Древняя Русь и славяне
Шрифт:
В случае со Всеволодком Городенским и Агафией Владимировной демонстративное попрание церковных канонов, на какое пошел Святослав Ольгович, представляется маловероятным: известно благочиние Владимира Мономаха, удостоившееся особых похвал киевского митрополита Никифора I [406] . Конечно, брак дочери киевского сениора с подручным князем, сидевшим в далекой пограничной волости, мог иметь особые политические причины (о чем будет сказано ниже), которые способны были бы, по ходатайству Владимира Всеволодовича, побудить церковные власти разрешить его в виде исключения (говоря церковным языком – икономии). Но прежде чем мириться с таким исключением, уместно задаться вопросом, в какой мере обоснована традиционная генеалогия Всеволодка, требующая этого допущения.
406
См. послание митрополита к Владимиру: Понырко 1992. С. 66–71.
Насколько удается выяснить, наиболее ранним текстом, в котором Всеволодко назван Давыдовичем, является «Густынская летопись», где в сообщении о женитьбе князя вместо «за Всеволодка», как в «Ипатьевской летописи», читаем «за Всеволода Давыдича Чернеговского» (!) [407] . Перед нами явно одна из нередких для поздней летописи ложных интерпретаций; характерно, что другой пример такого же рода есть тут же, в статье 1116/7 г.: Глеб Всеславич Минский превращен здесь в никогда не существовавшего Глеба Святославича Смоленского. Всеволодко Городенский, как мы уже отметили, никоим образом не может быть тождествен представителю черниговского дома Всеволоду Давыдовичу. Тем не менее то же недоразумение находим и в «Истории Российской» В. Н. Татищева.
407
ПСРЛ 40. С. 75.
В «Росписи алфабетической», составленной самим историком к первой редакции своего труда, Всеволодко Городенский прямо отождествлен с Всеволодом Давыдовичем, сыном Давыда Святославича Черниговского [408] . Более того, как видно из «Летописи краткой великих государей русских» в первой редакции «Истории», В. Н. Татищев считал Городенское княжество одним из уделов в Черниговской земле, поскольку городенским князем здесь назван другой черниговский Давыдович – Святослав [409] . Эта ошибка до известной степени простительна, ведь о Всеволоде Давыдовиче известно еще меньше, чем о Всеволодке Городенском. К тому же первый упоминается в качестве участника похода на
408
Татищев 4. С. 501, лев. стб.
409
Там же. С. 105, 515, прав. стб.
410
Там же. С. 181.
411
Татищев 2. С. 131; 4. С. 181.
412
Татищев 2. С. 154, 267. Примеч. 398.
413
ПСРЛ 1. Стб. 271; 2. Стб. 247.
414
ПСРЛ 2. Стб. 284.
415
На произвольность исправлений, предпринимавшихся В. Н. Татищевым во второй редакции «Истории», указывал еще А. А. Шахматов (1920. С. 80–95). Сводку возникших в результате ошибок применительно ко Всеволодку Городенскому и его сыновьям см.: Соловьев 1992. С. 70–74.
416
Татищев 2. С. 160.
417
Татищев 4. С. 200.
418
Татищев 2. С. 140.
Несмотря на в общем критическое отношение к уникальным сведениям «Истории Российской», в которой к тому же в данном случае налицо явная путаница, . М. Карамзин, со ссылкой на В. Н. Татищева [419] , воспроизвел мнение о Всеволодке Городенском как сыне Давыда Игоревича, а вслед за ним – и С. М. Соловьев [420] . В результате благодаря авторитету известных историков неудачная догадка В. И. Татищева приобрела силу бесспорного факта.
419
Карамзин 1/2. Примеч. 250. Стб. 102. «Российская Библиотека», на которую, помимо труда В. Н. Татищева, ссылается в данном случае историк, есть не что иное, как первое издание «Радзивиловской летописи» 1767 г. (.Карамзин 2–3. С. 687. № 102 [комментарий М. И. Афанасьева, В. Ю. Афиани, В. П. Козлова, Г. А. Космолинской]), в которой отчество Всеволодка действительно обозначено, но оно стоит в ряду многочисленных изменений, внесенных в текст летописи издателями, и стало следствием правки по одному из списков «Истории» В. Н. Татищева (Плахонин 2004. С. 318–320).
