Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

Ну, хорошо, наши доводы не смогли убедить критика (как, впрочем, и его контрдоводы – нас), но зачем же пенять нам за грехи, которых мы не совершали? Пусть наши выводы «об экстраординарности браков родственников в 6-м колене», по мнению А. Г. Плахонина, «несколько преждевременны», однако же мы неповинны в том, что, поступая «тем более неосторожно», «только на основании этих выводов пересматривали браки Рюриковичей с европейскими династиями» [530] . В этом обвинении все удивительно. Во-первых, почему «тем более»? Разве в латинской Европе брачное право в занимающем нас отношении было менее строгим? Нет, там действовал тот же запрет на браки между родственниками до 6-й степени включительно, и об этом мы достаточно писали в работе, на которую наш оппонент ссылается как на «неосторожную». (К слову сказать, в европейской науке учет канонических запретов на близкородственные браки при генеалогических исследованиях «неосторожным» не считается, а приветствуется, как всякое расширение ученого инструментария.) Во-вторых, почему же «только на основании этих выводов»? Выявление близкородственности тех или иных брачных союзов служило нам мотивом для определения предмета исследования, своего рода индикатором проблематичности, заключения же делались на иных, самых разных, основаниях. И наконец, в-третьих: какие же это «браки Рюриковичей

с европейскими династиями» мы «пересмотрели»? Ровным счетом никаких. Наш вывод состоял в необходимости внести коррективы в генеалогию Святополка Изяславича, признав его внебрачным сыном Изяслава Ярославина, иностранные же браки потомства Святополка сомнению не подвергались, мы даже попытались добавить к их числу новые (самого Святополка, например). Но уж в этом-то праве А. Г. Плахонин не может нам отказать, тем более что наши реконструкции никак не связаны с темой неканонических браков.

530

Плахонин 2004. С. 323.

Мы не придаем особого значения затрагиваемым в нашей работе сфрагистическим сюжетам, хотя нашему оппоненту они, напротив, кажутся «наиболее перспективными». Был или не был Всеволодко Городенский в крещении Симеоном – это никак не помогает разобраться в его родословии. Печати с изображением святого Симеона для нас – способ перебросить сфрагистический «мостик», пусть и шаткий, между Городном и Волковыском. Именно поэтому мы совсем не стремимся «категорически» «отвергнуть» атрибуцию «симеоновских» булл волынскому епископу Симеону, как почему-то понял дело А. Г. Плахонин [531] . Эта атрибуция видится нам всего лишь (вынуждены цитировать самих себя) «менее вероятной», так как территория Городенского княжества «относилась скорее к Туровской, чем к Волынской епархии». Казалось бы, трудно выразиться мягче. Наше мнение основано на наблюдениях А. Н. Насонова, что территории к северу от Припяти, в том числе и Берестейская волость, изначально тянули к Турову и что церковно-административная связь Берестья с Волынью возникает позднее, во второй половине XII в.; в пору же, когда и Волынь, и Туров были объединены в руках одного князя (Ярополка Изяславича, Мстислава, затем Ярослава Святополчичей), не было нужды переподчинять Берестье волынской кафедре. А на чем основано несогласие с этим мнением А. Г. Плахонина? А ни на чем. Он просто не «может согласиться», не может – и всё. Невольно складывается впечатление, что наш оппонент полемизирует по тем же причинам, по которым Портос в знаменитом романе А. Дюма дрался на дуэлях: «Я его вызвал, вызвал – и всё». В такой ситуации княжеская атрибуция «симеоновских» булл по-прежнему кажется нам более вероятной. Конечно, киевский историк прав, когда замечает, что «факт находки пломбы волынского епископа в Понеманье еще не свидетельствует о том, что эта территория входила в состав его епархии» [532] . Удивительно опять-таки только одно: А. В. Назаренко не следовало бы исходить из такой пусть вероятной, но все же необязательной посылки, а вот А. Г. Плахонину заключать, что печать с изображением святого Глеба-Давида, найденная в Дорогобуже, принадлежит не кому-либо, а именно дорогобужскому князю Давыду Игоревичу [533] , – можно, и даже несмотря на то, что в науке Давыду Игоревичу приписывается совсем другой тип буллы [534] .

531

Там же. С. 327 и примеч. 140.

532

Там же.

533

Там же. С. 326.

534

Янин 1. № 26–28.

Последний блок в тотальной полемике А. Г. Плахонина с нашей гипотезой составляет спор вокруг персоны Ярослава Ярополчича как возможного отца Всеволодка.

Логика наших рассуждений проста. Если исходить из естественного предположения, что Всеволодко получил от Мономаха часть отчины, а также принять во внимание, что Верхнее Понеманье должно было до выделения Городенского княжества тянуть к Берестью, а не к Полоцку, то отца Всеволодка следовало бы искать среди бывших владельцев Берестейской волости. До Ярослава Святополчича, от владений которого была отделено Городенское княжество в 1117 г., Берестье держал именно его двоюродный брат Ярослав Ярополчич. Ущемление владельческих прав Святополчича мы постарались вписать в общеполитическую ситуацию около 1117 г., для которой – и это бесспорно – характерен конфликт между киевским князем Владимиром Мономахом и волынским князем Ярославом Святополчичем.

