Древняя Русь. Город, замок, село
Шрифт:
Результаты изложенных выше наблюдений нельзя признать случайными. За ними стоят вполне определенные социальные процессы. Именно распространением какой-то социальной категории укрепленных поселений можно объяснить стремительное увеличение числа малых городищ. Причем в первой половине XI–XII к. очагом этого «взрыва» оказывается Среднее Поднепровье, а в середине XII–XIII в. он захватывает юго-западные земли, бассейн Оки, верховья Днепра и Западной Двины, Понеманье. Показательным также выглядит равномерное увеличение числа крупнейших поселений. На восьми из них жизнь прервалась к началу XII в., но к оставшимся 33 сначала прибавилось 37 поселении, а к середине XIII в. еще 45. Думается, и здесь налицо закономерная кристаллизация особого социального типа укрепленных поселений. Наконец, городища с укрепленной площадью от 1 га до 2,5 га как памятники промежуточного типа постоянно занимают среднее положение между
Оказалось, что ни один археологический тип древнерусских укрепленных поселений не характерен только для какого-нибудь определенного хронологического периода. Все они, как следует из работ П.А. Раппопорта, М.П. Кучеры, А.А. Ратича, Б.А. Тимощука, Г.В. Штыхова, существовали уже в X в. и в последующие столетия. Даже поселения IV типа (сложная планировка) появились, по крайней мере, в середине X в., например, городища Белогорское и Титчиха на Дону, Гочево и Горналь на Псле, Северное Витачевское на Днепре, городища у сёл Салпицы и Коржовка на Южном Буге, у сел. Непоротово и Хребтиев на Днестре. Различия в распространении тех или иных типов укрепленных поселений и их вариантов имеют скорее географический характер. Так, в X в. городища III типа правильной округлой формы, построенные вне связи с защитными свойствами окружающего их рельефа местности, типичны для юго-западных областей Руси. Но в XI в. они становятся вполне обычными в Среднем Подпепровье, а на рубеже XI–XII вв. появляются и на северо-востоке и северо-западе, часто утратив правильные геометрические очертания. Лишь поселения полукруглые в плане (вариант III типа), концы валов которых опираются на обрывистый берег реки или оврага, известны не ранее середины XI в.
Систематизируя древнерусские укрепленные поселения по размерам защищенной территории, также не удается установить четкую зависимость между типом памятника и его площадью. Более того, ни археологический тип памятника, ни его размеры никак не коррелируются с упоминаниями поселений в письменных источниках. В летописях, актовых материалах и иных памятниках древнерусской письменности городами названы около 400 поселений (Куза А.В., 1975). Большинство из них надежно отождествляется с конкретными городищами. Однако среди «летописных» городов легко обнаруживаются и гигантские центры сложной планировки (IV тип) типа Киева, Чернигова, Суздаля, Галича; и крупные, но имеющие только одну линию укреплений (II и III типы) такие поселения, как Минск, Переяславль Залесский, Пересопница, Юрьев Польский, Дмитров, и вовсе небольшие — Логожеск, Домагош, Изборск, Жижец, Бежецк (все типы).
Наглядным примером отсутствия видимой связи между типом и размером памятника и именованием его городом в письменных источниках служат укрепленные поселения Смоленской земли. В комплексе документов Смоленской епископии есть специальная грамота «А се по городне», датируемая началом XIII в. (Алексеев Л.В., 1980, с. 24–25), в которой регламентированы поступления в пользу епископа со всех периферийных смоленских городов. Таковыми в грамоте названы Мстиславль, Крупль, Вержавск, Копыс, Пацынь, Лучин, Ростиславль, Елна, Изяславль, Торопец, Жижец и Дорогобуж. Большинство из них известно археологам. По данным В.В. Седова и Л.В. Алексеева, Вержавск, Жижец и Копыс (?) являются городищами I типа, а их укрепленная площадь не превышает 0,5 га; Мстиславль, Ростиславль, Елна, Дорогобуж — городища II типа с укрепленной площадью от 0,59 га до 1,65 га; Торопец — городище III типа с укрепленной площадью 0,66 га; Пацынь (городище Осовик) по В.В. Седову — городище IV типа с укрепленной площадью около 8000 кв. м (Седов В.В., 1978, с. 143–149; Алексеев Л.В., 1980. с. 155–186). Таким образом, в числе смоленских укрепленных поселений, плативших епископу «погородие», оказались городища разных типов с защищенной территорией от 0,3 до 1,6 га. Однако вместе они составляют лишь 7,4 % всех (135) древнерусских городищ Смоленщины, среди которых есть поселения с укрепленной площадью от 0,1 до 2 га (Седов В.В., 1978, с. 144, 145). Причем «погородие» епископу не платили не только мелкие укрепленные центры волостей (Витрин, Касиля, Жичины, Лодейницы), но и такие крупные населенные пункты, как Пропошеск (Прупой) и Кричев (Кречют), перечисленные еще в Уставной грамоте Смоленской епископии. Следовательно, опираясь лишь на
Итак, итоги проведенных выше наблюдений свидетельствуют, что формально-типологическую классификацию древнерусских городищ нельзя механически совместить с реально существовавшими социально-историческими видами поселений. Те или иные плановые схемы оборонительных линий, особенности их расположения на местности являлись общими для всех хронологических периодов и всех областей Руси. Сходными приемами укреплялись и поселки площадью в сотни или несколько тысяч квадратных километров и гигантские селения, раскинувшиеся на десятках гектаров. Некоторые частные отличия, преобладание какого-либо типа-варианта укрепленных поселений говорят лишь о местных традициях оборонного зодчества (Раппопорт П.А., 1967б, с. 194–203).