420
Соловьев 1. С. 422, 454, 578, 683. Примеч. 182. С. 719. Табл. № 7.
Обратимся ко второму поводу для сомнений в правильности генеалогической связки Давыд Игоревич – Всеволодко Городенский, заявленному нами выше, а именно потенциальной преемственности городенских владений Всеволодка.
Принимая предположение В. И. Татищева, . М. Карамзин, то ли стараясь подкрепить его, то ли делая из него вывод, отождествил стольный город Всеволодка не с известным Городном на Немане (современным Гродном), а с одноименным местечком (современное название – Городная) в нижнем междуречье Стыри и Горыни, примерно в полусотне километров юго-восточнее Пинска [421] . Историк эту свою мысль никак не аргументировал. Но мотив, который им руководил, понятен: Давыд Игоревич, предполагаемый отец Всеволодка Городенского, никогда не владел землями к северу от Припяти. В пору его волынского княжения (не ранее 1087–1097) Туров и Пинск с 1088 г. принадлежали Святополку Изяславичу [422] , а вместе с Туровской землей – и ее западная окраина, Берестейская волость (от которой или от основного массива туровских земель и должна была выделиться впоследствии Городенская волость в верховьях Немана) [423] . Очевидно, после смерти Ярополка Изяславича в ноябре 1086 или 1087 г. [424] его огромные владения быи поделены между Давыдом и Святополком. В конце жизни (после 1100–1112 гг.) Давыд сидел в Дорогобуже, владея Погориной или частью ее [425] . Думается, именно поэтому . М. Карамзин и предпочитал искать Городенский удел Всеволодка, «между реками Стырем и Горынью»; С. М. Соловьев же только повторил предположение . М. Карамзина. В дальнейшем мнения относительно локализации Всеволодкова Городна разделились: неманская или припятская? [426] И только археологическими изысканиями 30-40-х гг. XX столетия вопрос разрешился в пользу Городна на Немане, в котором были вскрыты мощные культурные напластования начиная уже с XI в. с богатой каменной архитектурой домонгольского времени, выдающей столичный облик города, тогда как в припятском Городне сколько-нибудь заметного археологического слоя вообще не обнаружилось [427] .
421
См. примеч. 43.
422
ПСРЛ 1. Стб. 207; 2. Стб. 199.
423
ПСРЛ 1. Стб. 263; 2. Стб. 237. Об исконной связи Берестейской волости с Туровом, а не с Волынью см.: Насонов 1951. С. 115–117 и карта-вклейка между с. 80 и 81. Сомнения, иногда высказывающиеся на этот счет (Котляр 1985. С. 50), должны были бы покоиться на опровержении аргументов А. Н. Насонова, чего, однако, нет.
424
Водворение Святополка в Турове именно в 1088 г. делает датировку гибели Ярополка в «Ипатьевской летописи», 1087 г. (ПСРЛ 2. Стб. 197), до некоторой степени более вероятной, чем 1086 г. «Лаврентьевской летописи» (ПСРЛ 1. Стб. 206), несмотря на предпочтение, которое А. А. Шахматов отдавал последней дате (Шахматов 1916. С. 261); ср. также соображения, выдвинутые в работе: Стефанович 2007. С. 143–144. Примеч. 48. Давыд Игоревич как претендент на Волынь обнаружился уже в 1085 г. (ПСРЛ 1. Стб. 205; 2. Стб. 197).
425
ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 249–250.
426
Их сжатый обзор см.: Орловский 1897. С. 197–200 (сам автор высказывается в пользу Гродна на Немане); Воронин 1954. С. 11–12.
427
Соловьев 1935. С. 69–96; Воронин 1954. Тем не менее в указателе к «Ипатьевской летописи» Городен Всеволодка отделен от неманского Городна и помещен «в Волынском княжестве» (Муравьева, Кузьмина 1998. С. XXXVII, лев. стб.).