Наш оппонент не ставит под сомнение эту схему в целом, но пытается ослабить некоторые звенья аргументации. Прежде всего он совершенно справедливо указывает на то, что мы не учли гипотезы А. К. Зайцева о «дреговичах» в летописном сообщении 1116 г. как именно только Клеческой и Случеской волостях, которые будто бы держали Ольговичи [535] . Это упущение исправлено в новом варианте работы. Однако такое исправление ничего не меняет в общей ситуации, и даже если Туров к 1116–1117 гг. все еще оставался в руках Ярослава Святополчича, изъятие из владений последнего Верхнего Понеманья, произошедшее одновременно с походом Мономаха на Волынь, не может быть актом, не направленным против волынского князя.

535

Плахонин 2004. С. 328.

В дальнейшем полемические усилия А. Г. Плахонина сосредоточились почему-то на другом нашем, также совершенно факультативном, предположении – о Глебе Всеславиче Минском как союзнике Ярослава Святополчича. Даже если бы наш оппонент оказался кругом прав, это никак не способно было бы поколебать гипотезы о Ярополчиче как отце Всеволодка Городенского. Но в данном случае нам не приходится жертвовать даже мелочами, ибо критика А. Г. Плахонина питается малопонятным заблуждением, что Глеб Минский был женат на дочери Ярослава Ярополчича (на самом деле – на сестре) [536] . Когда же должен был родиться Ярополчич, в представлении киевского историка, если его дочь умерла в 1158 г. в 85-летнем возрасте (эти данные повторяет за нами и наш оппонент)? Выходит, никак не ранее 1055 г. Но вот появился ли на свет к тому времени сам Ярополк Изяславич – большой вопрос.

536

Это не опечатка и не lapsus calami, как можно было бы подумать, коль скоро ошибка повторена трижды в разных вариациях: жена Глеба Всеславича названа дочерью Ярослава Ярополчича, Всеволодко – возможным братом Глебовой, а Глеб – шурином Всеволодка (Плахонин 2004. С. 329. Примеч. 147).

Да и далее наш коллега-критик не перестает удивлять. Если А. В. Назаренко считает, что создание Город ейского княжества в Верхнем Понеманье преследовало цель ослабления Ярослава Святополчича, то почему же он не допускает, что ослабить волынского князя, и даже еще эффективнее, можно было и выделением «погорынского Городна» [537] ? Что тут ответить? Да потому, что факт налицо: неманский Городен есть, а никакого «погорынского Городна» нет. Потому что «ослабление Святополчича» – это осмысление факта, а не его причина. Потому что надо сначала понять своего оппонента, а потом критиковать, дивясь, что автор защищает свою точку зрения, а не трудится за критика.

537

Там же. С. 329–339.

Если «Городенское княжество было действительно выделено Всеволодку из Волынской волости Ярослава Святополчича, как это утверждает (надо бы «предполагает». – А. Н.) А. В. Назаренко, то этот факт опровергает все его же собственные аргументы против того, что Понеманье в начале – середине XII в. относилось к Волынской епархии» [538] . Городенское княжество выделено из Берестейской, а не Волынской волости.

Наконец, автор устает от избранной им самим темы и меланхолически замечает: «Полемику с А. В. Назаренко можно было бы продолжать еще долго», – и хотя ему никто не мешает делать это, останавливается – как можно понять, ввиду неисчерпаемости огрехов А. В. Назаренко. «Ведь вне наших контраргументов осталась еще, к примеру, вероятность принадлежности Понеманья к Полоцкому княжеству. Ипатьевская летопись упоминает городенских князей – потомков Глеба Всеславича Минского» [539] . Кто знает, может быть, и к счастью что-то осталось не охваченным «контраргументами» А. Г. Плахонина. Но ведь как раз здесь-, совершенно очевидно, ему и следовало бы сосредоточить свои усилия, ибо если бы ему удалось обосновать предположение (далеко не новое), что открытое археологами Гродно – это не летописный Городен, а эпизодически упоминаемый стол в Полоцкой земле, его версия о «горынском» Городне приобрела бы хоть какую-то, пусть и косвенную, опору Почему же историк этого не делает? Возникает несколько парадоксальное и не очень приятное для критика подозрение, что А. Г. Плахонину важна не столько собственная гипотеза, сколько дискредитация гипотезы А. В. Назаренко. Так, конечно, тоже можно. Но как тогда быть с соображениями, которые были выдвинуты в нашей работе против «вероятности принадлежности Понеманья Полоцкому княжеству»? С одной стороны – конкретные аргументы, а с другой – уверение, что автору есть что возразить, хотя возражать он не станет; что автор что-то знает, но не скажет и даже не обещает сказать в будущем. К чему такая таинственность в научной статье? И зачем занимать пространство ученой полемики туманными намеками?