Очевидно, что для обоснованного суждения о социальном облике конкретного поселения нужны дополнительные данные. Ими являются материалы стационарных археологических раскопок. Однако, прежде чем обратиться к ним, необходимо более детально разобраться в вопросе о социальном членении древнерусских поселении вообще, и укрепленных в частности. При этом следует учитывать, что социальная типология поселений, построенная на базе современных научных представлений, не обязательно соответствует исторически сложившимсяадминистративно-хозяйственным типам средневековых поселений.
Типы укрепленных поселений по данным письменных источников. Процесс феодализации Руси, постепенно изживавший и видоизменявший старые родо-племенные порядки, порождал на местах сложное переплетение общественных отношений и динамичную, пеструю мозаику не однородных по социальной структуре поселений, переходивших в своем развитии из одной категории в другую (Пашуто В.Т., 1966, с. 98). Письменные источники, как правило, не акцентируют внимание на этих различиях. Городами назывались все укрепленные поселения и даже временные, полевые укрепления. Конечно, летописцы и их современники хорошо знали разницу в общественно-политическом и экономическом статусе Киева, Чернигова, Новгорода, Галича, Суздаля, Смоленска и десятков мелких городков, разбросанных по всей Руси, хотя и не всегда фиксировали ее в специальных терминах.
Впервые четкое противопоставление старших городов (столиц земель-княжений) младшим обнаруживается в известиях второй половины XII в. Зависимое положение вторых определяется термином «пригород» и вытекает из их обязанности «по правде» подчиняться решению веча столичных городов. Таким образом, в указанное время получает правовое оформление возникшее ранее подразделение древнерусских городских центров на старшие города и пригороды. Судя по уже упоминавшимся грамотам Смоленской епископии, считались пригородами и несли особые «городские» повинности далеко не все укрепленные поселения, даже не все центры судебно-податных округов-волостей.
Летописи знают и частновладельческие «города»: укрепленные селища, принадлежавшие на основе вотчинного права духовным и светским феодалам. Таковы Гороховец на Клязьме — город Владимирской епископии; город Чурная (Чурнаев) с острогом и двором в Поросье; Деревич, Губин, Кобуд, Кудин, Божский, Дядьков — города «Волховских князей». Сохранились сведения о владельческих селах с укрепленными дворами-усадьбами («Игорево сельцо» под Новгородом-Северским). Наконец, из летописных рассказов о княжеских усобицах и борьбе с половецкими набегами на Русь можно заключить, что по рубежам княжеств на стратегически опасных направлениях строились сторожевые города-крепости, населенные военными гарнизонами. Примером здесь служат цепочки укрепленных пунктов (Ромен, Синец, Кснятин, Лубен, Спинород, Желни, Воинь, Товаров, Дверен, Корсунь, Богуслав, Юрьев) но берегам рек Сулы и Роси.
Следовательно, летописи и актовые материалы XII–XIII вв. хотя и именуют городами почти все укрепленные поселения, но иногда выделяют среди них «старшие города» — столицы самостоятельных земель-княжений, «младшие города» — пригороды, сторожевые города крепости, частновладельческие города, укрепленные центры рядовых волостей и погостов, феодальные усадьбы-замки. Налицо иерархия поселений разных социальных категорий, объединенных системой феодальных отношений административно-хозяйственного подчинения. В каждом княжестве имелся одни крупнейший центр — столица, окруженный менее значительными центрами-пригородами, в округу которых входили еще более мелкие волостные центры. Рядом с ними существовали частновладельческие города и усадьбы-замки — центры феодальных вотчин. Порубежные сторожевые крепости дополняют общую картину, но, помимо военных обязанностей, им, по-видимому, принадлежали и определенные административно-хозяйственные функции.