Казалось бы, такой результат должен был бы повести к пересмотру привычного взгляда на происхождение Всеволодка Городенского от Давыда Игоревича. Ведь главным доводом сторонников припятской локализации летописного Городна служило как раз естественное предположение, что территориально Городен следовало бы связывать с погоринскими владениями Давыда [428] . Однако этого не случилось: ошибочная генеалогическая схема оказалась затверженной. Трудности, с которыми она сталкивается, не были даже замечены. Попытка польского археолога И. Йодковского подкрепить ее конкретными аргументами [429] не выдержала критики; найденные при раскопках древнерусских Городна и Дорогичина свинцовые печати с изображением святого Иоанна Предтечи и надписью, которую И. Йодковский читал как «ДАВИДА СЛОВО», на самом деле оказались принадлежащими к многочисленной группе загадочных сфрагистических памятников с надписью «ДЬКЬСЛОВО» [430] . Характерно, однако, что, например, . Н. Воронин, отметив ошибочность интерпретации И. Йодковского, в самой идее о связи между Городном и Давыдом Игоревичем нисколько не усомнился. Он предположил, что Городен «повторяет» (?) название Давида-городка при устье Горыни, входившего будто бы в погоринские владения Давыда, и задался вопросом, «не предпринял ли Давыд Игоревич, еще будучи волынским князем <…> попытки проникнуть в Понеманье и закрепиться в нем?». Далее, подхватив ни на чем не основанную догадку А. М. Андрияшева, что Всеволодко мог после смерти Давыда унаследовать Погорину, откуда его якобы вытеснил затем волынский князь Ярослав Святополчич [431] , исследователь присовокупил к ней еще одну: в результате этих событий Всеволодко будто бы и вынужден был искать убежище в далеком Городне [432] . Но как название Давида-городка (если действительно связывать последнее именно с Давыдом Игоревичем) могло быть перенесено в Понеманье, предполагаемую часть волынских владений Давыда Игоревича, если Погорину Давыд получил только после того, как лишился Волыни? Кроме того, низовья Горыни, насколько можно судить, во владения Давыда Игоревича (Погорину в узком смысле слова) не входило [433] ,
428
См., например: Грушевсъкий 2. С. 100, 301–302, 396.
429
Jodkowski 1948. S. 158–171.
430
Янин 1. № 85, 1, 4–5.
431
Андриягиев 1887. С. 116.
432
Воронин 1954. С. 198–199.
433
Пределы Дорогобужской волости, выделенной Давыду Святополком Изяславичем, неизвестны; неясно также, остались ли за Давыдом при переходе в Дорогобуж Бужский Острог (Бужеск, Острог?), Дубен и Черторыйск, составившие его удел по решению Уветичского съезда в 1100 г. (ПСРЛ 1. Стб. 274; 2. Стб. 249). Но судя по более поздним данным, низовья Горыни (Степанская и Дубровицкая волости) входили в состав Туровских, а не Дорогобужских земель. Сидевший в Дубровице в 1180-х гг. Глеб Юрьевич (ПСРЛ 2. Стб. 631) был, очевидно, сыном туровского князя Юрия Ярославича. По южным пределам Дубровицкой волости проходила и граница между Туровом и Волынью (Луцком), которую подчеркивал еще Длугош как границу между Польским королевством и Великим княжеством Литовским (Dlug. 1. Р. 86; Щавелева 2004. С. 71, 217, 368–369. Коммент. 28 [А. В. Назаренко]).
434
Насонов 1951. С. 54. Примеч. 1 (автор был уже знаком с предварительными публикациями . Н. Воронина о Гродне); Воронин 1954. С. 13 и passim', ДРГЗС. С. 77–78 (автор раздела – А. В. Куза); Куза 1989. С. 93–94 (исследователь повторяет также предположение, будто Городен основан Давыдом Игоревичем, что невозможно, поскольку Давыд, как говорилось, никогда не владел Понеманьем); Зверуго 1989. С. 62; и др.