538

Там же. С. 330.

539

Там же.

И все же наиболее поучителен финал критического эссе А. Г. Плахонина. Дискуссия с А. В. Назаренко привела его «пока» «лишь к одному выводу» – что никакого вывода ни о происхождении Всеволода Городенского, ни о местоположении его княжества сделать нельзя. Что ж, и так бывает. Поражает, однако, употребление, которое наш оппонент находит безрезультатности своих усилий. Досадная неопределенность его позиции, оказывается, – не что иное, как дань канонам научного исследования, потому что «историк должен избегать категоричности высказываний» [540] . Вот уж поистине не было ни гроша, да вдруг алтын! Как прикажете объяснить, что наличие выводов еще не означает их категоричности, а отсутствие категоричности – это еще не результат? «Наука вряд ли выиграет, если место одной слабо аргументированной теории займет такая же другая». Ясно, что «другая» «слабо аргументированная теория» – это наша гипотеза, но что имеет в виду автор под первой? Мнение о происхождении Всеволодка Городенского от Давыда Игоревича? Но тогда в чем причина его предпочтительности для А. Г. Плахонина? И к чему с отроческой важностью напускать на себя менторски нравоучительный тон, для которого реальное содержание полемических заметок киевского историка не дает совершенно никаких оснований? «В науке всегда должно оставаться место для сомнений и поисков». Вот мы и искали, а теперь, задним числом, даже получили на то санкцию.

540

Там же.

И коль скоро наша работа навела А. Г. Плахонина на методологические размышления о судьбах науки, это, полагаем, дает и нам право ответить по гамбургскому счету и также закончить несколькими рекомендациями. Первая продолжает нить раздумий нашего оппонента: критик, не злоупотребляй сомнениями на чужой счет в ущерб собственному поиску! Остальные попроще, пожалуй, даже погрубее, но тоже навеяны благодарным чтением критики. Не спеши. Говоря, говори. Не выдавай нужду за добродетель.

VIII. Немцы в окружении святителя Мефодия, архиепископа моравского? [541]

К моменту прибытия в 863 г. миссии святых Константина-Кирилла и Мефодия в Моравию по просьбе моравского князя Ростислава (846–870) эти земли так или иначе уже входили в сферу миссионерских усилий немецкой церкви, что в дальнейшем и стало главной причиной ожесточенного конфликта славянских первоучителей с баварским епископатом. Своей высшей точки этот конфликт достиг в 870 г. во время синода в Регенсбурге, когда Мефодий был осужден собором баварских архиереев, взят под стражу и сослан в один из швабских монастырей [542] . В силу названных обстоятельств отношения кирилло-мефодиевской миссии с немецкой церковью в целом обычно рассматриваются как неизменно враждебные.

541

* Исправленный вариант статьи: Назаренко 2001 d. С. 118–127.

542

Schutz 1974. S. 1-14.

Поделиться:
Популярные книги

Сильнейший ученик. Том 2

Ткачев Андрей Юрьевич
2. Пробуждение крови
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сильнейший ученик. Том 2

Романов. Том 1 и Том 2

Кощеев Владимир
1. Романов
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
альтернативная история
5.25
рейтинг книги
Романов. Том 1 и Том 2

Измена. Он все еще любит!

Скай Рин
Любовные романы:
современные любовные романы
6.00
рейтинг книги
Измена. Он все еще любит!

Кодекс Охотника. Книга III

Винокуров Юрий
3. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
7.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга III

Ну, здравствуй, перестройка!

Иванов Дмитрий
4. Девяностые
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.83
рейтинг книги
Ну, здравствуй, перестройка!

Темный Патриарх Светлого Рода 6

Лисицин Евгений
6. Темный Патриарх Светлого Рода
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Темный Патриарх Светлого Рода 6

Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Марей Соня
2. Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
7.43
рейтинг книги
Попаданка в деле, или Ваш любимый доктор - 2

Золотая осень 1977

Арх Максим
3. Регрессор в СССР
Фантастика:
альтернативная история
7.36
рейтинг книги
Золотая осень 1977

Ох уж этот Мин Джин Хо 1

Кронос Александр
1. Мин Джин Хо
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Ох уж этот Мин Джин Хо 1

Не грози Дубровскому! Том VIII

Панарин Антон
8. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том VIII

Вечная Война. Книга VI

Винокуров Юрий
6. Вечная Война
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.24
рейтинг книги
Вечная Война. Книга VI

Эфемер

Прокофьев Роман Юрьевич
7. Стеллар
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
7.23
рейтинг книги
Эфемер

Князь Мещерский

Дроздов Анатолий Федорович
3. Зауряд-врач
Фантастика:
альтернативная история
8.35
рейтинг книги
Князь Мещерский

Адмирал южных морей

Каменистый Артем
4. Девятый
Фантастика:
фэнтези
8.96
рейтинг книги
Адмирал южных морей