Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Северная Америка. Южная Америка
Шрифт:
Приятно ли стать мумией?
Современному человеку этот вопрос, возможно, покажется крайне нелепым. «Какая разница, что будет со мной после смерти?» – подумают одни. Другие же будут настаивать, чтобы после смерти их похоронили «как всех» – то есть в соответствии с принятым в данной культуре обрядом. А некоторые наши современники связывают со своей смертью самые тщеславные планы – от помещения в могилу всех своих костюмов и компьютера, как это завещал сделать один умерший несколько лет назад «цыганский барон», до сооружения скульптуры в полный рост с брелоком от «Мерседеса» в руке.
Можно предположить, что в древности стремление быть после смерти «как все» имело немаловажное значение. Чем же это так привлекательно? Видимо, это связано с убежденностью в существовании некой жизни после смерти и возможным возвращением души из мира мертвых в мир живых. Для того чтобы со своей собственной душой все было в порядке (ведь если что не так – она будет страдать), необходимо должным образом позаботиться об освобождении этой души от мертвого тела и максимально облегчить ее дальнейшие странствия.
Как виделось существование после смерти жителям Чинчорро? Во-первых, они полагали, что душа уходит от умершего в страну мертвых, но затем вновь возвращается к живым, возрождаясь в младенце. Страна мертвых считалась как бы зеркальным отражением мира живых, но по ту сторону земли.
Там живут божественные прапредки и проводят некоторое время души умерших. По представлениям древних чилийцев (и вообще жителей южного полушария земли), страна мертвых находилась на юге – там, куда днем не заглядывает солнце, поскольку оно уходит в преисподнюю вечером и светит мертвым ночью. Соответственно считалось, что вход в преисподнюю находился на западе. Луна же бродила между мирами по своим собственным правилам, появляясь преимущественно ночью и следя за тем, чтобы мертвые не задерживались подолгу в стране предков и возрождались среди живых.
Илл. 59. Иногда в погребениях оказывались деревянные фигурки, имитировавшие детские мумии
По всей видимости, считалось, что душа окончательно закрепляется за ребенком после определенного обряда, тогда как новорожденные еще не являются полноценными людьми. Именно с этими поверьями и связаны особые практики в подготовке мумий младенцев. Отмечены случаи, когда у новорожденных были заткнуты ноздри, что явно связано с представлениями о душе-дыхании. Забота о душе-дыхании имела особое место при изготовлении мумий – им оставляли круглое, в виде буквы О, отверстие для рта и дырочки ноздрей, видимо, чтобы душа смогла вернуться в любой момент. Младенцы явно не обладали полноценной душой, и потому пути для ее входа у слишком рано умерших должны были быть закрыты. Другой новорожденный был весь обмотан полосой ткани – наподобие невидимок в кинофильмах.
Любопытно и еще одно обстоятельство, подмеченное археологами. Пальцы рук и ног у мумий чинчорро, как правило, переплетались толстой нитью. При этом у взрослых и старших детей плетение шло в виде S, тогда как пальцы грудных младенцев переплетались в виде Z. Можно предположить, что это делалось с целью закрепления пальцев. Однако мифы, сохранившиеся у некоторых южноамериканских народов, говорят о другом. Боливийцы и до сих пор считают, что «когда душа покидает тело, следует сплести для умирающего веревочку из трех нитей с кручением слева направо, то есть в противоположную от нормального плетения сторону. Это делается для того, чтобы уходящая душа совсем не оторвалась от тела». Выходит, что корни этого поверья следует искать на пустынном чилийском берегу, где в VII тысячелетии до н. э. особым плетением нити удерживали, когда это было необходимо, душу умершего в пределах досягаемости.
Остается еще одна загадка: почему древние чинчоррцы сначала делали черные мумии и укладывали их головой на юго-запад, а потом стали вдруг покрывать тела умерших красной краской и развернули их на 180°?
По всей очевидности, более ранние мумии должны были воплощать жителя «страны мертвых». Они покрывались черной краской, имитирующей трупное потемнение. Головой их ориентировали на существование там же, в «стране мертвых», которая расположена в самом мертвом месте мироздания – на юге или западе, где исчезает солнце, то есть со стороны моря.
