вы к себе домой, расскажите своим людям, что русская земля не опустела, что есть в ней славные, могучие богатыри!
А в Чернигов тем временем все к смерти готовятся, на страшный бой последний выходить собираются; в Божьих церквах причащаются. Видят: Илья в город въезжает, глазам не верят.
— Как это ты, добрый молодец, в город пробрался мимо несметной татарской рати?
Отвечает Илья:
— Не поздно ли, добрые люди, вы на бой выходить собрались? Взойдите–ка на стену, взгляните в чистое поле.
Пришли на стену жители черниговские: что за диво дивное? Лежит побита вся татарская рать несметная.
Побежали назад к Илье, низко кланяются богатырю могучему, хлебом–солью чествуют; зовет его к себе воевода черниговский откушать, и воеводство свое ему отдает, спрашивает о роде–племени, об имени–отчестве.
Говорит Илья:
— Родом я из города Мурома, из села Карачарова, крестьянский сын, Илья Иванович. Некогда мне над вами воеводствовать; спешу в стольный град Киев к Владимиру князю; покажите мне туда дорогу прямоезжую.
Отвечают черниговцы:
— Нельзя тебе, добрый молодец, ехать дорогой прямоезжею; залегла ее река Смородина бурливая, болота, топи глубокие, и свил себе в тех краях гнездо Соловей–разбойник; зашипит по–змеиному, заревет по–звериному — потеряешь напрасно буйную головушку; нет там никому ни прохода, ни проезда.