Если же наконец отказаться от восходящего к В. Н. Татищеву недоразумения, то – ввиду местоположения Городенской волости – отца Всеволодка Городенского естественно было бы искать среди князей, владевших в конце XI – начале XII в. Берестейской волостью. Теоретически здесь возможны три кандидатуры – Мстислава и Ярослава, сыновей киевского князя Святополка Изяславича, и их двоюродного брата Ярослава, сына волынского и туровского князя Ярополка Изяславича [435] . Действительно, в 1101 г. Берестейской волостью владел Ярослав Ярополчич [436] . Берестье он мог получить как до 1099 г., когда Давыд Игоревич оказался прогнан с Волыни, так и позднее, когда после гибели в 1099 г. Мстислава Святополчича, сменившего было Давыда на владимирском столе, Волынь перешла к Ярославу Святополчичу. Судя по тому, что в 1099 г. в войске Мстислава, оборонявшем Владимир Волынский от Давыда Игоревича, присутствовали «берестьяне» и «пиняне» [437] , Святополк либо присоединил к волынским владениям сына также Турово-Берестейскую землю (восстановив таким образом удел своего покойного брата Ярополка, существовавший в 1078–1086/7 гг.), либо, что вероятнее, отдал Туров следующему по старшинству сыну – Ярославу. Таким образом очерчивается круг реальных и потенциальных владельцев Берестейской волости в конце XI – начале XII в., то есть круг возможных кандидатур на отцовство в отношении Всеволодка Городенского.
435
Обращаем внимание на то, что в дальнейшем мы несколько дополняем и уточняем содержание статьи: Назаренко 2000с. С. 177–178.
436
ПСРЛ 1. Стб. 274–275; 2. Стб. 250.
437
ПСРЛ 1. Стб. 271; 2. Стб. 246.
Однако первые две из этих возможностей следует признать маловероятными, поскольку в таком случае упоминавшийся выше брак Юрия Ярославина и дочери Всеволодка Городенского [438] становился бы неканоническим между кровными родственниками даже не 6-й, а как минимум 5-й степени:
Таблица 2
Присмотримся также повнимательнее к летописному известию о походе киевского князя Мстислава Владимировича на Полоцкую землю в 1127 г.: здесь в числе «братьи» Мстиславовой названы рядом «Всеволодко из Городна и Вячеслав Ярославин ис Кльчьска» [439] . Вряд ли так можно было выразиться, будь Всеволодко родным братом Вячеслава. Но что за Ярослав был отцом Вячеслава Клеческого? Не думаем, что то мог быть Ярослав Ярополчич [440] , коль скоро последний, сидя в Берестье, заведомо не простирал своей власти до Клеческой волости (иначе в его руках должен был бы оказаться и Туров) [441] . Считаем поэтому, что были правы те исследователи, которые видели в Вячеславе Ярославиче сына Ярослава Святополчина [442] , хотя вряд ли от брака с Мстиславной [443] . Если так, мы получаем еще один аргумент, в силу которого Ярослав Святополчич не мог быть отцом Всеволодка Городенского.
438
См. примеч. 21.
439
ПСРЛ 1. Стб. 297; 2. Стб. 292.
440
Так без каких бы то ни было объяснений показано в работе: Войтович 1990. Табл. 4. № 19.
441
Подозреваем, что Ярослав Ярополчич в 1101 г. «заратися <…> Берестьи» (см. примеч. 60) именно потому, что Святополк Изяславич, переведя сына Ярослава из Турова во Владимир, племяннику освободившийся Туров не отдал, оставив (или дав) ему пограничное Берестье. Основывающееся на сведениях В. Н. Татищева предположение, будто конфликт был вызван переводом Ярослава Ярополчича в Берестье из Луцка (Рапов 1977. С. 86–87), явно неудачно; в таком случае пришлось бы думать, что Давыд Игоревич получил в 1086/7 г. Волынь без Луцкой волости, а это не так: в 1098 г. Луцк был под Давыдом (ПСРЛ 1. Стб. 268; 2. Стб. 242).
442
Карамзин 1/2. Стб. 103. Примеч. 250. Стб. 102; Баумгартен 1911. С. 43; Baumgarten 1927. Table II. N 20; эта филиация распространена в литературе: ПСРЛ 1. С. 545, лев. стб.; Рапов 1977. С. 90; Муравьева, Кузьмина 1998. С. XII, лев. стб.; и др.