Обязательной и неслучайной деталью всех погребений был пеликаний клюв, а также оперенье или кожа этой морской птицы. Клюв пеликана особой формы, как известно, приспособлен для переноски рыбы достаточно крупных размеров, сопоставимых даже с младенцем. Можно предположить, что пеликан считался «связником» между миром живых и мертвых, поскольку летал на запад, к уходящему солнцу. Он мог уносить души умерших и приносить из страны мертвых новые души для возрождения.
В III тысячелетии до н. э. происходит переосмысление цикличности жизни в привязке к пространству и времени. Древние жители побережья больше заботятся не об уходе, а о возвращении умерших и потому пытаются придать им вид живых – красная краска у всех народов является в погребальном обряде символом крови и жизни. Головой покойников обращают к солнцу – на север и северо-восток, откуда для жителей южного полушария земли вместе с солнцем приходит обновление жизни.
Эта традиция изготовления мумий, зародившаяся на чилийском побережье в VII тысячелетии до н. э., превратилась в главный элемент погребального обряда многочисленных индейских племен Южной Америки и просуществовала вплоть до империи инков. Мумии считались плотью обожествленного предка, через которую можно было установить связь с его душой, затерянной где-то в бескрайнем Космосе.
Глава 4
ЧАВИН – ЗВЕЗДА ИЗ ПОЯСА ОРИОНА
Между 5° южной широты и тропиком Козерога протянулись Центральные Анды, включающие три цепи Кордильер. Казалось бы, не столь обширный регион. Но климат здесь меняется самым радикальным образом буквально с каждым километром по мере продвижения вглубь континента. Дело в том, что прибрежная полоса не столь широка, и уже в 15 километрах от моря высота гор достигает 4000 метров! А самый высокий перевал расположен на высоте 6500 метров. Другой особенностью климата является то, что жаркая прибрежная пустыня омывается мощным течением, носящим имя Гумбольдта, которое поднимает из океанических глубин достаточно холодные воды и несет их вверх, к экватору, вдоль западного побережья континента. Этот феномен характерен для всего южного полушария земли: мировой океан ни на минуту не прекращает своего вращения влево и несет к западным берегам Америки, Африки и Австралии воды, поднятые из глубин у ледников Антарктики. Эти течения, связанные с пассатами, способствуют возникновению чрезвычайно засушливых пустынь: Намиб на черном континенте, Западная на пятом континенте и цепь прибрежных пустынь от Атакамы до Сечуры в Новом Свете.
Первое перуанское государство или город-святилище?
Именно здесь, на пустынном побережье, и существовала примерно с 1500 года до н. э. по 400 год н. э. культура, получившая название Чавин – по названию индейского селения, расположенного между реками Моша и Вачехса в перуанском департаменте Анкаш на севере Перу. Неподалеку от этого селения были обнаружены археологические остатки древнего церемониального центра. Памятники, относящиеся к культуре Чавин, разбросаны вдоль Тихоокеанского побережья по полосе примерно в 800 км длиной и 150–200 км шириной. Главный центр, Чавин-де-Уантар, находится в горах примерно посередине этой территории – в 100 км от побережья. Наиболее характерный центр на севере – Куписнике. На самом юге земель Чавина расположен Паракас, главный центр культуры-«преемницы».
Однако было бы ошибкой представлять себе культуру Чавин как некое государство со столицей и подчиненными землями. Скорее, это было некое предгосударственное образование, когда на обширной территории проживало достаточно большое количество однородных в этническом и культурном плане общин. Их развитие постепенно приводило к выделению уже не просто святилищ, но ритуально-административных центров, и некоторые из них постепенно набирали силу. Поэтому долгое время отдельные центры чавинской территории рассматривались исследователями в качестве самостоятельных культур. Как бы то ни было, Чавин считается «прародительницей» всех андских цивилизаций, играя примерно ту же историческую роль, что и ольмекская в Мезоамерике.