443
Свою мысль, что Вячеслав был сыном именно Святополчича, . М. Карамзин и Н. А. Баумгартен (на Карамзина не ссылаясь, но повторяя ход его рассуждения) основывали на том, что в походе 1127 г. участвовали только родичи Мстислава Владимировича. Пусть так, но допущение, что Вячеслав Ярославич был внуком Мстислава по матери при ближайшем рассмотрении сталкивается с затруднениями. Ярослав Святополчич женился на дочери Мстислава Владимировича в июне-июле 1112 г. (ПСРЛ 2. Стб. 273); значит, к 1127 г. Вячеславу было бы не более 14 лет. Конечно, в таком возрасте князь уже мог бы иметь стол и участвовать в походе, но некоторые детали летописного рассказа сложно согласовать с возможным отрочеством Вячеслава Ярославича. Его войска осаждают Изяславль вместе с волынцами Андрея Владимировича, но переговоры о сдаче осажденные ведут именно и только с Вячеславом. Так как генеалогически Мономашич Андрей был старше Вячеслава, приходясь последнему троюродным дядей, то это объяснимо лишь в предположении, что Вячеслав был по возрасту заметно старше Андрея, родившегося в 1102 г. от второго брака Владимира Мономаха (ПСРЛ 2. Стб. 252), то есть происходил от первого брака Ярослава Святополчича. Действительно, даже Юрий Ярославич Туровский, младший брат Вячеслава (если судить по тому, что на страницах летописи он появляется только в 1144 г., много позже последнего: ПСРЛ 2. Стб. 317), вряд ли мог быть сыном Мстиславны, так как иначе его брак с дочерью Всеволодка Городенского и Агафии Владимировны был бы слишком близкородственным в степени 2:3:
Н. А. Баумгартен, указывая на «враждебные, граничащие с ненавистью отношения» Юрия Туровского «ко всему потомству Мстислава» и продолжая логику своих размышлений, выводит на этом основании, что Юрий был старше Вячеслава, а значит, от другого брака их отца (Баумгартен 1911. С. 43–44). Соглашаясь, что Юрий вряд ли мог быть сыном Мстиславны, мы все же, учитывая сказанное о возрасте Вячеслава Ярославича, не можем согласиться с мнением о старшинстве Юрия. Это значит, что при естественной для сыновей Ярослава Святополчича враждебности к Мономахову племени следовало бы искать особой причины лояльности Вячеслава к Мстиславу. Если принять во внимание, что Юрий не наследовал Клеческой волости брата, логично и в самом деле допустить какую-то родственную связь, в силу которой Вячеслав и получил от киевского князя свой стол. Но, при всем том, нет необходимости усматривать такую связь непременно в происхождении клеческого князя по матери; скорее всего следует предпочесть предположение, что он был женат на дочери или другой близкой родственнице Мстислава Великого.
Ввиду сказанного, предпочтительнее выглядит третья из перечисленных возможностей, при которой подобных трудностей не возникает:
Таблица 3
Аналогичным образом вполне легитимным союзом между кровными родственниками в степени 3: 4 становится в таком случае и брак Всеволодка и Агафии:
Таблица 4
Итак, внимательное отношение к степени близости браков между родственниками внутри древнерусского княжеского дома помогает не только нащупать историографический миф, но и предложить возможное решение возникающих в этой связи вопросов.
Берестейский князь Ярослав Ярополчич умер в августе 1102 г. в заключении в Киеве – итог его возмущения против своего дяди, киевского князя Святополка Изяславича, годом ранее [444] . После этого
Берестье и, видимо, все дреговичские земли с Туровом (коль скоро именно в Турове княжит с середины XII в. Юрий Ярославин [445] , а его упомянутый брат Вячеслав в 1120-е гг. – в Клеческе) снова, как при Ярополке Изяславиче и Мстиславе Святополчиче, оказались соединены с Волынью в руках Ярослава Святополчича. Берестейская волость рубежа XI–XII вв., вероятно, включала также территории позднейших Дорогичинской и Городенской волостей. На это указывают походы Ярослава Святополчича на ятвягов в 1112 г., а также несколько ранее [446] . По археологическим данным, и Городен, и Дорогичин в то время уже существовали как древнерусские крепости [447] .
444
ПСРЛ 1. Стб. 274–276; 2. Стб. 250–252.
445
ПСРЛ 2. Стб. 491–492.
446
Там же. Стб. 273; в «Лаврентьевской летописи» этот поход Ярослава на ятвягов (Бережков 1963. С. 44–45) назван вторым (ПСРЛ 1. Стб. 289; Воронин 1954. С. 199).
447
Воронин 1954. С. 45, 197 (Городен второй половины XI в. – киевская крепость); ДРГЗС. С. 78; Куза 1989. С. 93–94; Poppe 1986а. Sp. 1406.